Ольга Зима - Названная женой

Привычная уже дрожь воды приятно прокатилась по коже — Айджиан служил средоточием магии подводного царства, как кристалл, способный поймать луч света и перенаправить его нужным путём. Вот только неосвещённый кристалл не мог светить сам, а отец Ниса сиял магией постоянно.

— Айджиан, мой царь. Я вас искала, мне… бы хотелось посоветоваться, если будет дозволено и уместно.

Гвенн покраснела от собственной смелости: перед ней восседал самый страшный фомор за последние пятнадцать тысяч лет. Древний бог сидел и смотрел в упор белыми светящимися глазами, ожидая продолжения. Не дождался и вновь кивнул громадными рогами.

— Благодарю, — Гвенн сосредоточилась на заготовленных словах, чтобы не выпалить какую-нибудь бессмыслицу. — Меня беспокоит княжна Темстиале, её намерения относительно Ниса и источник её невесёлых предсказаний относительно вас…

Айджиан откинулся на спинку кресла, улыбнулся, не размыкая губ, повёл рукой, приглашая присесть.

— Что беспокоит? — два слова опять прокатились по воде рябью.

— Она словно половину выдумывает, а вторую берёт из сплетен, — Гвенн сама толком не разобралась, чем, кроме факта своего существования, Темстиале её не устраивает. — Ложь я знаю, правду отличу, она смешивает их без выдумки и пропорций.

Айджиан на сей раз ещё отчётливей хмыкнул в конце фразы, покосился на Гвенн довольно.

Правый глаз царя, наполовину скрытый повреждённым веком, привычно щурился, выражая сытое умиротворение.

— Молодец. Читай.

Ткнул чёрным ногтем в верхнее донесение. Водорослевая бумага отливала перламутром и зеленью, словно кроме растений моря в изготовлении применялись неудачливые жители, оставившие на поверхности свой след блестящими чешуйками. Гвенн аккуратно придвинулась, стараясь сидеть ровно, а шевелиться плавно: что-то инстинктивное диктовало подобное поведение в присутствии Айджиана. Сосредоточиться на строчках получилось не сразу, но когда получилось, все условности в момент позабылись.

— Да это что такое?! Нельзя же им совсем всё позволять! Вы же царь! А Нис ваш сын! Да что они себе… — горло перехватило от возмущения.

— Нис искренен. Они пользуются.

Гвенн не верила своим глазам: всемогущий царь четырёх океанов и морей без числа не мог — просто не мог так сокрушённо вздыхать! Айджиан, известный своим хладнокровием, свергнувший Балора, кроящий береговую линию и вызывающий бури!

Но этот самый Айджиан сейчас непритворно переживал о том, что его прямодушный сын в очередной раз отличился на поприще дворцовых интриг.

На водорослевом листе, дрогнувшем в руках царевны, бесстрастные строки гласили: царевич Нис признал слухи о фоморском происхождении Гвенн недвусмысленно лживыми, что уже заставляет задуматься о ясности разума царя, раз сам Айджиан не может отличить благую от чистокровной фоморки. Здесь же приводилось описание происхождения Айджиана — сына Балора, самого жестокого и страшного древнего бога, и потом, ниже, мельче — родословная Ниса, идущая от Мидира.

Ещё дальше убористым почерком теснилось несколько строк разоблачительного характера: вроде как и война с благими началась из-за похищения наследника Светлых земель.

Факты подтасовывались, перемешивалась правда и домыслы, откровенная чушь стояла в одном ряду с не требующей доказательств истиной. Айджиан признавался самым могущественным магом трёх царств Нижнего мира, из чего следовал замечательный вывод: поэтому и Проклятье обрушилось на миры из-за него.

— И всё потому, что Нис опроверг какие-то «жалкие слухи», — Гвенн почти застонала, представляя убеждённого в собственной правоте, упрямо набычившегося супруга. — Но неужели нельзя найти автора? Тут написано от руки, заказать ему же опровержение обличения?

Морской царь улыбнулся, и Гвенн могла поклясться, что увидела мелькнувшие под усами и бородой белые клыки.

— Работает не так. Больше слов — ещё слова.

Гвенн положила бумагу на стол, в задумчивости побарабанила по ней пальцами. Она бы с удовольствием порвала мерзкий пасквиль в клочья, но нужно было найти выход, а не вымещать избыток чувств на подметном письме.

— Больше слов… — Гвенн задумчиво подняла глаза на Айджиана. — Значит, если начать оправдываться, слухи только укрепятся?

Царь всех известных ей вод медленно и выразительно кивнул.

Молчание затянулось, но не казалось тягостным или неловким: Гвенн размышляла, перебирая варианты, Айджиан никуда не торопился.

— Всё началось с того, что я не фоморка, — Гвенн нахмурилась, стараясь уловить оттенок мысли, что манил отгадкой. — А закончилось тем, что вы — начало всех начал…

Айджиан небрежно повёл плечом, что читалось «да, таков уж я». Гвенн кивнула напряжённо, и мысли, словно фигуры фидхелла, наконец встали куда нужно.

— Вот! Точно! Это-то правда!

Айджиан прищурился.

— Вот! Можно не отрицать, а продолжить с того же места, — Гвенн увлеклась и несколько раз чиркнула ногтем по бумаге. — Вы самый первый маг, вся магия трёх миров образуется тут, преломляется или живёт в вас, насыщает воду, что течёт через три мира… И это связывает три мира! Как эфир, который является и связкой, и надмагической сущностью! И в то же время это чистейшая магия!

Мысли теперь теснились, напирали друг на друга, Гвенн торопилась сказать, пока озарение не прошло.

— И все живущие вышли из воды! Вы первый маг по силе, но раз от вас столько зависит, да и вода у всех королевств, то есть княжеств, общая, но слушается вас, это означает, что на какую-то долю все живущие тут — фоморы! И в венах всех живущих бежит именно вода! Солёная вода!

Гвенн чуть не захлопала в ладоши от радости, буквально захмелев от изящества собственного решения.

— Тогда и я фоморка, и Мидир тоже, и Нис, и все прочие, которые живут благодаря этому колодцу магии! И ничего не надо опровергать!

Рядом раздался необычный в кабинете Айджиана звук, Гвенн недоверчиво подняла голову.

Нет, не показалось.

Отец её мужа вдумчиво и серьёзно хлопал в ладоши. Затем медленно и осторожно убрал когтистой лапой капризную прядку с лица Гвенн и пророкотал:

— Дочь.

Стража объявила о приходе царевича. Нис остановился у двери огромной залы, смотрел внимательно из темного угла, словно бы недовольно, проходить не торопился, и Гвенн смутилась.

— Мы говорили, — тяжело упали слова Айджиана, всколыхнув подле себя воду.

Нис вздернул бровь, безмолвно спрашивая: о чем это?

Дверь за его спиной была приоткрыта, да и не стоило кричать во все горло о важных вещах.

Гвенн сложила ладони на груди, потом быстро коснулась лба, плеч, провела волнистую черту — и сложила ладони перед собой: «Я слушаю море, беспокоюсь и желаю мира». Нис и Айджиан уставились на волчицу. Жесты значили для фоморов куда более слов: подводная речь возникла тогда, когда они ещё не могли ни дышать, ни говорить в океане.