Мэгги Стивотер - Грешник (ЛП)

— Пожалуйста, отпусти, — произнесла я, и это было самым гадким, что я вообще когда-либо говорила, я ведь даже не хотела того, о чем просила.

Он отпустил. Я ожидала, что выражение его лица станет пустым, настоящий Коул уйдет туда, где я не смогу ранить его, но он все еще был здесь.

— Не делай этого со мной.

Ударение, каким-то образом, было на « мной ». Он не ожидал, что сможет убедить меня не делать этого , чтобы это не значило, но я могла бы, по крайней мере, направить это не на него.

Я хотела, чтобы мои руки перестали дрожать. Я хотела, чтобы мой мозг вернул себе контроль над моим телом.

— Мне нужно идти, — сказала я. — Я ухожу. Не будь засранцем из-за этого.

Я понятия не имела, что я несу. Я просто знала, что ухожу. Я собралась. Я вызову машину. Пойду на бульвар Эббот Кинни и сяду в нее.

Голос Коула был грубым.

— Ладно, Изабел. Просто… я понял. Ты — главная. Позвони мне, когда тебе будет удобно, хорошо? Не важно, что нужно мне. Не важно, как сильно я…я понял. Как скажешь. Будем играть по твоим правилам.

Я не ответила. Меня уже там не было.

Глава 47

КОУЛ •

включить свет

что сегодня будет смотреться хорошо

Может я

Может нет

подхожу ли я к твоим туфлям

твоим волосам

твоему лицу

Может я

Может нет

обратно на вешалку

растянут но не ношен

я использован

Глава 48

КОУЛ •

Я записал альбом.

Больше мне здесь делать было нечего.

Небо в Л.А. стало пасмурным и дымным. Без сияющего солнца и насыщенных цветов все выглядело по-другому. Дома казались более ровными, трещины на дорогах — более глубокими, пальмы — более сухими. Не то, чтобы казалось, будто то Л.А., который я любил, исчез, просто он как будто спрятался, уснул или споткнулся и лежал в канаве, ожидая, пока я найду его.

Я устал от ожидания. От создания. От работы. Я хотел какого-то завершения, окончания, чувства, которое я где-то уже испытывал.

Я хотел, чтобы Изабел позвонила мне и сказала, что была неправа, что я ей нужен, что она меня любит.

Я позвонил Леону:

— Товарищ. Не желаете ли пообедать со знаменитостью?

— Если бы я мог, — любезно сказал он. — Но у меня заказы до полуночи.

До этого были еще сотни лет. К тому времени Л.А. может быть уже мертв.

— Тогда завтра. Чили-доги. Запиши в свой ежедневник. В этот раз я за рулем.

Я сел в мустанг и поехал. Я не знал, куда направляюсь, но оказался в Санта-Монике. Я знал, что Изабел была здесь, но автомобиль не знал, что она не хочет меня видеть. Я заехал на большую крытую парковку и остановилcя там. Я хотел уколоться. Я коснулся своей кожи в том месте, куда вколол бы волка. Я почти чувствовал это. Я задумался, возможно ли было вызвать превращение без иглы или смены температуры, как в тот раз, когда от меня запахло волком, когда приперлись полуголые девушки.

Я сказал Джереми, что избавлюсь от этого.

Я избавился. Правда. Просто принять это по-настоящему оказалось сложнее, чем я ожидал. Нет. На самом деле, я знал, что будет непросто.

Завязать никогда не было просто.

Изабел находилась всего в нескольких кварталах. Я устал проверять свой телефон на наличие сообщений.

В машине становилось душно. Я открыл дверь и сидел на этой тусклой голубой парковке, трогая свое запястье и сгиб локтя, размышляя об исчезновении.

Я услышал свое имя.

— Коул? Коул?

Я повернул голову. Это был небольшой парнишка с большущим носом и засаленными коричневыми кудрями, стоящий прямо возле машины. Он был примерно моего возраста. Судя по его лицу. Дружеское сияющее выражение лица.

Он был фанатом.

Я убедился, что надел маску Коула Сен-Клера. У меня не было ручки, чтобы что-то подписать, но, может, у него есть.

— Хей, — сказал я, неохотно выходя из машины. Я закрыл дверь. — Что такое?

Он удивленно и пораженно объяснил.

— Я, ээ, я типа, не знаю, что сказать. Прости, мне, эм, неловко, ты просто, я…

— Все нормально, приятель, — сказал я ему. — Пользуйся возможностью.

— Клянусь, я не сталкер, это совершенно не так, — сказал он.

Не лучший способ завязать разговор, но я с этим уже сталкивался. Я просто ждал.

— Я видел, как ты сюда приехал, я как раз смотрел шоу, я большой фанат Наркотики. У меня вроде как есть все твои альбомы в двойном экземпляре, и я постоянно их покупаю, чтобы советовать их, эм, всем, кого знаю.

В том, что он сказал, не было совершенно ничего такого, но, по какой-то причине, я почувствовал легкую вибрацию в своем горле, когда он произнес «Наркотика». Оно сжалось, как при клаустрофобии. Я уже вел этот разговор, или очень похожий на него, в туре. Я как будто переживал воспоминание, а не сам этот момент. Как будто я проспал два года, а сейчас проснулся, никогда не оставляя свою старую жизнь позади.

— Это потрясающе, — сказал я ему. — Всегда приятно встречать фанатов.

— Подожди, — сказал он. — Подожди, это не все. Когда ты пропал, Коул…

В моих ушах зазвенело.

— Когда ты пропал, у меня тоже были не лучшие времена, — сказал он и закатал рукава. В кривых голубых тенях лестничной клетки я увидел его руки, покрытые шрамами. Следы от уколов и порезы. Но старые. Старые шрамы. — Но когда я услышал по радио, что ты был в реабилитационном центре, то подумал, что тоже могу это сделать . И я сделал. Именно это я и сделал, благодаря тебе. Потому что? если ты смог вернуться после этого, вернуться из мертвых, значит и я тоже мог. Ты изменил мою жизнь. Та ваша песня, ребята — я поместил гроб вовнутрь вам не нужно меня хоронить — я знаю, она о, о перерождении…

«Гроб из костей» не была о перерождении. Она была об ожидании смети. Все тогдашние песни были об ожидании смерти. У меня сдавило в груди.

— Когда я услышал, что ты записываешься в городе, то понял, что это подходящее время. А когда увидел, как ты приехал сюда, понял, что это мой, это мой шанс сказать тебе спасибо. И показать тебе…извини, она еще не полностью зажила, — парень немного повернулся и задрал рубашку. Кожа на его спине была красной и раздраженной из-за свежей татуировки.

Прописные буквы гласили « я поместил гроб вовнутрь/вам не нужно меня хоронить ». И дата. Дата, когда он вышел из реабилитационного центра или еще что. Он наверняка хотел, чтобы я спросил. Но я не стал.

В этом не было ничего такого, кроме того, что он взял цитату о желании умереть каждую секунду каждого дня и набил ее на своем теле, потому что не понял. Тем не менее, на самом деле, в этом не было ничего такого, потому что она значила то, что подразумевал он сам.

Но я знал, что она значила изначально, и то, что он навсегда оставил на своем теле мое желание умереть, было сродни удару в живот. Это чувство не прошло, когда он опустил футболку.

— Это невероятно, мужик, — сказал я ему. — Тебе идет. Давай…давай стукнемся кулаками.