Ольга Зима - Названная женой

— Узы брака священны для благих ши так же, как и для ши-саа, — успокоив бушующую кровь, мягко произнесла царевна, — а Лугнасад, праздник свободы, у вас вряд ли празднуют, да и я дала слово тебе. И я не собираюсь нарушать клятву.

Заметив краем глаза появившегося в проходе Дроуна, Гвенн протянула с придыханием:

— Мой Нис!

Царевич замер, зрачки его расширились так, что стал виден лишь темно-зеленый край радужки, бархатный, как бездна океана. Словно внутри огонь зажегся, привлекая и маня. Гвенн, отбросив собственные смутные мысли, привстала на цыпочки, закинула руки за его шею и дотянулась до губ.

Руки Ниса сомкнулись на спине Гвенн, а губы ответили на поцелуй. Гвенн начала его, прикоснулась к синим незнакомым губам, скользнула в рот языком, а Нис мгновенно обласкал губами и языком, сорвал дыхание, и внезапно стало жарко и нежно, уютно и тревожно и всё равно, кто смотрит, и жаль, что всё это не по-настоящему. Миг, другой, третий! Сердце предательски стучало, голова кружилась, кровь, казалось, вот-вот вскипит.

Этот фомор не должен был так хорошо целоваться! В этот раз царевна была в сознании. Видимо, лишь долгое отсутствие телесной близости настолько расцветило обычное касание губ и языка, что дыхание окончательно сбилось, тело налилось сладкой истомой, а перед глазами завертелся вихрь из разноцветных искр. Может, потому что она не сопротивлялась мужу, как обычно это делала, пусть и почти незаметно для себя.

Гвенн, наконец оторвавшись от Ниса, еле вспомнила, для чего всё это устроила, и быстро осмотрелась из-под ресниц.

— А… ва-а-а… — пробормотал царский конюший, подходя справа. Скрутил передние щупальца, словно человек — пальцы, посинел до густо-фиолетового и заморгал чёрными глазищами, явно позабыв, что хотел сказать.

— Мой царевич, как ни прекрасна твоя супруга, позволь тебя отвлечь, — не слишком довольно произнёс Дроун, заходя слева. — Хотя, если вам мало спальни, мы можем и выйти ненадолго. А коньки от стыда не синеют.

— Зачем? — не обращая ни на кого внимания, спросил царевич у Гвенн. Рук не разжал, и ей почудилась грусть в его словах.

Она подняла взгляд на Ниса. Этот ши-саа был вовсе не так равнодушен и невнимателен, как ей казалось. Видел, что это лишь игра; понимал, для чего она это сделала, изобразив пылкую страсть; досадовал на обман — однако прощал, сам никогда бы не поступив не по совести.

Ну почему ей так больно? Гвенн неожиданно ощутила, как полыхнули щёки. С чего это ей ещё и стыдно? Она же для Ниса старается, чтобы Дроун стал уверен: у них всё хорошо, они — влюблённая пара! Она же не виновата, что не может полюбить просто так, по одному сказанному слову, пусть и произнесённому от души! Это всего лишь поцелуй, кому от этого плохо? Тем более такой чудесный поцелуй.

— Гвенни? — повторил Нис ещё мягче, спрашивая о чём-то большем, чем о поцелуе.

Как же сложно с ним! Ни схитрить, ни солгать.

Советник всегда твердил, что произносить нужно лишь те слова, в искренности которых не сомневаешься, раз они живут в том мире, где произнесённое может стать явью.

— Я очень хочу узнать тебя, Нис. И стать тебе хорошей женой, — от всего сердца произнесла Гвенн. Так, как не говорила слова принятия в род. Нис сжал её руку.

— Все это просто замечательно и очень мило, — утомлённо произнёс Дроун. — Но наследника требует к себе владыка.

