Екатерина Богданова - Прогулка в небесах

— А разве учитель не объяснил?

— Я не об этом, хотя и об этом тоже.

— И что конкретно тебе не понятно? Нет, стой! Не отвечай, а то ты сейчас меня под ворохом вопросов похоронишь.

Я разочарованно вздохнула и Промолчала! Я, и промолчала.

— Иди сюда, — позвал и потянул за руку к себе.

— Эээ, ты чего? — попыталась выдернуть руку из захвата, но он дёрнул, и я повалилась на его грудь.

Лорд тут же обнял и прошептал: «Попалась».

Ну как тут не улыбнуться, но в памяти всплыло предостережение учителя, и я попыталась вырваться. Не отпустил. Нахмурился и спросил:

— Ты меня боишься?

— Нет, я жить хочу!

— Ааа, ты об этом. Уже можно, слияние завершилось, а привязку я приглушил.

И к моим губам потянулся. Вот гад!

— А моё мнение тебя совсем не интересует? — упёрлась руками в его грудь и возмущённо уставилась в глаза. А звёздочки-то уже погасли.

— А ты что, против? Да быть того не может. Истинная любовь — штука обоюдная, если бы ты ко мне была равнодушна, ничего бы не получилось, — и довольно так улыбается.

— А ты ко мне неравнодушен?

— Ах, ну да. Ты же женщина, тебе нужно услышать, чтобы поверить, — чмокнул меня в кончик носа, обнял ещё крепче и перекатился. Я оказалась снизу. Теперь точно сбежать не смогу, да и не хочется никуда бежать. В объятьях Трэйтона так тепло и уютно, и ощущения такие, как будто здесь мне и место. И он так на меня смотрит, что никакие слова уже не нужны. Но Трэйтон всё-таки их произнёс. Убрал прядь волос со лба, погладил по щеке и прошептал прямо в губы:

— Я тебя люблю.

А дальше был ураган. И подняла его я! Сама не знаю, что со мной случилось, но эти заветные слова сорвали все заслоны, и я сама потянулась к его губам. Мы так увлечённо целовались, что в голове начинало шуметь от нехватки воздуха. Его руки нежно, но требовательно ласкали обнажённую кожу. Когда только успели платье-то снять? И только почувствовав прикосновение прохладного ветерка к разгорячённой коже, я осознала, что сейчас произойдёт. Но страха не было. Так и должно быть, это правильно. И мысли опять были вытеснены страстными, исступлённо-голодными поцелуями моего лорда.

— Кхм-кхм. Я вам не помешал? — произнёс ехидный скрипучий голос над головой.

Я замерла. И Трэйтон тоже, вот только мои руки лежали на его груди, и я ничего не чувствовала ими. Сердце больше не колотилось о грудную клетку как пойманная птица, плечи не вздымались от тяжёлого сбивчивого дыхания, он абсолютно, полностью замер!

— Встань и оденься, — грубо приказал незваный гость.

Я вся сжалась, и только одна мысль билась в голове: «Трэйтон говорил, что если стазис не снять в течении часа, то мозг погибнет. А этот сейчас заберёт меня и просто уйдёт, оставив Трэйтона умирать!». Потрясла его за плечи и никакой реакции. Нависает надо мной и смотрит в лицо, а взгляд пустой.

— Ты меня слышала, девочка? Нам нужно поговорить. И будет лучше, если ты при этом будешь одета и хотя бы сядешь. Мне неприятно видеть тебя лежащей под этим бастардом.

— То есть, если бы я лежала под законнорожденным, вас бы это меньше тревожило? — если останусь жива, сама себя убью за длинный язык.

— Вставай!

— А вы отвернитесь, я стесняюсь.

— Такая же языкастая и безмозглая, как и мать, — прошипел и отвернулся. В третий раз встречаемся, а ни лица, ни имени его не знаю. А теперь оказывается, что он знал мою мать! И мне приходит в голову только один стартрэйн, который мог знать маму.

— Вы мой отец? — спросила и затаила дыхание в надежде, что ответ будет отрицательным.

— Сначала приведи себя в порядок, тогда и поговорим, — не оборачиваясь, ответил мужчина.

Я выбралась из-под статуеподобного Грэйна и быстро натянула платье.

