Матильда Старр - Проклятие на троих [СИ]

Было странно видеть Мориса здесь — в этой, обычной жизни.

— Хотел убедиться, что с тобой все в порядке.

И снова — укол в самое сердце: а кому-то это безразлично!

— Зайдешь в гости? — наверное, это правильно. В конце концов, он проделал какой-то путь, чтобы найти ее.

— Нет. Я ненадолго… В общем, попрощаться. Уезжаю на раскопки. Далеко. И, наверное, надолго. Нашли целую кучу очень древних артефактов и находят еще. Это нельзя пропустить!

Маша кивнула. Она очень хорошо понимала, как это бывает, когда хочешь убежать…

— Помнишь, я заходил к тебе после лазарета?

Еще бы не помнить! Маша смутилась. Сейчас вспоминать об их объятиях было неловко.

— Мы тогда не договорили. Я хотел сказать, что тебе нельзя выбирать Рафа. И нельзя его…

…убивать. То слово, которое он не произнесет. Да и она тоже.

— Мне не пришлось выбирать, — этот разговор становился неприятным.

— Да, но я не о том. Я не успел договорить. Если бы его не стало, ты бы себе не простила. Потому что…

Мне кажется, дело было не только в проклятье.

Маша не ответила. Зато сразу стало понятно, зачем он ее разыскал. Узнать — верна ли его догадка.

Убедиться в том, что верна. Ведь он заранее собрался на раскопки.

— Заклятие снято. Так что это теперь — всего лишь чувства. Они могут пройти. И, наверное, со временем пройдут.

Она говорила о себе. Но так получилось, что, наверное, и о нем.

— Мне пора!

Маша не сомневалась: до отъезда еще хороших несколько часов, просто он не хочет ее стеснять.

— Рад был тебя видеть.

Морис привлек ее к себе, чмокнул в макушку — тепло и по-дружески, а через минуту его силуэт мелькал уже где-то вдали, пока не скрылся за домами.

Рафаэль на пороге ее комнаты. Что ему тут нужно? То, что заканчивается, должно заканчиваться навсегда. Если бы она хотела каких-то объяснений, то точно не убегала бы, не прощаясь. Но теперь бежать особенно некуда.

— Привет, — Маша отложила книгу.

— Я тоже учусь на древних знаниях. Дай, думаю, зайду поздороваюсь с соседями по общежитию.

Да-да, именно так все и было! Маша не хотела улыбаться, но улыбнулась. Кажется, Рафаэль изменился меньше, чем она боялась.

Ну что ж, раз они встретились — можно вести светскую беседу. Это безопасно. Кажется, безопасно.

Впрочем, для нее рядом с ним нет ничего безопасного — любое его слово может больно ранить.

— Получил вакансию? Поздравляю!

— Нет, она мне не понадобилась.

— Даже так?

— Ну, вообще-то это твоя заслуга.

Вот это было странно. Насколько Маша помнила, единственная ее заслуга была в том, что она умыкнула одну из трех вакансий, на которые Рафаэль мог рассчитывать.

— А вот здесь, пожалуйста, подробнее.

— Ты убила Аргуса.

Вряд ли стоило об этом напоминать. Такое не забывается.

— И какое это имеет отношение к твоему поступлению?

— Само непосредственное. Официально они с матерью еще не были разведены, а меня он вроде как усыновил. Так что — тадам! — перед вами богатый наследник, баловень судьбы и будущий прожигатель жизни. В общем, я поступил на платное.

— Серьезно? — Маша не могла в это поверить.

— Вообще-то, нет. Транжирить и прожигать мне ничего не придется. Мать сначала вообще хотела отказаться от наследства. Ну, вроде как грязные деньги и все такое… Но потом решила взять его и целиком потратить на благотворительность. Ну и на мою учебу — немного. Так что — увы и ах! — транжирить мне по-прежнему нечего.

— А как дела у Виолы? — об этом можно было спросить. Это — совершенно безопасная тема.

— Прекрасно. Организует свою школу танцев. Периодически отвлекается на судебные тяжбы с бывшими родственниками. В общем, все путем…

— Я рада, что все хорошо сложилось.

Рафаэль пододвинул стул и оказался очень близко. Слишком близко для того, чтобы она по-прежнему могла убеждать себя, что ничего особенного не происходит.

— Ты тогда так резко исчезла. Мы даже не успели поговорить.

Все правильно. Именно ради этого она и исчезла. И, кстати, тот, кто хотел поговорить, поговорил.

— И о чем же? — Маша напряглась.

— Ты сказала, что снимешь проклятие. И… ты его сняла?

Она посмотрела на него испытующе. Вообще-то он должен был почувствовать, что заклятие снято. Так что этот разговор становился каким-то неправильным и странным.

— Да. Но если хочешь проверить, можешь меня убить и понаблюдать, что произойдет.

— И что произойдет?

Маша повела плечами.

— Ничего. Разве что тобой быстро заинтересуются инквизиторы. Но это не будет иметь к проклятию никакого отношения… Только не понимаю, зачем ты меня спрашиваешь? Ты должен был почувствовать, что проклятия больше нет. Никто из нас не мог не понять…

Она, например, тоже кое-что поняла, как только проклятие было снято. И ей это совсем не понравилось.

— А что если для меня ничего не изменилось? — он придвинулся еще ближе, и дышать стало труднее.

Маша ничего не ответила.

— Я пытался понять, почему ты никому не оставила шансов? Почему исчезла — вот так, не попрощавшись.

Злился…

— Видишь, кое-что изменилось. Раньше ты не мог на меня злиться.

— Еще как мог! А потом подумал — может, тебе так лучше, без меня? И предсказание Тины… Кому нужны лишние неприятности, тебе их и так хватило. Может, ты не хочешь все это вспоминать. Да и вообще, связываться с бывшим темным!.. И я тогда решил — пусть будет как ты хочешь. В общем…

— …все не так просто? — Маша улыбнулась.

— Все очень просто, — Рафаэль приблизился, его взгляд потемнел, — если ты не хочешь меня видеть, если тебя влекло ко мне только проклятье — скажи. И ты меня больше не увидишь.

Не увидит, конечно. Особенно учитывая то, что в ближайшие пять лет они будут учиться вместе и жить в одном общежитии. Ни иначе кто-то изобрел заклятие невидимости.

Маша улыбнулась:

— Не скажу.

Она потянулась к нему — коснуться, быть рядом, быть близко. Перечеркнуть разлуку и сомнения, забыть о боли. И вдруг оказалось, что все, абсолютно все, что случилось раньше, было лишь для того, чтобы привести ее сюда — в эту комнату с тусклым светом. Поцелуи, горячий шепот. Он близко — ближе, чем можно было представить.

— Кто-нибудь может войти, — дыхание прерывается, и думать о таких вещах кажется странным. Разве может иметь значение хоть что-то, кроме того, что они вместе? — Им всем нужны кипятильники и прочая чушь.

Это была слишком длинная речь. А значит, они не целовались уже целых…

— Я немножко заколдовал дверь. Вряд ли сюда кто-нибудь подойдет.

И снова — долгая пауза, наполненная нежностью и сумасшествием.

— У тебя есть разрешение от ректора? Письменное?

Но этот важный вопрос так и остался не выясненным.