Мэгги Стивотер - Грешник (ЛП)

Коул пошевелил рукой, проведя пальцами по выпирающей косточке на моей лодыжке.

Я вдохнула.

Его пальцы задержались там, играя с моей кожей, почти щекоча ее. С их помощью он повторил форму моей лодыжки и краешек босоножки — рука творца.

Я посмотрела на него. Он посмотрел в ответ.

Он осторожно расстегнул ремешок на моей босоножке. Первым по полу стукнул каблук. Его рука скользила вверх по моей ступне и лодыжке к икре. Вслед за его пальцами у моя кожа покрывалась мурашками.

Я выдохнула.

Вторая босоножка присоединилась к первой. Он снова провел ладонью по моей ноге. Я поймала ее также, как он касался меня. Казалось, будто его пальцы сочли меня прекрасной. Как будто я была любима. Как будто просто провести своими пальцами по моему телу уже было привилегией.

Я не двигалась. Он не знал, как всего несколько часов назад на вечеринке я позволила кому-то другому касаться меня и сама касалась его в ответ.

Но…

Коул наклонился вперед, чтобы встретиться со мной губами. Этот поцелуй… его рот был голодным, жаждущим. Но его руки все еще были на моей спине и прижимали мои бедра, а его прикосновения были тихим криком: я люблю тебя.

Как глупо с моей стороны было думать, что я не увижу разницу между этим поцелуем и поцелуем Марка. Как нелепо было сводить Коула к одним лишь его неприятностям и шуму, так злиться, что забывать об остальных его истинных качествах. Чем я была без напускной любезности?

Подводкой для глаз в белом платье.

Мы были такими ничтожными безо всех своих грехов.

Обернув руки вокруг его шеи, я заплакала.

Какой же я была идиоткой. Этот момент был идеальным, этот поцелуй был идеальным, а я плакала. Все со мной было не так . Во мне все было настолько запутанно, что я не могла плакать, когда все было ужасно, но не могла сдержаться, когда все хорошо.

Наши губы стали солеными от слез. Коул не прекратил и не остановился, но его руки поползли вверх по моей спине и прижали меня крепче. Мгновенье спустя он прижал свой лоб к моему, а я положила руки на его лицо и мы просто сидели так, дыша одним воздухом на двоих. Было так много нас и так мало его и меня . Мы, мы, мы. Это было противоположностью одиночеству.

Коул сказал:

— Ты — единственное, что я сделал хорошего в своей жизни.

Я ответила:

— Прости, что так раскисла.

Он снова поцеловал меня. Мой рот, мое горло, мою кожу за ухом.

Он замедлился. Отстранившись, он произнес:

— Скажи мне, что это что-то значит для тебя.

Странно было об этом спрашивать. Как будто был другой вариант. Он был той рок-звездой, что развлекалась в турах с бесчисленными девушками бесчисленными ночами. Он был тем парнем с бесцеремонной улыбкой и легким смехом.

Но не это было правдой. Не на самом деле. Не сейчас. Сейчас я была той, у кого стальное сердце. Я была той, кто всегда убегает.

Слеза капнула с моего подбородка на ногу. Она была серой из-за подводки для глаз. Я сказала:

— Не дай мне оставить тебя.

А затем, в нашем тайном кусочке Лос-Анджелеса, мы поцеловались и избавились от одежды. Его руки боготворили мое тело, мой рот исследовал его, и в конце было вот что: мы, мы, мы.

Глава 45

КОУЛ •

Это место, это место. Жаркий Венис, штучный Эдем, светящееся хипстерское место Новой Эры, куда люди приходят, чтобы поверить в судьбу, предназначение, карму и все те вещи, которые являются истинными только здесь и только если ты сам превратишь их в правду.

Однажды я был мертв в Лос-Анджелесе.

Глава 46

ИЗАБЕЛ •

Я открыла глаза и не знала, где я. А затем, чуть более проснувшись, неожиданно поняла , но была в замешательстве. Мою голову переполняли мысли и ощущения. Мои собственные босые ноги поверх одеяла, лунный свет сквозь приоткрытое окно, паутинка тени от горшка с засохшей гипсофилой. Небритый подбородок Коула в ложбинке на моей груди, его ровный загорелый бок, его пупок, его бедра, его ноги, его лодыжка, переплетенная с моей, одна его рука, небрежно лежащая на моей шее, вторая — на нежном участке кожи у меня под грудью.

Наконец, мой мозг соединил все картинки в мысли и воспоминания. Наконец, я поняла: я была совершенно голая.

Мы были в одной из спален арендного дома. Опьяненные друг другом, существующие во влажном мире вне всякой логики, мы задержались здесь прошлой ночью и уснули поверх одеяла. Сейчас была ужасная рань и…

Что я вообще творила? Кто был этот человек, вместо меня? О чем я думала?

Я выпуталась из объятий Коула и нашла на полу свою одежду. Я переступила через нее и пошла к своему телефону, который был сунут в мой клатч. Два часа ночи. Моя мать все еще на работе, она не станет волноваться. Но, конечно же, София ждала и смотрела своими бессонными совиными глазами, беспокоясь о моем благополучии. У меня были четыре пропущенных звонка от нее.

— Хей, — сказал Коул. Он выглядел молодым, беззаботным и полусонным. Он просто оторвал свой палец от одеяла и указал им в моем направлении. — Хей.

Я неожиданно застыла, от мысли, что он произнесет не мое, а другое имя. Я с болью поняла, что если он назовет имя другой девушки, это разобьет мне сердце.

— Изабел, — сказал он, — что ты делаешь?

Я не знала. У меня подгибались коленки. Я начала одеваться.

— Мне надо идти, — сказала я. Мой голос звучал куда более проснувшимся, чем его. В свете уличного фонаря я с легкостью могла разглядеть комод, зеркало, стеклянную скульптуру в углу комнаты. Казалось, в этом городе никогда и нигде не бывало темно. Я вдруг яростно возжелала настоящую ночь, чтобы полностью скрыться в ее идеальной темноте.

— Нет, — просто ответил он. Теперь он поднял всю руку и протянул ее в направлении меня. — Останься.

— Не могу. Люди… никто не знает, где я. Мне нужно идти.

— До утра ничего с ними не случится. Возвращайся. ложись спать.

— Я не собираюсь спать. Мне нужно… — я не могла сообразить, как надеть свое платье обратно. Ни одна сторона не казалась правильной. Оно было каким-то неподходящим со всех сторон, а мои пальцы были жутко неуклюжими.

Коул приподнялся на локте и наблюдал, как я ожесточенно сражаюсь с предметом одежды. Наконец, я со злостью застегнула молнию. Вышло криво. В любом случае, кто сможет разглядеть это ночью? Никто. Я не могла вспомнить, куда дела свои ключи от машины. Может быть, они все еще валялись где-то в консерватории. Я не смогла найти их ни на прикроватной тумбочке, ни в своем клатче, ни на полу, ни… о нет, нет, я приехала на машине Коула, мне нужно такси, я должна вызвать машину, я не могла даже подумать о…

— Изабел, — сказал Коул прямо позади меня. Он взял меня за локти и развернул к себе. Я напряглась, сопротивляясь. Я не могла смотреть ему в глаза. — Если тебе нужно идти, я отвезу тебя. Ты не в себе.