Анна Замосковная - Иномирянка для министра

Мои брови предательски поползли вверх:

– Ты предлагаешь?

Усмехаясь, Мьёр сыто прищурился:

– Мои друзья предлагают.

После отказа от таких предложений долго не живут. Я сцепил пальцы, украдкой концентрируя в них силу. Но Мьёр, кажется, не думал нападать. Эта самоуверенность нервировала.

Что они там устроили? Неужели продались Галлардцам с потрохами?

– А что получишь ты? – вежливо уточнил я.

Вновь усмехнувшись, Мьёр повёл плечами:

– Конечно, пока получить титул галлардского суверенного длора я не могу, но в перспективе… – Он улыбнулся. – Ты же понимаешь, что титул длора Алверии теряет свою привлекательность.

На этот раз долго смотрел я, гася кипевший внутри гнев. Затем чётко, с расстановкой велел:

– Убирайся вон, сопляк.

Мьёр был в полтора раза старше меня, но его внезапно попёршее из всех щелей самолюбование напоминало зарвавшегося подростка.

Краснея, Мьёр значимо повторил:

– Предлагаю всерьёз обдумать это предложение.

– Что вы намерены сделать?

– Ты богат, но в будущем этого станет недостаточно, куда важнее окажется покровительство…

– Что вы намерены сделать?! – вскочив, я распалил вокруг Мьёра чёрное пламя моей силы.

– Всё ясно, – улыбнулся Мьёр… и исчез.

Я остался один на один с ревущим пламенем и недоумением: это было реальное предложение или безумная, непонятная шутка Теталарда?

В том, что со мной говорила иллюзия Теталарда, сомнений не было: только он мог создать образ, который я не отличу от настоящего. Но чего он хотел добиться?

– Хозяин вернулся, – произнесла Саранда.

Я чуть расчёску не выронила, обернулась:

– Что?

Саранда, не показываясь, вещала из стены:

– Он просил вас не беспокоить, но вы точно захотите узнать, что с ним произошло.

Так в одной сорочке я и бросилась к входу.

– Он не там, – Саранда возникла передо мной и протянула перстень с острыми гранями. – Он в части дома, неподвластной вам.

Я не слушала, глядя на тускло блестящее волшебное кольцо. То самое, которым лечили раны. Схватив его с призрачной руки, велела:

– Показывай.

Саранда быстро летела предо мной, но подол её платья и наброшенный на плечи платок даже не дрогнули, словно она по-прежнему стояла на месте. Мы примчались в знакомую гостиную с ходом в подвал. Лишь оказавшись на холодных каменных ступенях, я сообразила, что на ногах ничего нет. Похоже, дом грел и смягчал пол, заботясь о моём удобстве. А здесь – не дом.

Я добежала до двери внизу.

– Тихо, – прошептала Саранда. – Сейчас хозяину скажут, что Ксал принёс кольцо, и он откроет дверь, чтобы его забрать.

Щёлкнул замок. Дверь отворилась. Судорожно вдохнув, я выронила перстень, и он поскакал по полу. Раввер держал у лица окровавленный платок. Удивлённо распахнул глаза, затем укоризненно посмотрел за мою спину. Пробормотал:

– Я же просил… – Отмахнувшись, поднял перстень и, помедлив, кивнул вверх, явно отправляя меня назад, в дом.

– Ты не запрёшься? – я ухватила Раввера за запястье сбитой до крови руки.

– Смысл? Ты уже видела… – и снова хмуро глянул поверх моего плеча.

То, что он мог хмуриться, обнадёживало. Раввер кивнул, предлагая мне возвращаться. На всякий случай я взяла его за рукав и с замиранием сердца повела за собой.

Что там под окровавленным платком? Как сильно его ранили? Кто?

Пока шли, гостиная перестроилась в ванную комнату с диваном. Раввер сам поспешил к крану. Сцепив дрожащие пальцы, до боли зажимая между ладонями острый лечебный перстень, я смотрела, как Раввер смывает с лица и рук кровь. Но та продолжала течь из сломанного носа.

– Мне нужно зеркало.

Я вообразила его на стене, и оно возникло. Раввер довольно хладнокровно, будто не впервые, выравнивал переломленный хрящик. У меня внутри всё трепетало, желудок сжимался, но отвернуться не было сил.

– Кольцо, – Раввер протянул ладонь, пальцами другой придерживая нос.

На немеющих ногах я подступила к нему и надела перстень на выставленный палец. Это напомнило земное бракосочетание. Раввер приложил кольцо к носу.

– Поможет? – прошептала я.

– С хрящом – да. Да и кости быстрее срастаются, – он поразительно легко говорил при своей разбитой вспухшей губе.

Слишком спокойно относился к боли. Синяк на его скуле выцветал, разбитая губа уменьшалась, с костяшек пальцев исчезали ссадины. Кольцо действовало поразительно быстро. Каких-то пять минут, и от прежних ран осталась только размазанная кровь. Раввер быстро оглядел себя в зеркало и, первым делом промыв перстень, смыл с себя остатки крови.

Стал снимать перепачканную одежду.

Похоже, рассказывать подробности он не собирался.

– Что случилось? – тихо спросила я.

Раввер застыл, так и не сняв вторую брючину. Наконец снял и бросил на пол. Сел на диван. Брюки, как и фрак, жилетку и рубашку, засосало внутрь дома.

Я подумала, не задержать ли появление свежей одежды, пока не признается. Но самой стало мерзко от такого шантажа. На диване появилась чистая рубашка, а за ней всё остальное.

– Я поговорил с дядей Веронием на его языке. – Закрыв лицо ладонью, Раввер засмеялся, его плечи резко вздрагивали. – Показал, что мы одной крови, и я действительно Вларлендорский, без излишних мягкостей, так сказать. И, наверное, правильный длор.

Я подошла. Раввер перестал смеяться и, шумно вздохнув, облокотился на колени:

– Я устал вести себя прилично.

– Бывает, – поглаживая его по плечу, я села рядом. Склонила голову, обхватывая его руку обеими руками.

– Он, похоже, всерьёз рассчитывал вернуть звание главы рода. Даже, кажется, был абсолютно в этом уверен, иначе не могу объяснить его нападение.

– Дядя посмел на тебя, министра и главу его рода, напасть? – удивлённо прошептала я.

– Обычно он ревностно блюдёт внешние приличия, а тут… Словно взбесился. Он, конечно, таким бывает. Но не на людях. Не на улице.

Я скользнула ладонями по предплечью Раввера, сжала его ладонь.

– Я вот думаю: дядя мог сойти с ума? – продолжал рассуждать он. – Магия и всё, что она даёт, были, наверное, смыслом его жизни, а я всё отнял. Он даже из столицы уехал.

– Уехать было его решением, разве нет? И он сам виноват. Думать надо, прежде чем делать.

Раввер усмехнулся. Но взгляд его сохранил мрачность. Я прямо спросила:

– Ты чувствуешь себя виноватым за драку?

Закрыв глаза, Раввер отрицательно покачал головой:

– Не в этом дело.

– А в чём? – Я прижалась к нему плотнее, уткнулась подбородком во влажные пряди.

От Раввера пахло кровью.

– Весь мой привычный мир разваливается, – грустно пояснил он. – То, ради чего я боролся, отнимают у моей страны. То, во что я верил, оказалось ложью. То, что я считал незыблемым, рушится.