Дж Андрижески - Чёрное на чёрном

Он снова поцеловал меня, пока я думала об этом, и я снова потерялась в этом поцелуе.

Мне пришлось подавить желание вцепиться в него, когда он отстранился во второй раз. Я встретилась с ним взглядом, и его золотые глаза слегка расфокусировались. Кажется, он также дышал чуть тяжелее.

— Ты знаешь, как сделать отсрочку взрыва? — тихо спросил он.

Я кивнула.

— Да.

— У тебя нормально с бросками? — его глаза опустились к моим губам. — Будь нежной, док.

Я кивнула, затем взглянула на другую парочку.

Ник открыто хмурился на Блэка. Энджел лишь улыбнулась со своего места на полу, держа руку у головы, где кровотечение, кажется, наконец-то остановилось. Она закатила глаза, глядя на меня, а может, на нас обоих.

Игнорируя долгий тяжёлый взгляд Ника, я повернулась к Блэку.

— Ладно. Скажи им, что делать… и когда нам нужно действовать. Я подберусь ближе к двери. Ты дашь мне сигнал или что?

— Ты поймёшь, когда я начну отвлекать его. Но дай мне несколько минут. Позволь мне дать тебе знак бросать, ладно?

Я помедлила, собираясь спросить.

Затем я отпустила это и просто кивнула.

По правде говоря, я не хотела, чтобы он служил отвлечением, особенно с этой раной. Но я также знала, что он с большей вероятностью вытянет это дело с другим видящим, чем любой из моих друзей. Кроме того, это поместит его дальше всего от взрыва, так что никуда не денешься.

В любом случае, у меня не было идей получше.

Я собиралась уйти, когда Блэк схватил меня за руку.

— Можно мне взглянуть на неё, док? Я хочу убедиться, что это за тип. После моего отъезда должны были привезти новые.

Осознав, что он говорит о взрывчатке, я почти не медлила, наклонилась и приподняла штанину над ботинком. Вытащив гранату из мешочка, пристёгнутого к лодыжке, я выпрямилась и протянула её Блэку.

Я взглянула на Ника и Энджел, пока Блэк её разглядывал.

Они оба выглядели измотанными. Вопреки своей злости, Ник также выглядел чрезмерно бледным.

Я напомнила себе, что вдобавок к пулевым ранениям они страдают от смены часовых поясов. Нам нужно было отсюда выбираться. Ни один из нас долго не продержится, а Блэк может действительно умереть, в зависимости от того, что этот стеклянный штырь проткнул, пока находился в нем.

Подумав об этом, я осознала, что Йен не стрелял в нас уже какое-то время.

Я гадала, не меняет ли он опять позицию для стрельбы.

Я удивлённо посмотрела вниз, когда Блэк опустился передо мной на колени. Слегка охнув, он засунул гранату обратно в мешочек в моем ботинке, и опустил мою штанину. Секунду спустя он выпрямился с помощью каменного фундамента, другую руку прижимая к боку.

Он снова прислонился к пьедесталу, тяжело дыша и морщась от боли.

— Почему, черт подери, ты не дал мне это сделать? — я уставилась на него.

Он лишь подмигнул мне, улыбаясь. Я знала, что он притворяется уже по тому, насколько он побледнел за эти несколько секунд, но он заговорил прежде, чем я успела прочитать ему нотацию.

— Не вытаскивай её, пока не понадобится, док, — сказал он.

Он начал отодвигаться, затем помедлил, наклонившись и снова поцеловав меня в губы. Как и прежде, он начал мягко — затем позволил поцелую продлиться, целуя меня крепче, пока снова не вдавил меня спиной в каменный фундамент.

Он издал тихий звук прямо перед тем, как отстраниться.

Я многое чувствовала в этом поцелуе. Достаточно много, чтобы, наверное, начать волноваться.

Однако этот урок я, видимо, никак не могла усвоить.

В одном Блэк был прав — я поняла, когда он начал.

Я только-только присела на корточки у каменного пьедестала поближе к пожарному выходу, когда он повысил голос.

Он говорил по-английски — ну, в основном по-английски — вероятно, ради нас.

— Брат, — крикнул он. — J’talek hudre-ti . С уважением, брат. Мы можем поговорить?

Повисла тяжёлая тишина.

От неё у меня закружилась голова, возможно, частично потому, что я задержала дыхание.

Каким-то образом ещё до того, как он по-настоящему сделал это, я знала, что именно Блэк намеревается сделать. Я не знала, как далеко он собирается зайти — каким бы ни был Блэк, он явно не был самоубийцей — но я знала, что он намеревался использовать себя в качестве отвлекающего фактора.

Эта мысль взволновала мои нервы до предела.

Меня осенила и поразила интенсивность своей реакции. Эти бешеные, чрезмерно острые побуждения защищать жизнь Блэка не походили ни на что, что я испытывала с другими людьми, даже со своей сестрой Зои, когда та была жива. В этом присутствовало нечто совершенно иррациональное — и практически органичное. Это напоминало скорее инстинкт выживания, нежели сознательную эмоцию.

Я сражалась с этим чувством уже недели — даже месяцы, с тех пор как Блэк оставил меня в Сан-Франциско — но оно определённо ухудшилось.

Черт, да оно ухудшилось даже со времени последнего поцелуя.

Я прикусила губу, подавляя желание встать на ноги, подойти к нему сейчас же и дёрнуть назад, ну или хотя бы наорать на него в этом пространстве. Я знала, что обе эти вещи скорее всего окажутся бессмысленными. Хуже того, они обе могут привести к нашей смерти.

Я почти чувствовала, как он желает, чтобы я доверилась ему.

Это меня не успокоило.

Совершенно не успокоило, если честно — отчасти потому, что я ощущала в нем то же иррациональное чрезмерное желание защищать в отношении меня.

— Мы можем поговорить, брат? — крикнул Блэк. — Давай будем вести себя рационально.

Очередное молчание.

Затем по ту сторону рампы раздался другой голос.

— Рационально? — насмешливо произнёс тот голос. — Теперь ты хочешь быть рациональным?

Я подпрыгнула вопреки собственному желанию, шокированная тем, насколько знакомым был этот голос.

— …Теперь ты будешь со мной рационален, — холодно продолжил Йен. — До чего же цивилизованно. До чего же вежливо. Но я думаю, что к этому времени мы уже слегка миновали этап «рациональности», не так ли, брат Квентин? Или ты действительно веришь, что я каким-то образом не в курсе, что это ты стрелял в меня последние несколько месяцев…?

Блэк щёлкнул на него, достаточно громко, чтобы звук разнёсся меж каменных стен.

— Это работа, брат. Ничего больше. Я могу разорвать контракт…

— Y’enj balente ut re mugre di ali…

— Я говорю правду, брат, — перебил Блэк. — Это работа, ничего более.

— Брехня. Ты защищаешь мою пару.

Я вздрогнула, стискивая каменное основание.

— Она — причина, по которой я взялся за работу, — признался Блэк. — Но она — не сама работа. Я могу покончить с этим… со всем. Мы оба можем уйти.

Блэк помедлил, как будто слушая.

Когда ответа не последовало, его голос сделался более предостерегающим.