Мари Ардмир - Стальной барон [СИ]

- Двое… мне? - голос дрогнул.

Не знаю, на что рассчитывал этот человек, но я в жизни ни с кем не дралась. Да и отбивалась чаще всего бездарно, совсем позабыв уроки отца и дяди. Вот и с бесеком сейчас запоздало вспомнила о порошках, которые вшила в нарукавники рубахи. И пока он говорил, успела выдрать лишь один мешочек из тайника и сейчас крепко сжимала его в ладони.

- Готова? - осклабился сын моря Оттари, глядя на меня.

- Н-нет!

- А они да…

Его слова стали командой, разбойники сорвались на бег, стремительно сокращая оставшиеся метры. Как с ревом упал первый гость, подскочивший к Ыго, я не увидела, меня более занимал тот, который с цепью наперевес шел мне навстречу. Сообразила сразу, что бить будет на расстоянии, чтобы я нож-заклинателя не пустила в ход. А мне того и надо, шагнув за дерево, я увернулась от первого удара, и бросила в нападающего мешочек. И грамма отравы, что пройдет сквозь одежду, хватило бы на внушительный ожог, но мужчина по незнанию поймал мешочек на лету и громко хохоча, раздавил его руками. Золотистая пыль взвилась дымком вверх и покрыла руки и голую грудь беглеца.

- Стой!

Меня он не услышал, заинтересованный цветом, поспешил лизнуть ядовитую позолоту. Я поняла - умрет за секунду до того как золотистая его кожа вздыбилась пузырями ожогов и кровь хлынула из носа и глаз, разбойника. Он заорал, выгибаясь дугой назад, и голос его из рева стал хрипом. Дерущиеся по ту сторону факелов изумленно застыли, а я рухнула на землю, не в силах отвести взгляда. В дневнике некроманта описывалось только попадание порошка на кожу… что будет, если жертву им накормить я не знала, теперь вижу - она раздирает лицо руками, пытается вспороть собственное горло и все это не переставая хрипеть. Боже…

- По-по-о-могите! Помогите ему…, помо…!

- Сейчас, - пообещал пират и метким броском ножа, прекратил нечеловеческие страдания беглого.

В наступившей тишине ночи, оставшиеся в живых, вышли из оцепенения, посыпались удары и ругань. Бесек в пылу драки что-то крикнул, ругнулся мне, а я, оплакивая умершего, не замечала, ничего вокруг. Из-за меня умер человек…, умер человек… Сердце сжимало стальными тисками, легкие горели огнем, и голова наливалась расплавленным свинцом, так что боль полоснувшая мою руку не отрезвила. Я не пришла в себя, даже когда грязные пальцы нападающего сзади жестко схватили за шею, перекрыв и без того сдавленное дыхание.

- Радуешься, ведьма?!

Двигаться не было ни сил, ни желания. Зачем? Для чего? Ведь я только что лишила Божье создание жизни, только что… И в голове бьется одна лишь только мысль: «Я убила человека, я убила…, я…»

- Чего молчишь? Ублюдочная тварь!

Схватил за волосы, дернул на себя. Я запрокинула голову назад, но из-за слез нападавшего так и не увидела. Наверное, оно и к лучшему.

- Ревешь паскудина? - пинок в мое бедро, а я не чувствую и этого, - … сейчас заговоришь, - пообещал он, обдав смрадом нечищеного рта, и рывком вздернул меня.

Очнулась на мгновение и забилась в его руках:

- Н-нет! Пу-пустите! Пустите…

- И не подумаю, - развернул лицом к себе, тоном заговорщика сообщил: - Дружка твоего сейчас зарежут, и на его свежесодраной шкуре, я отделаю тебя.

Слезы разом иссякли, взгляд прояснился и я взглянула на беглого. Огромный, без правого глаза, со шрамом, пересекающим нос и щеку. Меня передернуло от отвращения, а он предвкушающе осклабился, проговорил:

- Жаль сразу убивать, хорошенькая больно.