— Зови меня Бэтрой, и да, я твой отец, — произнёс, как оказалось, мой папочка. И добавил раздражённо: — Пошли.

Я сделала шаг назад, подальше от новоявленного родственничка.

— Я твой отец и я тебе приказываю идти со мной, — прорычал родитель и приблизился на один шаг. Я отступила на два.

— И где ж тебя столько лет носило-то, папочка? И с чего ты взял, что я тебя послушаюсь?

— Я не знал, что ты выжила. Почувствовал смерть твоей матери и подумал, что ребёнок погиб вместе с ней. А проверять времени не было, нужно было срочно искать новый источник энергии. Но когда рассмотрел тебя в пещере, понял кто ты, и не убил. Ты точная копия Виты. Только Витэлла всегда меня слушалась, а ты слишком наглая и безголовая.

— Мама тоже была безголовой, раз связалась с таким типом. Я никуда не пойду с тобой, отпусти Трэйтона и уходи.

— Дура! Он же просто использует тебя. Привяжет, выкачает досуха и бросит! Пойдём со мной, и я научу тебя побеждать, — усмехнулся и добавил: — Как-никак, ты моя единственная наследница. Я всегда следил за тем, чтобы у меня не было детей. А ты всё равно появилась. Значит, ты сильная, а перевоспитать ещё не поздно.

— Поздно папочка, поздно. Раньше надо было воспитывать, теперь ты мой враг, а не отец. И объясни-ка мне, пожалуйста, как ты следил за там, чтобы у тебя не было детей? Убивал их в колыбели?

— Зачем? Всё намного проще, — ответил Бэтрой, — я просто бросал тех женщин, которые не хотели избавляться от нежелательной беременности. А ни одна человеческая женщина не выносит ребёнка от стартрэйна без его энергетической подпитки. Не понимаю, как это удалось Витэлле. Впрочем, она всегда была упорной. Вот только во время родов она, скорее всего, отдала тебе всю свою энергию и умерла, чтобы выжила ты. Каково чувствовать себя убийцей собственной матери?

Меня передёрнуло от омерзения. Как мама могла полюбить такую мразь? И уже не сдерживая ярость и отвращения, ответила, не стесняясь в выражениях:

— Это ты убил её, мразь, и я никогда не забуду этого. А если ты заберёшь меня силой, рано или поздно я воткну нож тебе в спину, и в тот момент, когда ты будешь подыхать, я буду счастлива. Убирайся отсюда! — несмотря на уверенный тон и хлёсткие, жестокие слова мне было до слёз больно. Да, я позорно разревелась, сведя этой слабостью все свои угрозы на нет. Но хоть высказалась. Пусть теперь убивает.

Но Бэтрой не стал меня убивать. Его лицо перекосилось от злобы и удивления, но смотрел он не на меня, а куда-то за мою спину. На плечи легли тёплые, придающие уверенности ладони.

— Подожди меня в сторонке, а лучше иди в дом. А я пока разберусь с нашим «гостем», — тихо произнёс Трэйтон и подтолкнул меня в сторону дома.

— Быстро же ты распутал стазис, — отошёл от удивления Бэтрой. — Но в этот раз я подготовился к встрече.

— Я тоже, — ухмыляясь, ответил Трэйтон.

И вот стоят они и взглядами друг друга прожигают. Я отошла подальше и тоже стою смотрю. А ничего не происходит. И долго они ещё в гляделки играть будут? Прошло минут пять, а они продолжают стоять и смотреть. Я уже начала волноваться, может подойти и спросить в чём дело? Я думала, что Трэйтон сейчас, как и в прошлый раз, настучит моему папашке деревьями по голове и мы «мирно» разойдёмся, а они стоят. Через ещё пять минут Бэтрой начал поднимать руку, но в ней что-то отчётливо хрустнуло, и конечность повисла как плеть. Родственничек на это вообще никак не отреагировал, даже не скривился. И тут до меня дошло, они уже сражаются! Они сражались всё это время, но не физически, а на каком-то другом, неведомом мне уровне. И сломанная конечность Бэтроя означает, что Трэйтон пока побеждает. Но ему тяжело, он весь напряжён, и зубы сжаты, а со лба струится пот. Как же я хотела ему помочь, хотя бы подбежать и просто быть рядом. Но побоялась отвлечь и продолжала наблюдать со стороны.