Кира Измайлова - Страж перевала (СИ)

Я кивнула и пошла медленнее. В самом деле, мое тело будто само вспоминало, каково это - карабкаться по скалам, спускаться с самых крутых склонов, перешагивать, а то и перепрыгивать трещины, не оступаться на подворачивающихся под ноги камнях... Чарим же больше привык ездить верхом, ну а лошадям (кроме, опять-таки, местных) приходилось несладко. Мало того, что им не нравилось в подземелье (вернее, подгорье), так еще и под копыта попадалось невесть что!

Путь наш лежал все выше и выше, и хоть уклон был не слишком большой, он всё равно чувствовался. Приходилось останавливаться: говорю же, пешеход из Чарима неважный. Мое же тело сильно ослабили годы сидения взаперти, играла я в воображаемую скакалку или нет. Однако стоило оказаться в родных горах - и я почувствовала себя прежней и могла бы, наверно, идти без устали отсюда до самого перевала, не то что до реки! Но, конечно, в этом была изрядная доля воображения: даже если дух мой был силен, ноги могли и не выдержать такого подвига: я ведь в последнее время тоже передвигалась по большей части верхами да на возу! Ну а неторопливо шагать рядом с медлительными волами - это вовсе не то же самое, что подниматься в горку по неровному каменному полу пещеры...

На привале в такой пещере - и вовсе приятного мало. Ветра нет, зато сырой промозглый холод пробирает до костей, а костер развести не из чего, еще и топливо мы с собой везти никак не могли, самим бы ноги унести!

- Говорят, - сказал Чарим, стуча зубами, и, чтобы разогнать кровь, попрыгал вокруг гриба, изображавшего костер, - в горах за степью, на самом юге, добывают горючий камень. Правда или нет?

- Правда, отец мне показывал, - кивнула я. - Он разный бывает, какой черный и блестящий, а какой слоистый, обычно серый или коричневый. Иногда он и в холмах, и на равнинах встречается, где раньше болота были - это торф и деревья окаменели, но не до конца, еще могут гореть, долго и жарко. У нас тоже есть каменный лес, но он такой древний, что его не подожжешь.

- Да и чем бы мы каменных дровишек нарубили? - ухмыльнулся он и сел на место. - Не моим же топориком... им только сучья срубать, да и не для того он предназначен.

Мы помолчали, потом я спросила:

- Дядя Чарим, а как вы с дядей Вителом познакомились?

- А я не помню, - охотно ответил он.

- Так давно дело было?

- Да нет, просто мы так напились, что как ни вспоминали, так и не сумели сообразить, как это было, - пояснил Чарим. - Помню, просыпаюсь... ну как просыпаюсь, еле-еле глаза разлепил, во рту - степь после засухи, в голове праздничные барабаны стучат. Похоронные, вернее... Шевельнуться не могу - руки за спиной скручены. И вроде там есть кто-то, позади-то.

Он снова встал, попрыгал, хлопая руками по бокам, и продолжил:

- Это, значит, нас вместе связали для надежности. Я хриплю: мил человек, ты кто таков будешь? А он молчит. Ну я по его затылку своим постучал... зря я это сделал, из глаз аж искры брызнули! Зато он очнулся и мычит, мол, а ты кто? Назвались, а что толку?

Я невольно заулыбалась.

- Чуть в себя пришли, покумекали и сообразили, что, похоже, на постоялом дворе гуляли, да лишку хватили и накуролесили. Иначе с чего бы нас в погребе заперли, да еще связанными? - добавил он. - Ну и решили, что надо уносить ноги.

- Вы же связаны были, разве нет?

- Э, что мне те узлы, и не из таких выворачивался... - фыркнул Чарим. - Вдобавок у Витела в шве на штанах ножичек был припрятан, не нашли его. У меня тоже был, но в сапоге, а нас разули. Сапоги, видно, приглянулись... Ну вот, потихоньку развязались, друг друга ощупали, потому как темно в этом погребе было - хоть глаз коли. А что делать? Решили покричать, мол, хоть воды дайте, изверги!

Он снова сел рядом и запустил руки в шубу чутконосого, которого уже перестал опасаться.

- Ну, кто-то крышку-то погреба приоткрыл, мол, чего орете... Вител живо ее подпер, а я того мужика к нам стащил и в уголок положил. Выбрались мы - день на дворе, народу много, так мы бочком, бочком... Глядим - телега стоит запряженная, лошадь свежая, кто-то уезжать собрался, наверно, тоже только что проспался... Ну, мы на телегу, Вител возницу за шиворот выкинул, я конягу стегнул, свистнул-гикнул по-разбойничьи, а она с перепугу как взяла в галоп - только нас и видели!

- А если б догнали?

- Да они пока спохватились, пока запрягли-оседлали, нас и след простыл, - ухмыльнулся он. - А телега оказалась с каким-никаким, а товаром. Посмотрели мы на него, друг на друга, почесали загривки... здорово их нам намяли... да и решили, что, видно, судьба! Словом, так мы торговцами и сделались. А что нам оставалось?

- Наверно, и впрямь судьба, - улыбнулась я и встала. - Ну что, идем дальше?

- Вроде ветерком повеяло, - принюхался Чарим еще несколько часов спустя.

Чутконосый согласно фыркнул.

- Похоже, река уже рядом, - ответила я. - Рокот слышишь? Это водопад. До него еще далеко, но тут эхо такое...

- Я уж заметил, шепот - и тот отдается.

- Друг, сбегай, посмотри, далеко ли до реки, а то как бы нам в нее не ухнуть, - попросила я и пояснила Чариму: - Берег крутой, скользкий, а если туда свалишься - не выплывешь.

Чутконосый вернулся и коротким «Вуф!» дал понять, что мы уже почти на месте.

И вскоре Каменная река открылась перед нами во всем своем чудовищном великолепии...

Чарим как повис на поводе своего Рыжего, так и стоял, только приговаривал что-то на непонятном языке, может, ругался по-своему, а может, и молился.

Противоположный берег мы толком не разглядели бы, даже если бы пещера была ярко освещена. Тут, правда, росли светящиеся грибы, но не так уж много. Впрочем, и того хватало, чтобы насладиться зрелищем...

По глубокому ущелью с гулким рёвом нёсся неистовый поток, завиваясь бурунами вокруг несокрушимых каменных зубцов, которые даже вода не сумела сточить за века, и вздымая фонтаны брызг - они долетали даже до нас.

- Русло то сужается, то расширяется, а уклон выше порядочный, - пояснила я, - поэтому река такая бешеная. Та, что отвели в Поющее ущелье - это теперь ее рукав. Если б так не сделали, вода бы тут до потолка стояла, как когда-то.

Чарим завороженно смотрел на потеки застывшего камня на стенах; с потолка они свисали, как острые зубы гигантского зверя.

Лошади волновались, прижимали уши - им не нравился этот рёв и грохот.

- Идем! - позвала я. - Нам вверх по течению!

Разговаривать тут было сложно, приходилось кричать во весь голос прямо в ухо собеседнику, потому что шум стоял оглушительный. Он, однако, ни в какое сравнение не шел с грохотом колоссального водопада, до которого мы добрались через некоторое время.

- Я-то думал, Гремучий водопад громадный, но этот... - скорее прочитала я по губам Чарима, чем услышала.

Даже на расстоянии этот поток воды, низвергающийся с огромной высоты, поражал воображение, облако брызг стояло чуть ли не до самых сводов пещеры, а мост - мост на фоне водопада выглядел тоненькой ниточкой.