Анна Замосковная - Иномирянка для министра

– Страну можно и нужно защитить. Вместо лжи ты знаешь правду, и в неё можно верить. А на месте разрушенного будет новое. Ничто не вечно, мы обречены меняться и менять.

Протянув свободную руку, Раввер погладил меня по щеке, едва уловимо мазнул по губам.

– Ты права. А мне пора возвращаться в министерство.

– Ты в порядке?

– Да.

Я удержала его руку:

– Действительно в порядке?

Помедлив, Раввер качнул головой:

– Конечно, нет. Но это не избавляет меня от обязанностей перед страной. Особенно сейчас. Поэтому я пойду и займусь всеми необходимыми делами, а личные вопросы обдумаю потом. В конце концов, на политику они не влияют и остальных людей от проблем не избавляют.

На этот раз я выпустила его руку. Он слишком ответственный и деятельный, его нельзя оставлять вариться в своём соку, рефлексировать. Как это ни парадоксально звучит, но работа, которая его так вымотала, могла стать лекарством. Как яд: в одних дозах – смерть, в других – спасение.

– Я буду ждать тебя.

Раввер стиснул мою ладонь.

***

Путь до министерства оказался чист от неадекватных родственников. Сегодняшнюю поездку от обычных отличало только повышенное внимание прохожих. Страшно представить, сколько денег ставили на мой уход или сохранение поста. Какие, наверное, споры кипели. Я бы послушал, будь на это время.

Стараясь отвлечься от волнительно-приятных воспоминаний о том, как хрустели дядины кости под моими кулаками, я по дороге читал послания. Теталард спросил, почему его не повысили в должности. Овелодри, министр внутренних дел, по сути спрашивал о том же, хотя прикрывался межведомственными проволочками из-за неизвестности.

Письмо от Хобла настораживало:

«Раввер, доброго дня!

Насколько понимаю, покой тебе в ближайше время всё же не светит.

Я тут подумал, а отдых тебе действительно необходим. Пару дней дома, может даже подальше от столицы.

Понимаю, такое предложение кажется едва ли не кощунственным. Но последние дни ты много работал, был ранен, как бы повышенное рвение не сказалось на твоём здоровье.

И тебе не мешало бы обдумать ситуацию с бумагами, которые ты так неожиданно получил. Подумать над отношениями с представителями других родов. И со своими родственниками.

Тебе о многом стоит подумать, так что пару дней вдали от министерства и дворца пошли бы тебе на пользу.

С лучшими пожеланиями,

Х. Н».

При всём моём желании думать о нём, пойманных на махинациях Эрджинбрасских и моих неугомонных Вларлендорских хорошо, письмо напоминало предупреждение.

Хобл предлагал уйти в сторону, продемонстрировать свою лояльность. На сердце стало до тошноты тяжело: для такого предупреждения нужна очень веская причина. Оно значило, что мне обязательно надо быть в министерстве.

Я поднял взгляд и увидел здание, в котором отвоёвывал право приказывать и царствовал уже шесть лет.

Через кордон вокруг министерства меня пропустили с тем же энтузиазмом, с каким полицейские провожали из дома. И это… грело. Я готовился к очередной склоке, а эти взгляды на краткий миг отогрели сердце. Помогали верить, что здесь я нужен не только императору, но и подданным страны.

Я вошёл в холл, тут же погрузившийся в напряжённую тишину. Похоже, попал в вечерний перерыв, поэтому здесь было с два десятка министерских служащих, возвращавшихся с прогулки по двору и из закусочных.

Посмотрел на большие напольные часы: точно вечерний перерыв. Никогда ещё я так не задерживался. Придётся разбираться с делами до глубокой ночи.

– Добрый вечер, – кивнул я всем и направился к лестнице, уже восстановленной после разрушительного визита Лавентина.

Послышались нестройные ответы. Я шёл дальше. На меня глазели так, как не смотрели даже после покушения на императора. Такое ощущение, что никто не чаял снова увидеть меня в должности.

Тут же вспомнились наветы дяди о том, что я не женюсь, потому что предпочитаю мужчин. На это хорошо легло наше с императором интригующее молчание. А может, были ещё слухи и действия, которые помогли тому же дяде Веронию поверить, что я обязательно уйду.

– Добырый вечер, – улыбнулся секретарь, вставая из-за стола. К бледноватому лицу возвращались краски. – Рад вас видеть.

– Я тоже, – кивнул я.

– Отчёты, требующие вашего срочного внимания, ждут на столе. В правом верхнем углу сложены важные письма, но на них можно ответить завтра. Встреч на сегодня не назначено, но император просил известить о вашем возвращении.

– Да, спасибо, – я наконец вошёл в свой кабинет.

И словно заново увидел его суровую мрачность и подавляющую тяжесть массивной мебели. А мне хотелось света. Нужен был свет. Я подошёл к окну и шире развёл тяжёлые портьеры.

Дверь распахнулась.

– Раввер! – воскликнул Теталард.

И захлопнул дверь. Развернувшись, я в первый миг не узнал своего заместителя, настолько он был бледен и жалок с трясущейся нижней челюстью, выпученными глазами, испариной на лбу и растрёпанными волосами.

– Я слушаю, – складывая руки на груди, я прислонился к высокому подоконнику.

– Уйди со своего поста.

От удивления у меня даже рот приоткрылся.

Осознав сказанное и мысленно подтвердив себе, что не ослышался, я поинтересовался:

– Извини за нескромный вопрос, но ты в своём уме?

Бегая взглядом из стороны в сторону, Теталар поскрёб встрёпанные волосы, нервно попытался пригладить.

– Раввер, ты не поймёшь…

– А ты попытайся объяснить. Потому что без объяснений я точно не пойму.

Теталард уставился на меня долгим пронзительным взглядом. Подбородок нервно дрожал. Наконец Теталар глухо спросил:

– Почему ты солгал? Я же спрашивал, будешь ты жениться или нет.

– И мой ответ по-прежнему: нет, не буду.

– Но ты же… – он указал на руку, где под одеждой скрывался родовой браслет.

– Достаточно давно женат, если ты это подразумеваешь.

Пробормотав невнятное ругательство, Теталард тряхнул стиснутыми кулаками. Отвернулся, нервно пригладил волосы.

Я обречённо спросил:

– Что ты пообещал?

Он вздрогнул.

– Я могу помочь? – уточнил я: не дело, когда заместитель министра внутренних дел от кого-нибудь сильно зависит.

Теталард развернулся и теперь посмотрел на меня ещё дольше и внимательнее. Отрицательно качнул головой:

– Нет, ты не можешь.

Он взялся за ручку двери.

– Ты наводил на меня иллюзии? – всё же спросил я. – Здесь, в кабинете, пока я спал.

Его плечи напряглись, спина стала неестественно прямой. Ничего не ответив, Теталард вышел и хлопнул дверью.

Подождав минуту, я выглянул в приёмную. Секретарь оторвался от бумаг:

– Что-нибудь нужно?

– Вызови свободного следователя из особого отдела. – Только сказав это, понял, что следователь вряд ли сможет отработать главу рода, тем более иллюзиониста. Помотал головой. – Нет, не следователя. Вызови Хобла.