Анна Замосковная - Иномирянка для министра

Я сам себе прекрасно напоминал. Напоённая смертями магия урчала в груди сытым зверем, снова заставляя усомниться, были ли убийства необходимы или она ослепляла меня и толкала на крайние меры?

Опять я задумался о похитителях магии и нашем обществе… Мы далеки от совершенства, но вряд ли мстительные безумцы могли стать лучшими управителями, чем длоры. А после столь основательного прореживания наших рядов как бы действительно не пришлось восполнять недостаток служащих простолюдинами.

Всё, я думал о службе, значит, пора вставать.

Я приподнялся на локте, Лена вновь посмотрела мне в лицо:

– Ты в порядке?

– Да…

Она явно ждала от меня вопросов. Может, о том, сколько сейчас времени? Но я так не хотел знать.

– Есть хочешь? – Лена накрыла ладонь моей больной руки.

Снова опустившись на постель, я взял её за браслет, чуть провернул, выискивая среди путанных узоров трещину. Её след обнаружился не сразу: маленькая зазубрина на кромке, слабый росчерк кривоватой бороздки. Похоже, лубок можно снимать.

Я провёл по нему пальцем, обращая в Тлен.

– Не рано? – удивилась Лена.

– Император ускорил восстановительные способности моего организма. – Я осторожно сжал и разжал пальцы. Боли не было. – Так что всё в порядке.

– Похоже, вы с императором хорошо взаимодействуете.

– У нас взаимодополняющая магия. Поэтому моя семья всегда выступала телохранителями императорской.

– Но ты нарушил эту традицию… – Лена провела кончиками пальцев по моей щеке, и сердце забилось быстрее, мысли перескочили с её слов на ощущения: это тёплое прикосновение, её дыхание на моём лице, упавшие на грудь светлые волосы.

Вдруг стало тяжело дышать от накативших эмоций, от смеси нежности и страха перед этой стремительно возникающей привязанностью. Я заворожено смотрел, как расширяются зрачки Лены, и моё сердце ускоряло бег. Я задыхался от чувств, я уже забыл, что можно так ярко переживать чью-нибудь близость, и это подкашивало, выбивало из колеи… пугало.

Страх стал таким сильным, что невыносимо хотелось отскочить, а пальцы уже пробирались в мягкие волосы Лены, тянули к себе. Ведь так же сильно, как убежать и не чувствовать, я хотел обнять её и наслаждаться этой бурей бессмысленных, но таких приятных переживаний.

И я обнял Лену…

Это самое странное утро за последние годы. Может даже за всю жизнь. Я никуда не торопился. Привратный дух не сообщал о срочных посланиях, хотя, подозреваю, они были.

Такое странное чувство – весь мир ждёт, а я иду по озарённому светильниками дому, сжимая руку Лены в своей руке… а потом сижу в светлой-светлой столовой и просто ем.

С Леной мы почти не говорили, но это молчание было правильным, уютным: самое то после суматохи последних дней и вчерашнего разговора. Просто молчать, просто есть, просто быть рядом. Меня на несколько блаженных часов вытянуло из колеи обычной жизни…

Но всё хорошее когда-нибудь кончается. Я надевал строгий костюм, чернота которого впервые показалась слишком мрачной, а Лена наблюдала, прислонившись к дверному косяку. В её светлых глазах мерцали огненные искры светильников.

Молчание стало напряжённым и тягучим.

Почему?

Не выдержав, я прямо спросил:

– Что-нибудь не так?

Опустив взгляд, Лена поковыряла носиком тапочки пол. К щекам прихлынула кровь:

– Я волнуюсь за тебя. Вдруг те длоры, против которых у тебя нет веских доказательств, решат от тебя избавиться?

– Это сложно, – отозвался я, но подобная мысль меня посещала: избавились же они от Какики и Индели.

Лена посмотрела исподлобья:

– Но тебя ранили…

– Тогда я защищал императора, его жену и министра иностранных дел. Сам я ушёл бы в тень.

– А если рядом не будет тени?

– Это маловероятно.

– А ты можешь уйти в тень, которая у тебя под ногами? В ту, что прямо под подошвами?

– Нет.

– Почему? – Лена ухватилась за кружево на рукаве пеньюара и неосознанно теребила плетёные завитки.

– Потому что эта тень тоже используется для входа в теневой мир, она создаёт необходимое напряжение при шаге.

Губы Лены дрогнули в очаровательной улыбке:

– Ничего не поняла.

Я приоткрыл было рот предложить ей попробовать, ощутить, что это такое, но пора уже и о службе вспомнить.

– Позже объясню, – пообещал я и под взглядом ясных глаз ощутил вину за быстрый уход. – Пора заняться делами.

– Понимаю, – она подошла и стала застёгивать рубашку, такая невыносимо близкая. – Но мне бы хотелось, чтобы ты вёл себя осторожно. – Лена нервно улыбнулась. – Не хочу овдоветь.

Это замечание хлестнуло, точно плетью, напоминанием о проклятье, о необходимости скорее расстаться. Я сжал плечи Лены и притянул её к себе. Обнял.

А ведь территории, в боях за которые я получил проклятье, мы потеряли в последнем поражении. Я крепче обнял Лену, надеясь иссушить затопившую сердце горечь обиды.

В министерство я отправился в открытом ландо: так и мне столицу лучше видно, и меня столице хорошо видно будет. Ящеры покладисто трусили к воротам. Судя по освещению, уже далеко за полдень. Спрашивать который час трусливо не хотелось, чтобы не начать раньше времени грызть себя за отлучку. И без меня желающие сделать это найдутся.

Переполох, наверное, страшный: император нового министра не назначает, меня нет, и информация о поражении в Черундии распространяться начала. Удивительно, что над столицей не появились опять столбы дыма. Хотя… галлардский квартал дотла спалили, а остальные правительственные здания теперь под усиленной охраной. Меня снова кольнуло чувство вины за побег от обязанностей.

Полицейские стояли на почтительном расстоянии от раскрывшихся ворот. Рядом мялись пять министерских курьеров с ездовыми красными ящерами и два почтальона с плотно набитыми сумками.

Все настороженно меня разглядывали, будто впервые видели. Кое-кто и впрямь впервые, но лица половины из них мне знакомы. Вперёд выступил старший по званию полицейский:

– Длор Вларлендорский, вы на службу? Остаётесь?

– Да, – осторожно ответил я.

Полицейский улыбнулся:

– Рады это слышать.

Остальные тоже зацвели улыбками. Мне не по себе стало, но я слегка улыбнулся в ответ и кивнул.

А затем мне стали передавать под роспись служебные пакеты, среди которых оказалось письмо под императорской печатью. У почтальонов письма были не от министров, а от незнакомых мне людей.

– Привратный дух, принеси мне коробку для писем, – попросил я.

От ландо отшатнулись, все дружно побледнели. Ящеры сдали назад, и возникший из стены привратный дух в привычном мне виде статного мужчины протянул аккуратный ящик:

– Ничего более подходящего не нашёл.

Косясь на него, почтальоны переложили письма из своих сумок и попятились. Похоже, видели форму привратного духа, которую Лена создала для моих дражайших родственников.