Татьяна Уревич - Гарри Поттер для взрослых или КАК ОНО БЫЛО (СИ)

— Знаю, знаю, — не вытерпел Гарри. — На эту тему Вы готовы говорить часами.

— Ты полагаешь? — хмыкнул Барин. — Хорошо. Давай отвлечёмся от гниющего тела Лорда (Гарри изобразил рвотный позыв). — Поговорим лучше о твоей бабушке. Сейчас ты её увидишь.

Вновь они нырнули в чьи-то воспоминания (‚Интересно, ЧЬИ?‘). У окна сидела беременная женщина. ОЧЕНЬ беременная. Прямо-таки на сносях. Тем не менее лицо её выражало живость. Светлые волнистые волосы волнами сбегали с плеч и заканчивались ниже талии. Взор голубых глаз незнакомки был обращён к чему-то (или кому-то) за окном. Гарри подошёл на шаг ближе. Во дворе он увидал молодую женщину. Та в одной руке несла крынку, а другой придерживала пуховый платок, маскирующий округлую фигуру женщины, которая в скором времени станет матерью… Что-то знакомое почудилось Гарри в её движениях… ‚Фу-у!‘ — выдохнул он. — Ну и глупость же пришла ему в голову!.. Точно такое же сосредоточенно-упрямое выражение было иногда у его тётушки Петуньи, когда она решала какую-нибудь хозяйственную задачу. ‚А что, если?..‘ — Гарри взглянул на Ростислава Апполинарьевича — тот, как бы невзначай, отвернулся. В этот момент женщина в комнате распахнуло окно.

— Элиссон, не звони! Дверь открыта! Поднимайся! — крикнула она подруге, которая согласно кивнула.

— Марго, зачем ты открывала окно? Простудишься, — начала с укора вошедшая. — Держи. Это тебе. Козье молоко.

Она поставила крынку с молоком на стол. После чего подружки обнялись и одновременно рассмеялись.

— Ну, как ты? — Элиссон кивнула на живот Марго.

— Нормально. А ты?

— Мне-то что…

Гарри даже рот приоткрыл. Потому как теперь сомнений не было: так могла выглядеть его собственная тётка, прибавь ей доброты в глазах да оживи её рот улыбкой. Оказывается, Петунья могла быть красавицей — если б не желчный характер!.. Гарри почувствовал тычок в рёбра — это Барин тронул его локтём. Видимо, более ничего интересного здесь увидеть и услышать не ожидалось.

На этот раз Будогорский спросил Гарри:

— Ты понял кто есть кто?

Гарри кивнул.

— Только… Я не понял… Родителями моей матери ведь были маглы, так?

— Так.

— Почему в таком случае они дружили с Поттерами, которые были волшебниками?

— Что ж, многие волшебники считали Поттеров экстравагантной парой… Мне кажется, они просто были лишены снобизма, присущего, скажем, семье Малфоев… или твоему домовому эльфу… Нам предстоит ещё пару раз окунуться в омут памяти. Готов?

— Готов! — зажмурившись, Гарри вновь склонился над чашей.

Они оказались в доме, бедность которого рвалась наружу из облупившейся мебели (хоть её и прятали под тщательно вывязанными салфетками), щербатых полов (но старательно натёртых), вылинявших ситцевых занавесок (стоявших дыбом от крахмала).

— Петти! — слабым голосом позвал дочку ещё не старый, но крайне измождённый мужчина. — Будь добра, принеси мне воды.

— Сейчас, папочка! — этот надтреснутый голос принадлежал, несомненно, его тётке. Ей лет десять. Странно, то же озабоченное выражение лица, что присутствовало у неё в сорок, было уже в детстве.

В комнату вошла Элиссон. На руках она держала Лили. Девочка выглядела больной. Рыжеволосые обычно и так бледнокожи, но в лице этого ребёнка, что называется, ‚не было ни кровинки‘. Глаза смотрели тускло. Ротиком она делала посасывающие движения. Вновь появилась Петунья. Она подняла голову отца и помогла ему напиться.

— Мамочка, ты говорила, если я буду хорошей девочкой, то могу взять яблоко. Я сделала уроки и покормила курочек… — Петунья пытливо взглянула на мать. Та опустила глаза.

— Петти, детка… Дело в том, что я отдала твоё яблоко Лили. Крошка так тянула к нему свои ручонки, что я не смогла ей отказать. Ты же знаешь, доктор сказал, если она будет хорошо питаться, есть надежда, что когда-нибудь она сможет ходить… А ты… Бог и так дал тебе здоровье….

Глаза Петуньи налились злыми слезами.

— Скоро и я буду больной — как она! Мне тоже нужны витамины! Я ребёнок! — выкрикивала Петти, захлёбываясь слезами. — Всё из-за неё! Это её год назад понесло на дорогу, где проезжал этот чёртов грузовик! Спасая её, отец стал калекой! А у нас совсем нет денег!.. Ей всё равно уже не поможешь!

— Петти, — мать подошла к старшей дочери и погладила её жёсткие кудри. — Если бы не папа, твоей сестрёнки могло бы уже и не быть. А отец поправится… Надо только верить…

Элиссон замолчала на полуслове и задумалась.

— Э-ге-гей! — в комнату заглянул ещё один персонаж.

Со встречи с ним в коридорах Хогвартса его дед изменился. Но не настолько, чтобы его нельзя было узнать: угольно-чёрные волосы топорщились в разные стороны, а глаза смотрели весело. За руку он держал… ну, точно свою маленькую копию! Вихрастый, черноглазый… это был, конечно же, Джеймс Поттер.

— Друзья, хорошие новости! Я нашёл одного чудака, который за вашу халупу предлагает сумасшедшие деньги!

— Сколько? — слегка оживился другой его дед.

— 100 тысяч фунтов!

— Он ненормальный? — выразил сомнение Том Эванс.

— Похоже на то, — не стал спорить Джон.- А ещё он отдаёт в придачу дом в Лессингтоне. Место там не ах… но городишка маленький, зелёный. Рядом с домом приусадебный участок. В огороде что-то посажено.

— Джон! Ты волшебник! — счастливо засмеялась Элиссон.

— Да, — серьёзно подтвердил маленький Поттер. — Самый лучший волшебник!

Петунья, которая по-прежнему хмуро подпирала стену, услышав заявление Поттера-младшего, развеселилась. Прикрыв рукой кривоватые зубы, она захихикала…

Туман окутал Гарри. Он потерял из виду Будогорского.

— Что такое?

— Просто воспоминание закончилось слишком резко, — ответил ему Барин.

Ростислав Апполинарьевич взял с директорского стола последний пузырёк и вылил его содержимое в Омут. Не дав Гарри задать ни единого вопроса, они провалились в пучину безвестных воспоминаний. Серый осенний день. Люди в плащах под зонтами столпились у свежевырытой могилы. Гарри поёжился: у них с Будогорским зонта не было. Ливень, словно почуяв, что они уязвимы более остальных, хлестал по ним с удвоенной энергией. Барин описал над ними дугу — дождь прекратил падать им на головы. У Гарри появилась возможность взглянуть повнимательнее на державшего речь у края насыпного холмика человека. Это была молодая, даже юная женщина.

— Они были прекрасными людьми! — голос оратора сорвался. — ПРЕКРАСНЫМИ! Благодаря их поддержке я и мой отец встали на ноги — в буквальном смысле этого слова. Причём действовали они совершенно бескорыстно. Велик не тот, кто может посочувствовать в горести, а кто порадуется в радости! И не было людей более искренних четы Поттеров!.. Я говорю так совсем не потому, что они были мне родственниками…