— Прогулка отменяется, — произнёс Нис, обращаясь только для Гвенн. Стряхнул наплечную сумку и отдал её Ваа, пояснив привычно немногословно: — Возьми. Собирал Силлайр, тебе понравится. Как коньки?

Ваа, опасливо косясь на Дроуна, зачастил:

— Уголёк просто огонь! Они с Игруном стоят друг друга! Эти рыбы придонные, что по недоумению зовутся ши-саа, решили их вывести вместе! Те чуть не подрались! Оболтусы! Не коньки, а служки! Игруна чищу сам, кормлю его самыми сладкими корешками и нежными водорослями. Но всё потом, раз вам некогда.

Царевне ужасно захотелось посмотреть на чёрного конька — свой нежданный подарок — потрогать его, но Нис развернулся и смерил ее взглядом.

— Я могу остаться с Ваа, — решилась Гвенн. — Если тебе нужно срочно…

— Срочно-срочно, — Дроун протянул царевичу водорослевый свиток, перетянутый сине-зелёной лентой. — Из Океании.

Нис развернул бумагу и свел брови:

— Отец требует немедленно появиться в Изумрудной резиденции.

Из-под перекрученного ворота показались крохотные синие рожки и тоже уставились на бумагу.

— Ты чему улыбаешься? — спросил Нис у Гвенн.

И тут измученный Мигель махнул плавниками и упал в подставленную царевичем ладонь.

— Что это за надзор? Опять?! — потемнел глазами Нис. — И давно Мигель там сидит?

— Не знаю! — недовольно ответила Гвенн.

— Я… хгм… — закашлялся первый министр.

— Что ты хочешь сказать?

— Я, молодой сир? О нет, совсем ничего, совсем-совсем ничего! Вам просто показалось, кхем-кхем.

— Голожаберные не кашляют, вам нечем. Признавайся.

— Какая жалость, молодой сир! — разоблачённый первый министр почернел, только малиновые искры пробегали по краю юбочки. — Вы меня разгадали! Голожаберные, может, и не кашляют, но что-то мешает дышать и мне, и нашему сиру, вашему отцу, уже второй день. Думаю, вам стоит, очень стоит проверить! Больше всего… — приблизился почти к самому лицу и уже шёпотом договорил насторожившемуся Нису. — Больше всего это «что-то» похоже на родственную обиду.

— Да не переживай, Мигель. Балору не привыкать. Ну, подумаешь, перекроит береговую линию.

— Ваш отец, молодой сир, уже не в том возрасте, чтобы обиды проходили сами собой! — Мигель настойчиво вспыхнул яркими алыми полосами. — Я настоятельно советую вам озаботиться его здоровьем. Он о вашем каждое утро спрашивает!

— Поэтому он послал и письмо, и тебя? — сердито спросил Нис.

— Не знаю я ни про какое письмо! Я сам по себе, юный сир! Я лучше, чем всякое письмо!

— Вот сам по себе и останешься с Ваа! — Нис поймал голожаберного и сунул в щупальце полуосьминога.

— Выпусти меня немедленно! Я буду рядом с юным сиром, я всегда могу позвать Ай…

Ваа словно невзначай обвил Мигеля щупальцем целиком.

— Ты царевну оставишь здесь? — спросил Дроун. — Я буду счастлив составить ей компанию. Можем прогуляться по окрестностям.

Ваа подскочил и забрался на плетёную стенку, держа в одном щупальце мешок, в другом — Мигеля.

— Разве в письме сказано, что ты должен явиться один? — навскидку спросила Гвенн.

Уж больно не хотелось оставаться в обществе Дроуна.

— Царевич, мы будем рады сопроводить вас! — подскочили двое гвардейцев в знакомой Гвенн бирюзово-сине-зелёной форме океанийского корпуса, щедро отделанной золотым шитьем.

Нис, то ли решив, что быстрее доберётся по-своему, то ли не собираясь подчиняться привычным и не сильно любимым им правилам, подхватил царевну и закрутил водоворот…