Юлия Цыпленкова - Тонкий лёд (СИ)

— Мать Покровительница, прошу…

Мои прежние покои встретили меня чистотой и прохладой. Разумеется, здесь никто ежедневно не протапливал камин, лишь поддерживали порядок, как во всех жилых помещениях. Я всё также стремительно пересекла комнаты, добралась до спальни и упала на кровать поверх покрывала. Сложила руки и уперлась в них лбом. После закрыла глаза и постаралась не думать.

Однако это оказалось сложнее всего. Словно отвратительные навозные мухи, в мою голову вползали воспоминания. Еще вчера я была преисполнена радостных надежд и верой в свое неколебимое счастье. Придумывала, как подать мужу известия о его отцовстве.

— От имени будущего диара, — вслух повторила я и вдруг расхохоталась.

Собственный смех показался мне пугающим в тишине, окружавшей меня, и я замолчала, жмурясь со всей силы. «Я бесплоден, драгоценная моя».

— Неправда, — замотала я головой. — Всё ложь. Зачем?

«Я не могу иметь детей». Но как же так? Отчего ему в голову взбрела эта чушь? Вот же, вот! Во мне живет прямое доказательство неверности этого утверждения. Как же можно так бессовестно лгать мне? Зачем?! Разве же не мечтают люди о продолжении своем? Разве не радуются, получив дар Богини? Мать Покровительница позволила людям быть бессмертными в своем потомстве, так почему же Аристан так легко отказывается от этого дара, поверив племяннику, о нраве которого сам немало рассказывал?

От бесконечных вопросов, на которые я никак не могла найти ответы, разболелась голова. Глаза пекло от пролитых слез, а сердце рвалось на части от боли и разочарования. Никогда не думала, что бывает так больно. Пустота, заполнившая мне грудь, теперь оказалась затоплена огнем. Я горела в нем и никак не могла обратиться пеплом.

Застонав, села на кровати и закрыла лицо руками. Опять потекли слезы и остановить их не было никакой возможности. Я ничком упала обратно, сотрясаясь от беззвучных рыданий. Богиня! Как же после такого взлета возможно столь сокрушительное падение?

— Ох, маменька, хрупки же оказались мои крылья, — прошептала я, всхлипывая.

Неожиданно моего слуха коснулся звук открывшейся двери. Затем последовали приближающиеся шаги. Я подняла голову, вытерла слезы и застыла, глядя на супруга, стоявшего в дверях спальни. Аристан некоторое время не сводил с меня взгляда. Диар казался невероятно уставшим и подавленным. Я вдруг вспомнила, что он ездил на пожар в Брим и, судя по его словам, вернулся ночью. После искал меня и, наверное, так еще и не отдыхал.

— Что в Бриме? — зачем-то спросила я, продолжая смотреть на его сиятельство.

— Пожар потушили, виновные уже заключены под стражу. Весь урожай пшеницы, собранный в Бримских угодьях, сгорел, — ответил он и все-таки вошел в спальню.

Однако всего лишь шагнул в сторону, привалился спиной к стене, а после вовсе сполз по ней вниз и уселся на полу, подтянув колено к груди. Аристан ненадолго прикрыл глаза, шумно выдохнул и заговорил:

— Нам стоит объясниться.

Я не ответила. Ждала, что он скажет дальше. В душе жила толика надежды на то, что супруг сейчас принесет мне извинения за то, что было сказано ранее. Он потер лицо ладонями, взъерошил себе волосы и продолжил:

— Похоже, мы теперь знаем тайны друг друга… Однако я хочу полностью открыться перед вами. Раз уж вся эта мерзость всплыла таким образом, я хотя бы попытаюсь объяснить вам ее истоки. Пожалуй, начну издалека, с событий, произошедших пятнадцать лет назад. — Я села и теперь внимательно слушала исповедь диара Данбьерга, надеясь, что она даст ответы хотя бы на часть моих вопросов. — Мне исполнилось девятнадцать лет. Знаете ли, тот возраст, когда юноша уже два года считается совершеннолетним, и себе он уже кажется взрослым мужчиной, но все еще остается, по сути, все тем же юношей, не лишенным пока ни мечтательности, ни хрупкого романтизма. Был им преисполнен и я. Пылкий влюбленный, грезящий о светлом и счастливом будущем. Не буду утомлять вас воспоминаниями о моем знакомстве с невестой, это излишне. Скажу лишь, что чувства наши были взаимны, и мое предложение руки и сердца было принято с восторгом. В те года я считал, что моей невестой движет любовь, сейчас склонен полагать, что ее больше привлекало мое положение и будущий сан. Однако продолжим. Я обратился к государю с просьбой одобрить мой выбор, и, получив королевское согласие, мы огласили нашу помолвку.

В то время велись разговоры о свадьбе моей единственной сестры. Известно ли вам, дорогая, о том, что управители диаратов состоят в родстве с королевским домом, и дочери диаров нередко становятся разменной монетой в государственных делах? — я отрицательно покачала головой, невольно накрыв свой живот ладонью. Аристан заметил мой жест, коротко вздохнул и кивнул, подтверждая, что я всё поняла верно. — Да, любовь моя, юных д’агнар часто используют для достижения необходимых договоренностей с другими государствами. Принцессы становятся женами правителей, д’агнары отправляются к именитым мужьям, состоящим в родстве с правителями. Как вам известно, моя сестра является супругой второго ненаследного принца Фалабрийского королевства. Договоренности были достигнуты еще за год до достижения Хальди брачного возраста и вскоре, после оглашения моей помолвки с известной вам дамой, прибыла делегация из Фалабрии, чтобы доставить невесту к ее жениху. Я, как старший брат и наследный диар, отправился с фалабрийцами и своей сестрой. Поездка вышла легкой и даже увлекательной. Вы несомненно знаете, что Фалабрия — это морское государство. Местный самодержец обожает морепродукты, и они составляют основное королевское меню. И одно из его любимых блюд составляет моллюск, известный под названием — мейос. Более того монарх обожает этих моллюсков не только есть, но и добывать собственноручно. Такой вот королевский каприз.

В виде развлечения я был приглашен на одну из таких добыч. Стоит заметить, что мясо мейоса действительно недурно на вкус, и приготовленное умелым поваром становится истинным лакомством. В тот день Гостан Фалабрийский решил не только похвастаться своим умением добывать излюбленное кушанье, но и готовить его. Участвовало в той трапезе четыре человека, трое фалабрийцев, в том числе монарх, и я, ваш покорный слуга. Не знаю, что не так сделал Его Величество, возможно, просто поторопился, потому что, насколько я уже знал, предварительно раковины долго вымачиваются в специальном растворе уксуса, кажется, и лишь после их начинают готовить. Однако Гостан уверил, что неоднократно готовил сам и ничего дурного с ним не случилось. И он был прав, потому что с ним ничего и не случилось. Некоторое недомогание испытал лишь первый министр, приглашенный на королевское развлечения, а я свалился с жуткой лихорадкой. Жар поднялся еще в полночь. Доктора нашли не сразу, он появился уже после рассвета. Врач решил, что это отравление вызвано непривычной для меня пищей. Мне промыли желудок, выдали омерзительную микстуру и оставили поправляться. Однако уже к вечеру я не мог оторвать головы от подушки. Меня трясло так сильно, что казалось, будто мои зубы раскрошатся от дроби, которую выбивали.