Лана Ежова - Поцелованная Смертью

— Заткнись, Аля! — потребовал Горобинский, а зажмурившейся магичке отвесил хлесткую пощечину. — Ты! Смотри на меня!

Прикрывая живот, Лиля подчинилась, из-за слез смутно видя лицо торжествующего вервольфа.

— Смотри на меня!

В памяти огненными буквами полыхали строки из письма неизвестного о правилах выживания для заложников.

— Мне плохо… тошнит… — прошептала она в отчаянии.

Подействовало — оборотень брезгливо отпустил ее.

— Алина, следи за ней!

— Иди сюда! — Блондинка, схватив огневичку за руку, потащила за собой, вправо, ближе к двери. — Не высовывайся!

И толкнула, заставляя сесть в кресло.

Ильнар и юный богатырь дрались уже в звериных обликах. На полу валялись ошметки одежды и клочья меха, разбитая мебель и почему-то покрывало с дивана.

— Вася, порви его! — повернувшись к сражающимся, азартно подбодрила своего друга Алина.

— Вырви ему глотку! — яростно призывал Горобинский, неспокойно кружа вокруг волков.

Занятые похитители не сразу заметили, что в комнату вползает туман. Не дым от пожара, самый настоящий туман. Плотный, молочно-белый туман.

— Андрей. Что это?! — тревожно закричала Алина.

Горобинский развернулся к девушкам, когда дверь осыпалась мелкой трухой, и нечто серое впрыгнуло в комнату. Разбросав собой волков, точно шар кегли, существо заозиралось. От его рыка ноги у Алины подогнулись, и она оперлась о спинку кресла, магичка, наоборот, с него вскочила.

Шерсть на спине волка вздыблено торчала лезвиями изогнутых мечей, сам он выглядел больше и тяжелее обычного оборотня раза в два. В его пасти верхние клыки с ладонь длиной напоминали кинжалы — этакий доисторический саблезубый вервольф. Желтые глаза пылали яростью.

Следя за бесноватым зверем, бледный Андрей неуловимым движением схватил нож со стола. И бросил.

Мимо монстра.

Боль взорвала грудную клетку — и Лиля, успев страшно удивиться и услышать горестный вой чудовища, скользнула в темноту…

…Шепот тысяч голосов сливался в неясный гул. Она заметалась в колючем мраке, потеряв свой путь.

Тьму прорезали дрожащие огненные язычки сотен свечей. И Лиля последовала на их призывный свет.

Женщина, укутанная в черные, как ночь, волосы, выступила из темноты навстречу и ласково улыбнулась. Ее безупречно белая кожа льдисто сияла. Расплавленное золото, наполнявшее глаза, согревало, прогоняя стужу из души путницы.

В шепоте отчетливо зазвучала мольба. Мужской голос отчаянно звал златоглазую:

— Богиня, не забирай ее… Она не готова…

Молитва слышалась урывчато, то тише, то громче, словно кто-то не мог отрегулировать звук.

— Если я не достоин твоей милости… забери… ей нужней… — заклинал неизвестный горячо.

Протянув алебастровую ладонь, женщина тепло смотрела на Лилю.

— Тьма и возрождение… оберегающая чистые судьбы… возврати ее… возврати, — истово молил мужской голос.

Лиля безбоязненно шагнула к незнакомке с дивными глазами и доверчиво приняла ее руку. Черноволосая улыбнулась — и оттолкнула девушку в ослепляющий свет.

Лиля закричала…

…и открыла глаза.

— Слава Ночи, ты очнулась! — На лице брата отчаяние сменилось радостью.

Болело все тело, но сильней почему-то в груди. Даже дышать не хотелось.

— Мамочки… — Лиля вспомнила, как Горобинский швырнул в нее нож.

Дрожащими пальцами она коснулась области декольте. Ни ран, ни крови нащупать или увидеть не удалось. Целое и чистое платье, а в его вырезе — нетронутая кожа.

— Платье зачарованное, — вспомнила и с облегчением засмеялась. — Представляешь, Родь, ткань как кевлар! Ярик — точно гений!

Некромант быстро оборвал ее восторги:

— Останови своего мужа, пока не объявился Χемминг и не увидел, что он хамелеон!

— Контролер здесь?!

Лиля со стоном вскочила на ноги. И взвизгнула — прячущаяся за креслом блондинка схватила ее за подол и прохрипела:

— Спаси Васю… пожалуйста…

Магичка увидела беснующегося супруга сразу — разъяренную махину стального цвета не заметить сложно. Увидела — и оцепенела.

Гигантский волк мордой подбросил вверх бесчувственного противника, а затем ударил когтистой лапой. Тело ударилось о стену. Оборотень повторил бросок, играя.

Огромный, мощный, его шерсть местами слиплась и потемнела от крови, но он был прекрасен. Если прошлым летом она испугалась агрессии Кирилла и его способностей хамелеона принимать другие облики, то теперь испытывала восторг.

Он пришел за ней. Опасный, гневный, разрушительный… Он легко сеял смерть на пути к цели. Кара для тех, кто посягнул на жизни его женщины и ребенка. И он был в праве, а потому прекрасен в своем возмездии.

— Пожалуйста, спаси Васю… — Алина скулила, настойчиво цепляя за ее платье.

Чужое отчаяние смутило Лилю. Отрезвило. Она думала, как зверь, как волчица, полностью одобряющая поступки избранника. Такое чувство, что ещё немного — и она пожелает сплясать на костях Горобинского, задумавшего убить ее нерожденного ребенка.

Но ведь она человек!

Лиля безбоязненно направилась к серебристому чудовищу. Ее чудовищу. Безумно любимому чудовищу…

— Кирилл! Кир!

Волк оставил игрушку в покое и повернулся к ней.

Девушка в белоснежном наряде невесты и заляпанный кровью монстр из кошмаров. Они выглядели, как полярные начала — свет и тьма, а друг другу в глаза смотрели с нежностью.

Лиля коснулась мокрой морды с подживающими следами от когтей и ласково провела, отирая кровь.

— Кир, вернись ко мне.

Саблезубый вервольф отступил назад — и его окутало свечение.

— Кир! — проморгавшись, Лиля бросила на шею мужу.

— Тише-тише, — прошептал он счастливо, — платье испортишь.

Кроме крови, тело оборотня покрывала прозрачная густая слизь.

— Мне все равно, — призналась девушка, крепко его обнимая. — Как же я испугалась, Кир!

— Все позади, Лиленок, успокойся, я рядом…

Вокруг суетились пришедшие с Булатовым оборотни, которые держались подальше, пока он не избавился от облика бесноватого зверя. Где-то голосила блондинка, зовя парня, оказавшегося для нее большим, нежели друг. Но молодожены ни на кого не обращали внимания.

Богдан рискнул подойти и потрясти Кира плечо.

— Оденься, брат.

Но прежде, чем вервольф натянул свадебные брюки и рубашку, воздушник шепнул заклинание — и теплый ветер обдул-обсушил оборотня, убирая свидетельства драки.

— Спасибо.

— Не за что. Кстати, удивлен, но видок у вас с Лилей на восемь баллов из десяти, — ухмыльнулся Богдан. — Если вернетесь к застолью, гости не догадаются, чем вы только что занимались.

— А почему бы и нет? — Вдруг вспомнила Лиля слова похитителя о торте. — Это мой праздник, и он больше никогда не повторится.