Розалинда Шторм - Отражение

Поняв, что разговаривать я пока не хочу, Альдамир замолчал. Чуть придержал коня, позволяя Васе вырваться вперед. Но отстал совсем ненамного, безмолвной тенью следуя по пятам.

Не знаю, где мы находились, судя по оговоркам декана, где-то на территории Материи. То ли маршрут был специально проложен так, чтобы огибать населенные пункты, но ни одного местного жителя за весь день мы так и не встретили. Хорошо хоть пейзаж радовал разнообразием, иначе со скуки я бы тихонечко свихнулась.

Спустя несколько часов Палиано скомандовал привал. На этот раз предстояло выбрать место для ночевки. Притом поскорее. Как объяснил декан, солнце здесь садилось так же быстро, как вставало.

Так и произошло. Не успели мы как следует устроиться, темнота опять поглотила мир. Температура воздуха мгновенно понизилась, ветер, до того приятно освежавший лицо, вдруг стал холодным и колючим. Я поежилась, поднимая ворот рубахи. Впрочем, такая мера помогала мало. Пришлось согреваться активными телодвижениями.

Пока Палиано с мужчинами разжигали костры и ставили нечто похожее на палатки, мы с девочками пытались сварганить ужин. Колобки колобками, а организм требовал что-нибудь посущественнее сухого хлеба.

Распотрошив сумки, мы были несказанно обрадованы мешками с крупой, пакетиками с сушеной смесью из лука с морковью и вяленым мясом. Кроме того, Дайана с подоспевшим Сонором прошлись по местности и насобирали каких-то травок, по убеждению последнего, придававших блюду потрясающий вкус.

Поверив гному на слово, поставили котелки на огонь. За готовку сегодня отвечали гаргулья и валькирия, остальные помогали по мере возможности. Пока закипала вода, мелко нарезали мясо, промыли в ручье крупу, приготовили приправу из травок и сушеной смеси. Затем девочки положили в котелки все ингредиенты и, периодически помешивая, принялись ждать.

Едва над поляной поплыл восхитительный аромат мяса, к импровизированному столу стали пробираться оголодавшие мужчины. С вожделением посматривая на котелки, они заняли свободные места. Наконец, девушки сняли пробу и постановили: готово. Народ тут же возбужденно загомонил, загремел походными мисками. Разделили ужин по-братски, никого не обидев. Два не таких больших котелка на всех, конечно, не так много, но хоть какое-то разнообразие к колобкам. Впрочем, Палиано выдал и хлебцы тоже, чтобы ненаевшиеся, а таких оказалось довольно много, могли лечь спать сытыми.

Чуть в стороне от поляны, выбранной деканом, обнаружился ручеек. Прежде чем подпустить желавших омовения к нему, Палиано со всей тщательностью проверил воду. И только после того, как удовлетворился показаниями специального артефакта, дал добро на купание. Как бы то ни было, воспользоваться шансом мы не сумели. Вода в ручейке оказалась ледяной. Я только и смогла, что умыться, зубы почистить да обтереться влажной тряпкой, при этом дрожа от холода.

По старой традиции в палатки укладывались парами. А точнее, близнецы спали так же, как и привыкли в академии, – вместе. Особой неловкости я не чувствовала, видно, и вправду, притерпелась. Пожелала Альдамиру спокойной ночи и, утомленная прошедшим очень длинным днем, уснула.

– Иди ко мне… – слышу я сквозь сон. – Иди…

Не хочу вставать, но тело больше не принадлежит мне. Распахиваю одеяло и, стараясь не разбудить Альдамира, выбираюсь из палатки. Ноги сами ведут меня куда-то: мимо высоких стволов, сквозь кусты и колючую траву.

Наконец, препятствие преодолено, я стою на пригорке, невольно любуясь открывшимся видом. В свете полной луны переливается ртутной каплей лесное озеро. Его воды спокойны, кажется, жизнь замерла в нем навеки. Но я ошибаюсь. Озеро живет.

Вот в центре начинает клубиться туман. Принимая причудливые формы, он обволакивает поверхность, движется к берегу.

– Иди ко мне! – вновь слышу призыв и не могу сопротивляться. – Иди…

Сбегаю с пригорка и, больше не медля, иду на зов. Вода морозит босые ноги, внезапно поднявшийся ветер теребит полы рубахи. Я дрожу, обнимаю себя руками, чтобы хоть как-то согреться, но все равно упрямо бреду по мелководью вглубь.

Вода все выше, обхватывает лодыжки, гладит бедра, ласкает ледяными ладонями живот.

– Иди ко мне! – поет невидимое существо. – Иди…

Я задыхаюсь от холода, проникающего, кажется, в каждую клетку моей сущности. Вода доходит до груди, до ключицы, до подбородка. А голос все поет, зовет, лишая последнего сопротивления.

– Иди ко мне! Иди…

Ноги больше не достают дна, нужно плыть, но я не могу. Тело сводит от холода, отнимая возможность двигаться. Падаю, гостеприимная глубина заключает в свои ледяные объятья.

Кислород кончается слишком быстро, легкие и горло разрывает от попавшей в рот воды. Я беззвучно кричу, теряя остатки, и… чьи-то сильные руки подхватывают в последний момент. Горячие пальцы вцепляются в плечи, принося боль. Но эта боль ничто по сравнению с пыткой, терзающей грудь.

Рывок. Лечу вверх, навстречу луне. Озеро противится, не хочет отдавать законную добычу. Тянет обратно, дергая корягами волосы, хватая водорослями за лодыжки. Вот только невидимый спаситель сильнее. Миг, и я выныриваю на поверхность. А потом и вовсе оказываюсь на суше.

Спасена… спасена?

Пытаюсь вдохнуть, но не могу. Вода бежит изо рта и носа, мешая так необходимому мне воздуху. Теперь я будто рыба, выброшенная на берег. Чужая обеим стихиям.

– Дыши! – слышу смутно знакомый голос. – Дыши!!!

Хочу, но не могу.

– Дыши! – Жаркие ладони давят на грудь, оставляя на коже пылающие отметины. – Ну же, дыши!!!

Чужие губы обхватывают мой рот и выдыхают, нет, не воздух, огонь. Он иссушает воду, позволяя вдохнуть.

И я дышу, пью жизненную силу, которой так щедро делится спаситель.

– Дыши, родная, – шепчут его губы. – Бери мою силу, бери мою жизнь…

И я беру, захлебываюсь силой, как совсем еще недавно водой. Но в этот раз жажду утонуть в ней. Утонуть в огне.

Холодный ветер, до того нещадно стегавший тело, больше мне не страшен. Он лишь добавляет ощущениям яркости. Разжигает пожар внезапно нахлынувшей страсти еще сильнее.

Ладонь спасителя скользит между мной и землей, поднимая, притягивая к себе. Зарываюсь пальцами в его волосы. Сжимаю пряди и слышу приглушенный стон, от которого бросает в дрожь.

– Что же ты делаешь? – Не вижу его лица, но знаю, оно искажено мукой. – Еще чуть-чуть, и я не смогу остановиться.

– И не нужно, – шепчу в ответ, лаская податливые губы. – Я умру, если ты прекратишь, если оставишь меня.

– Никогда, – голос спасителя полон решительности. – Ты слышишь меня, никогда!

Слышу. Улыбаюсь. Другого ответа ему и не нужно, ведь мое тело уже все рассказало. Запрокидываю голову, позволяя его губам обследовать шею, охлаждать дыханием кожу.