Карен Хупер - Запутанное течение

По словам дяди Ллойда и Лиоры, Медузе сейчас следовало бы согласиться на сделку. Я не могла сдаться. И не приму отказа. Должно быть, я упустила что-то важное.

Секундное сияние отвлекло мое внимание. Под кожей горла Медузы находилась маленькая сфера.

— Моя жемчужина, — вздохнула я.

Она опустила голову и коснулась ее пальцами.

— Нет, моя.

Трейган сказал, что Посейдон подарил жемчужину истинной любви Медузе. Она олицетворяет вечную любовь, как между мной и Трейганом. Для меня это было открытием, и я молилась, чтобы я была права. Ничего из этого не было бы возможным без Трейгана. Я бы никогда не обратилась, никогда не научилась бы любить русалок и никогда не нашла бы родственную душу. Трейган был моим Посейдоном. Он сказал, что я сделала его сильнее, но он дал мне такую силу и любовь, которую я не могла вообразить. Вместе мы могли бы сделать все.

— К счастью, вы знаете, у кого хватит силы вернуть меня назад, — я приблизилась к Медузе. — Я хочу поговорить с Посейдоном, пожалуйста.

Она сомкнула глаза наполненные звездами. Лучи цветного света вырвались из кристальной жемчужины на ее шее и отбросили меня назад.

Рядом с Медузой появился мужчина в три раза выше роста Панго. Он был прозрачным, эфирным. Он заговорил таким глубоким голосом, что это сотрясло радужно-раскрашенное небо и воду, окружавшие нас.

— Да, любовь моя.

Медуза прислонилась к широкому плечу и погладила его бороду. Цветы в ее волосах снова расцвели.

— Посейдон, это дитя хочет достичь величия и помочь нашим мирам. Поможешь мне отправить ее обратно?

Сказать, что он был устрашающим, было бы преуменьшением. Он изучал меня своими зловещими, серебряными глазами. Волны с белыми шапочками вспенивались каждый раз, когда он моргал.

— Почему ты хочешь вернуться в такое беспорядочное место? Эти миры стали трагическими историями.

Мой голос задрожал.

— Я хочу помочь написать лучшую версию.

Он и Медуза посмотрели друг на друга, и она улыбнулась. Посейдон поднял свой сияющий трезубец над моей головой, но я вытянула вперед руку.

— Подождите! — вскрикнула я. — Если вы отсылаете меня обратно, я бы хотела кое о чем попросить.

Мои зубы болели от того, что были сильно сжаты.

Я не смог защитить Яру. Как защитник, я провалился. И подвел моих людей.

Ровнан уплыл, держась за сломанное запястье. Как я покажусь другим? Как я встречусь с ними? Как я скажу им, что никогда не вернемся домой? Пусть Ровнан им все скажет. Мне больше нечего сказать. И нечего им дать.

Я так же мог превратиться в камень. Все, что я мог делать, это вцепиться в Яру, надеясь, что все это просто ночной кошмар. Ее пустые каменные глаза смотрели на меня. Моя челюсть дрожала, и я не мог это контролировать, когда мои каменные слезы тонули в воде вокруг нас. На ее каменной груди я выводил «я люблю тебя». Каждый вдох все больше пробивал дыру в моем сердце.

Это сделал мой собственный отец. Яра была права, мы не должны были верить ему. Почему я ему верил? Почему я позволил ему и Ровнану войти в дом? Я держался от них подальше все эти годы и не должен был позволять им вернуться в мою жизнь. Я должен был сбежать с Ярой. Миллион вещей я должен был сделать по-другому.

Я должен был пожертвовать собой.

Я наклонился и лбом коснулся ее. Первая трещина была такой тихой, что я подумал, мне показалось.

Вторая трещина пошла зигзагом вниз по ее лбу, и дальше по середине носа, как на фарфоровой маске. Я перестал дышать, когда увидел плоть под трещиной.

Ее руки пошли трещинами, кусочки камня выстреливали в воду. Я стал очищать слои камня с ее лица, не веря глазам. Ее кожа. Она открывалась все больше и больше, пока я по кусочкам убирал осыпающийся камень.

До того, как она открыла глаза, я был уверен, что сплю, или у меня галлюцинации. Я аккуратно очистил осколки с ее ресниц, открывая длинные, янтарные солнечные лучи.

— Яра?

Она улыбнулась. Я стоял на коленях и убирал камни с ее груди и живота. Мое сердце стучало, как отбойный молоток, когда она пыталась двигать конечностями. Каждый треск и хлопок позволял больше движения. Она не умерла. Я не знаю как, но она жива.

Она села, наблюдая, как я очищал ее хвост от жесткой корки.

— Ты в порядке? — спросил я.

— Ммм, — она осмотрелась, подняв руки и пытаясь очиститься от белых и серых остатков. — Я так думаю.

Я смотрел на нее.

— Ты помнишь, что произошло? Помнишь свое имя?

Ее губы медленно растянулись в улыбке.

— Я Медуза, и я вернулась, чтобы разрушить Землю.

Я даже не мог представить, что отразилось на моем лице — шок, ужас, неверие. Но Яра засмеялась и бросила в меня кусок камня.

— Конечно, я помню, Трейган. Я твоя Ямабуки, и нам нужно открыть ворота.

Я прислонился к ней, как пес, который рад видеть своего лучшего друга. Она развернулась, прижавшись ко мне сильнее.

— Погоди, — сказал я, — ты просто лежи. Как такое возможно?

— Ты можешь перестать задавать так много вопросов?

Я обнял ее так сильно, что разлетелся оставшийся на спине камень.

— Я думал, что потерял тебя.

Земля начала дрожать, вспенивая воду в Катакомбах. Поток усилился, отталкивая нас назад ко дну океана и взбивая песок. Кружащиеся вокруг нас водоросли сорвали могилы.

Появилась тонкая линия белого света, будто между огромных дверей лифта, которые хотят открыться. И они распахнулись, быстро и широко. Путь домой был, наконец-то, открыт. Это было так ярко, что мы с Ярой прикрыли глаза. Последние восемнадцать лет Катакомбы были таким унылым местом, что я почти забыл их величие при открытых воротах.

Талус, один из горгон, плыл к нам навстречу. Его змеиный хвост позволял ему плыть быстрее, чем я когда-либо мог. Десяток змей шипели и скользили на его голове. Его пламенные глаза не встретились с моими, он смотрел только на Яру.

— Нет! — закричал я, встав между ними. Мой крик был заглушен водой. Я сильнее обнял Яру. Она потянулась и повернула к себе мое лицо.

— Трейган, все хорошо, — сказала она. — Ты должен отпустить меня.

Находясь между ней и Талусом, я одной рукой держал ее, другой отталкивая его.

— Забери меня! Я займу место Медузы!

Он блеснул неровными клыками, и змеи зашипели на меня.

— Отпусти ее. Она принадлежит сестрам.

Русалки и Селки проносились мимо нас, проходя через яркий свет ворот по пути домой. Некоторые остановились и зависли около нас, наблюдая за спором, или может просто из-за шокирующего взгляда Талуса. Восемнадцать лет никто из нас не видел горгон. Я почувствовал, как позади меня приплыли Фиалки, пока я спорил с Талусом. Яра отстранилась от меня, пытаясь выбраться из моих рук.