Рубашка под его рукой затрещала по швам, я захлебнулась беззвучным воплем, дернулась и повисла, как только тяжелая рука обрушилась на щеку. Рот мгновенно наполнился кровью. Ее металлический вкус всколыхнул, выдернул из забытья, напомнил, что надо бороться. Отрезвление пришло во время, я услышала гневный окрик Ыго:

- Нож, дура! У тебя нож в руке!

- Хорошее замечание… - соглашаясь, прохрипел беглый и схватился за белое лезвие с мелкими пазами для яда. Он решил легко выдрать Кивс Заху из слабой девичьей руки, но ошибся.

- Простите… - просипела я, всхлипнув, и надавила на камень эфеса.

Он не орал, нет. Вначале разжал руки и отпустил меня, затем опустился на колени и завалился набок, бледный как…

- Мертвец? - поинтересовался подошедший сзади потомок бесека.

- Нет… - я помотала головой и прикусила губу, все еще кровоточащую.

- Скоро дойдет? - спрашивая меня об этом, бесек деловито ощупывал карманы беглого в поисках денег. Когда в руках его звякнул мешочек с золотыми, он подмигнул мне с улыбкой. - Ну так что?

- Жив останется, - прошептала сдавленно, - и это хорошо…

- Погано это, - не согласился пират и занес руку для удара.

- Не надо! - я заслонила собой обездвиженного. - Умоляю, оставь его… Хотя бы один пусть живет.

- Нет, - пират поджал губы и гневно прищурился. - Отойди немедленно.

- Пожалуйста, пусть живет!

- Ты, что глухая или слепая? - мужчина указал рукой на место боя, где догорали факелы. - Не слышала, что он тебе говорил?

- Слышала, видела…

- Он очнется и догонит нас!

- Но видеть сможет лишь через три дня, - сказала, отчаянно желая сохранить жизнь хоть одному.

Ыго не желал ничего слышать, сжав в руке кровавый нож, он взглядом прожигал поверженного беглого:

- Догонит.

- Да, если даже догонит, - не выдержала я его упрямства и прошипела, - меня рядом с вами уже не будет… убьете его, как посчитаете нужным.

Я медленно поднялась и отошла, как вдруг бесек тихо ответил:

- Это мы еще посмотрим.

И хруст шеи неподвижного мужика поставил точку в нашем споре.

В ту ночь я не спала, и в следующую тоже. Не могла. Мерещились тела убитых, слышались их крики, просьбы о помощи… Явственно видела на своих руках кровь, чувствовала ее вязкость, запах, вкус. И не могла есть. Ыго неоднократно предлагал выпить вина, которое он предусмотрительно взял с собой, а я отказывалась. Нет ему больше веры, нет и не будет. И он с каждым часом злился все больше, прожигая тем же взглядом, каким смотрел на беглеца.

Странно, но теперь я видела его насквозь и могла с уверенностью сказать, что все беды, происходящие вблизи наших мест ночевки, его рук дело. Своеобразный отвлекающий маневр, жестокий, но продуманный. Ведь лицо знаменитого пирата Ыга Горера Отту знали в Даккартии все, кто умел читать. Потому что Табир IV слыл не просто Гневным королем, но еще и злопамятным, и камни с гравюрами преступников были у старост даже самых глухих деревень. Хорошее решение для поисков скрывающихся преступников и отщепенцев. За прошедшие годы поймали всех, кто был отмечен рукой гравера после войны, один лишь этот остался на свободе. Теперь-то хоть понятно, почему.

***

На третью ночь после побоища мы въехали в празднично украшенную деревушку. Маленькие тихие улочки освещают многочисленные факелы, простые глиняные домики с деревянными крышами украшают живые цветы, через улицы перекинуты сотни тоненьких белых ленточек. Сразу видно, здесь справляют праздник невестиной нежности - Нанан-Риби. Еще одна древняя традиция, позволяющая девушкам и парням знакомиться по воле «судьбы», хотя тут, как и в Черхи можно рассчитать свою удачу. Домам, где проживает девица на выданье, староста тайно присуждает название цветка. Парням же суждено наугад выловить нераспустившийся бутон, который укажет на дом избранницы.