Дарья Иорданская - Лисьи Чары

Пахло мукой, влажными камнями, мохом, который обычно растет в подвалах старых зданий. И звуки были соответствующие: где-то капало и журчало, и шаги раздавались гулко.

- Здравствуй, девочка, - сказала Эйслин.

Пан повернулась на голос.

- Почему она… она, что, ослепла?! – в голосе ведьмы послышалась плохо сдерживаемая ярость.

- Это все вина лисицы, - пробормотал один из провожатых шутовки. – Не наша, госпожа.

- Плевать! – послышался свист и короткий всхлип.

Пан ощутила дрожь ее спутников. С одним из них явно случилось что-то плохое. Потом зашелестела мягкая, но тяжелая ткань, и на плечи шутовке опустилась чья-то горячая рука. Ощущения от этого прикосновения были просто омерзительны. Тонкие сильные пальцы, оканчивающиеся заостренными длинными ногтями, сдавили плечо у самой шеи, заставляя повернуть голову. Вторая рука вцепилась шутовке в подбородок. Из царапин, оставленных ногтями, потекла теплая кровь.

- Так-так… а, ну это поправимо. Как ты думаешь, Панференце Гирсоэл, твой принц на белом коне сможет найти противоядие?

- О чем вы? – Пан старательно изобразила недоумение, что в обступающей ее кромешной тьме было не так уж сложно.

- Видишь ли, какая досада, девочка, - проговорила Эйслин задумчиво. – Мне нужны твои глазки, но ты сейчас слепа. Значит, для начала нужно приготовить противоядие, а травничество, как выяснилось, нельзя получить, как дар управлять огнем, или водой. Вот ведь забавная шутка: оно или есть, или его нет…

- Это называется «опыт», - услужливо подсказала Пан. – Почему вы думаете, что Низу принесет мне это противоядие?

Эйслин рассмеялась, весьма неприятным, трескучим смехом, больше подходящим древней старухе, а не сорокалетней женщине.

- Вы – пережитки прошлого – сохраняете глупые, наивные иллюзии.

- А вы, значит, человек будущего? – осторожно поинтересовалась Пан. – Не понимаю я, чего вы добиваетесь.

- Получу твою силу и воспользуюсь ей. Знаешь, девочка, в этом мире не так уж много канзар, тем более – хороших.

- Это от недостатка воображения, - предположила Пан.

Пальцы ведьмы наконец разжались, вновь зашуршала ткань.

- Все, что нам остается, таким образом, это дождаться оборотня. Мне будет приятно с ним пообщаться.

Ее руки вновь пришли в движение – они колыхали воздух, как лапки гигантского тарантула, Пан ощутила себя мухой в липкой паутине. Тонкие пальцы коснулись голой кожи шутовки и сорвали цепочку с гильдейским знаком и лисьим медальоном. Пан коротко ойкнула.

- Это я заберу себе, - усмехнулась где-то в кромешной тьме Эйслин.

* * *

Низу согнулся пополам от резкого удара боли. Затаившаяся на долгое время в костях, она вновь выбралась и принялась грызть его и без того напряженные нервы. За последние несколько дней он и думать позабыл о медальоне, и вот теперь металлическая бляшка вновь оказалась в когтях ведьмы. Оборотень видел это как наяву: ведьма в личине вертит медальон в своих длинных, похожих на какие-то чудовищные бледные личинки, пальцах; пытается переломить пополам. Один раз ей это уже почти удалось. Не было никаких гарантий, что теперь лису опять повезет.

Нужно как можно скорее вытащить оттуда Пан, - решил оборотень. – А для начала, выяснить, где же ее, собственно, держат.

Кажется, один раз Панце обмолвилась о кошмаре – Кцацррене – которого она послала на поиски ведьмы. Лис понятия не имел, как же ему вызвать сюда назойливую тварь, но по счастью, Кцацррен оправдал эпитет «назойливый». Он появился из дождя, как будто соткался из его капель, приземлился на плечо лиса, все еще ноющее после неудавшегося аутодафе и крушения часовни, и растянул свой жуткий тонкогубый рот в почти дружелюбной усмешке. Оставалось только гадать, как ему это удалось. Впрочем, в ночной твари было нечто, наводящее на мысль о болонках с розовыми бантиками на шеях. Может статься, королевская дура на всех мужчин действовала одинаково – уродующе. По крайней мере, за собой Низу стал замечать престранное поведение.

- Привет, Кцацррен, - устало сказал он.

- Хорошая погодка, - улыбка твари стала еще шире. – Знаешь, такими дождливыми ночами людям частенько снятся чудесные, мрачные-премрачные кошмары. Думаю, ты мог бы обеспечивать мне такую забаву хоть каждую ночь, а, лисик?

Низу показал кошмару левую руку, кое-как замотанную окровавленными бинтом и украшенную пятью острыми, слегка загнутыми когтями.

- Понял, понял я, - проворчал Кцацррен. – Чего тебе нужно?

- Панце говорила, что отправила тебя на поиски ведьмы. Нашел?

- Вхмари? – кошмар ухмыльнулся. – А как же. Проще простого. Она так тянет из людей силу, что по одним только ночным видениям ее можно отыскать. Кстати, это не так уж далеко отсюда: ну, может, денек потратишь быстрого бега. Темный, чудесный такой лес, а в нем на кой-то мрак заброшенная мельница. Вас, что, тянет на мельницы?

- Вроде того, - рассеяно кивнул оборотень. – Мельницы, кузницы и стеклодувные мастерские. Окажи мне еще одну услугу, Кцацррен.

- Мда? – кошмар перепрыгнул оборотню на голову и свесился вниз, так что глаза обоих оказались на одном уровне.

Радужка оборотня вновь сменила цвет, став пронзительно-желтой. Кошмар ойкнул.

- Предупреждать же надо!

- Мне нужно найти лармас. Особенный лармас, где росла бы черная мертвая невеста.

- Я травы искать не мастак, - пожал плечами Кцацррен.

- Верно. Поэтому, пока я ищу цветок, ты отправишься к вхмари, найдешь там Пан и приглядишь за ней.

Кошмар закатил глаза. Когти сверкнули, когда лунный луч мелькнул в разрыве туч.

- Хорошо, хорошо, - покладисто согласился кошмар. – Только не кипятись.

* * *

В комнате, куда привели Пан, пахло сыростью и мукой. А еще здесь была паутина, на которую постоянно натыкались ее руки, и пауки, омерзительно перебирающие лапками по ее голой коже. Шутовка прижалась к сырой стене, обхватила колени и спрятала лицо во влажной ткани. Запах – травы, яблоки и, отчего-то, молоко – напомнил ей о Низу. В этот момент Пан сообразила, что опять подставила лиса: Эйслин отняла медальон, значит, жизнь оборотня в опасности. Шутовка сжала голову руками и глухо застонала.

- Проклятье! Проклятье! Что…

- Да, вот оно я, - согласился знакомый голос, и ее волос коснулась тонкопалая рука.

- Кцацррен? – Пан вскинула голову, хотя особого смысла в этом не было.

- Он самый. Ты, вижу, развлекаешься.

- Где я? Что с Низу? Что ты тут делаешь?

Кошмар издал несчастный, утомленный вздох.

- Ты на заброшенной мельнице в глухой чаще. Знаешь, как в этих страшилках? «В черном-черном лесу, на черном-черном дереве», ну и так далее. Оборотень отправился на поиски какого-то лармаса, а меня послал за тобой приглядывать.

- С ним все в порядке?

Кцацррен хихикнул.