Юлия Цыпленкова - Тонкий лёд (СИ)

Но ведь сейчас брак перестал быть таковым! Только как убедить мужчину, уверовавшего в диагноз врачей, поверить, что он состоятелен, как отец и продолжатель рода? Смогу ли я вообще докричаться до него? Как доказать, что то, во что он уверовал — ложь?

— Проклятье, как же сложно открыто признаваться в собственной гнусности, — вдруг заговорил Аристан. Снова ожесточенно потер лицо и поднялся на ноги. Его сиятельство прошелся по моей бывшей спальне из конца в конец, все же подошел к окну и уселся на подоконник. В мою сторону он не смотрел, предпочитая рассматривать вид за стеклом. — И все-таки я должен рассказать вам всё. Лучше вы узнаете правду от меня, а не от… моего племянника.

— Он сказал, что вы любите только свою первую невесту, — выпалила я, спешно прерывая его. Чувство, что то, что я сейчас услышу доставит новую боль, было столь сильным, что я не выдержала. Хотелось оттянуть признания диара еще хотя бы ненадолго, и я сказала первое, что пришло мне на ум.

Аристан обернулся ко мне, и на лице его было написано неподдельное изумление.

— Он сказал, что вы всегда любили только ее, и пали перед ней на колени, как только снова увидели. И что за пять лет ваших отношений, у вас не было иной женщины. И еще, что вы вернетесь к ней, как только я прискучу вам, — произнесла я на одном дыхании.

— Какая чушь, — диар брезгливо передернул плечами. — Если что-то и грело мою душу по отношению к той женщине, так это воспоминания о несбывшихся надеждах. Но возобновление отношений принесло только разочарование, я вам это рассказывал. И уж начинать с ней что-то заново мне бы и в голову не пришло, даже если бы я к вам ничего не испытывал. Что до того, что за эти пять лет у меня было иной женщины, то история с вдовой произошла именно в этот период. Сына водовоза она родила два года назад. И если сложить семь месяцев, в которые я часто навещал ее, и еще девять месяцев, пока ждал разрешение от бремени, то уже никак не выходит пять лет верности известной вам особе. Я никогда не афишировал свои связи, это могло бы скомпрометировать даму. Если мужчина связывается с женщиной для близких отношений, он берет на себя ответственность за ее репутацию и честь. И сердцеедом меня называли не за обильные связи, а за популярность у дам. Сколько у меня было любовниц на самом деле, и кто это, знаю только я сам и никто более. — Супруг ненадолго замолчал, пристально вглядываясь в меня. — Фло… вас эти слова подтолкнули в объятья Эйнора?

В первое мгновение я поперхнулась воздухом, а после… После пришла ярость, дикая необузданная. Вскочив с постели, я огляделась, и, подбежав к столику, где стояла гипсовая статуэтка, схватила ее и швырнула в сторону диара. Статуэтка упала, так и не долетев, раскололась на части, и я затопала ногами, заорав, что было мочи:

— Я никогда не была в объятьях Эйнора!

Аристан, всё еще хмуро рассматривавший осколки статуэтки, но, так и не двинувшись с места, поднял на меня взор и спросил тихо, но отчего-то моя ярость пошла на убыль, сменившись испугом:

— Тогда кто?

— Никто! — ожесточенно ответила я и вернулась на кровать, тут же сбросив с нее подушку, излив на нее остатки своей злости. — Почему вы мне не верите, Арис? Ведь вы же просили верить вам, и я верила, так почему же вы не хотите поверить мне? Почему верите своему племяннику, которого сами неоднократно называли негодяем?

Слезы бессилия навернулись на глаза, но я сердито стерла их и с вызовом взглянула на своего мужа. Он шумно выдохнул и сменил положение, теперь повернувшись ко мне лицом.

— Не скрою, в рассказе Эйна имеются слабые места, к тому же я знаю, по крайней мере, несколько причин, по которым племянник может мстить мне, особой веры ему нет. И если бы вы не подтвердили, что беременны…

— Золотце! — воскликнула я. — Вы же нашли ее, мне сказали горничные. Как бы я добровольно бросила свою лошадь?

— Эйнор сказал, что она отвязалась, — усмехнулся Аристан. После потер подбородок и потребовал: — Рассказывайте.

— Что? — изумилась я.

— То, что говорили в кабинете. Как вы очутились в охотничьем домике? Что произошло с момента, когда мы расстались в Кольберне?

Скрывать мне было нечего, и я перечислила все события прошедшего дня. Его сиятельство слушал меня внимательно, но когда я дошла до встречи с Эйнором, подался вперед, и черты его лица приобрели непривычное жесткое выражение. Я вдруг занервничала, не понимая, верит ли он мне, или нет. Мой рассказ стал более сбивчивым, должно быть, из-за волнения, и пересказывала я всё, что сказал мне младший Альдис, дрожащим голосом, запинаясь и замолкая время от времени, чтобы перевести дыхание.

— Почему вы волнуетесь? — наконец, спросил Аристан.

— Опасаюсь вашего недоверия, — призналась я. — Но я не лгу!

— Вам незачем волноваться, — ответил супруг. — Почему отсутствовал привратник на воротах, я могу легко узнать. Так же мне не составит труда найти этого Тэба и допросить с пристрастием.

— А дядюшка Элиб?

— Вы были на кладбище, в этом у меня нет сомнений. Во-первых, это я вижу по вашему рассказу, а во-вторых, вас искали не только те, кого вы видели. Когда я направлялся к вам сюда, мне успели доложить, что следы Золотца вывели к погосту. И сторож рассказал, что вы навещали могилу матери. Но, если говорить языком судейских чиновников, это еще ничего не доказывает. На кладбище вы были засветло, в охотничьем домике ночью. Однако, выражаясь тем же языком, это подрывает правдивость показаний Тэба, якобы видевшего вас, когда вы только покинули поместье, вместе с мужчиной. Из поместья вы выехали одна, и в этом нет никаких сомнений, и до кладбища ехали одна. И возвращались в одиночестве. Благодаря снегу, не растаявшему за ночь, мои люди определили, что на дороге к вам присоединился всадник. И это вновь подтверждает ваш рассказ…

— Так почему же вы мне не верите?! — изумилась я.

— Проклятье, Фло! — воскликнул диар. — Беременность случилась не этой ночью! Вы забеременели месяц назад. И мой подлец племянник в это время уже был здесь. Потому я могу поверить, что он насильно увез вас вчера и сделал все, чтобы я поверил в вашу связь. Признаться, в первое мгновение, когда я увидел вас в дверях охотничьего домика, а Эйна, сидевшего на кровати, на которой провели ночь явно двое, я вспылил. Но пока ехали до поместья, я смог подавить свою ревность и немного очистить голову. Пока я слушал племянника, мне удавалось держать себя в руках, глядя скептически на его признания. Но слова о беременности выбили из-под моих ног почву. А после, когда вы их подтвердили…

— Я всегда думала, что мужчины иначе реагируют на известия о том, что их ожидает скорое отцовство, — с обидой ответила я и отвернулась.

Аристан поднялся с подоконника и направился в мою сторону. Его шагов я не услышала, их поглотил ковер, только вздрогнула, когда пальцы супруга мягко обхватили мой подбородок. Повернувшись к нему, я судорожно вздохнула, обнаружив лицо диара совсем близко.