Миа Тавор - Слезы звезд (СИ)

— Это ваш последний шанс взять ситуацию под контроль. И на этот раз я буду наблюдать. Учтите, мне крайне не хотелось бы думать, что придется снова устранять ваши промахи.

Дрожащей ладонью женщина смахнула со лба испарину и пригладила волосы. Узкая водолазка, как по волшебству, прекратила терзать ее.

— Уверяю вас, что на этот раз это не потребуется.

Испытав невыразимое облегчение, она развернулась на толстых каблуках и почти бегом покинула комнату.

Новые кольца дыма одно за другим поднялись в воздух. Медленно, словно пребывая в каком-то зловещем раздумье, они поплыли вверх, подрагивая и растворяясь, пока не исчезли где-то под потолком. В мрачном полусумраке комнаты седовласый мужчина неторопливо потушил недокуренную сигару.

Я сидела на кровати и нервно мяла кофту, которую приготовилась надеть.

Вчера, по строгому велению тети, Марджи, явившись в мою комнату с привычным скудным ужином, заявила, что в шесть утра за мной заедут и я отправлюсь отрабатывать «безграничное великодушие и щедрость госпожи Беатрис». Насчет того, где мне придется их отрабатывать, она напрочь отказалась что-то говорить, отделавшись привычным глухим бормотанием. И хотя я обещала себе, что буду относиться к этому прохладно, состояние неизвестности заставляло меня нервничать. По опыту я знала, что миссис Джеймс постарается сделать все, чтобы эта работа оказалась для меня сущим мучением.

С того бала по случаю окончания учебного года прошел почти целый месяц. Настал конец июля, но теплые дни по-прежнему были редкостью, поэтому в моей комнате до сих приходилось топить камин. Из недовольного ворчания старой экономки следовало, что миссис Джеймс на пару с тетей планировали отправить меня на работу сразу после бала. Однако с большим нежеланием уступили доктору, который настаивал на том, что моему бедру, несмотря на все медицинские чудеса красных, еще требовался покой. Поэтому эти несколько недель я провела в своей комнате, совершенно отрезанная от того, что происходило снаружи. В доме стояла какая-то гнетущая тишина. Майк и Николь уехали сразу после бала, дядя тоже отсутствовал на каких-то нескончаемых командировках. А тетя целыми днями возлежала под пледом в гостиной, напрочь игнорируя мое существование. Так что, кроме ворчливой горничной, мне совершенно не с кем было поговорить. Весь мой мир в течение этого времени сводился к запертому пространству комнаты. И это было невыносимо.

К тому же, словно чувствуя, что я могу что-то вытворить, доктор строго-настрого запретил мне много ходить или совершать физические нагрузки, пояснив, что это чревато неприятностями. Да и без его настойчивых предписаний я понимала, что лучше не рисковать. Поэтому каждый вечер, стоя перед открытым окном, подолгу вглядывалась в чернеющий в сумерках лес.

Я не видела волка с того самого дня, как он спас меня на соревновании. И меня снедала тревога. Смог ли он благополучно добраться домой? В памяти всплывали его хрипение и стертые в кровь лапы, когда он нес меня на себе, спасая от травли, которую устроили на меня красные. Уже тогда сил у него почти не осталось. А что, если с тех пор что-то произошло? Я не раз пыталась воссоздать в памяти те места, где мы мчались от погони. Были ли там камеры? Заметили ли его? Знают ли о нем учителя? Но образы той ночи по-прежнему оставались мутными и расплывчатыми. Словно я видела плохой сон, который мое сознание наотрез отказывалось воспроизводить заново.

Наконец с улицы донесся шум урчащего мотора, и внизу послышались быстрые, тяжелые шаги, свидетельствующие о том, что моя тетя ждала этого момента не меньше, чем я. Парадная дверь с легким скрипом отворилась и тут же захлопнулась. Я прислушалась, но снизу раздался только громкий хруст гравия — она направилась к калитке.

Сердце бешено забилось. Я вдруг пожалела, что эти четыре спокойные недели подошли к концу. Возникло сильное искушение выглянуть на улицу, но на лестнице уже надвигалась сопровождающаяся отдышкой и покряхтыванием поступь старой экономки.

Было бы глупо надеяться, что после соревнования ее отношение ко мне изменится.

— Пошевеливайся, — проскрипела она, торопливо подталкивая меня к выходу. Я еле успела подхватить свою помятую от волнения кофту. — Твой первый рабочий день должен начаться по графику. Госпожа не потерпит никаких опозданий. С этого дня привыкай работать, как все, кто носит синюю форму, — сварливо ворчала она.

Пока мы спускались, пульс у меня участился. Что задумала для меня миссис Джеймс? Ответ напрашивался сам собой — ничего хорошего. Выходя за экономкой во двор, я покрепче сжала свою кофту и сделала глубокий вздох, мысленно готовясь к самому худшему.

Визгливый голос моей тетки доносился откуда-то с внешней стороны ворот. Ковыляя за мной, экономка грубо подталкивала меня в спину, приказывая поторопиться и ворча что-то про мою бестолковость, неблагодарность и лень. Но я ее не слушала. Все мое внимание было сосредоточено на том, что ждет меня снаружи. Я совершенно точно слышала машину. По реву из-под ее капота — определенно не новую. От охватившего меня волнения я почти не могла дышать.

Калитка со скрипом отворилась.

Сначала я разглядела только худощавую фигуру тети, даже летом укутанную в длинную шерстяную шаль. Явно стремясь произвести подавляющее впечатление, она нависала над миниатюрной женщиной, которая, несмотря на низкий рост, не казалась ни запуганной, ни растерянной под ее суровым взглядом. Однако же слушала с должным вниманием.

При виде ее я чуть не подпрыгнула, а все внутри моментально расцвело. Вот уж кого я точно не ожидала здесь увидеть! Но миссис Клиффорд так строго глянула на меня, что от неожиданности я растерялась, и проступившая было улыбка немного померкла.

— А вот и она, — тетя даже не потрудилась обернуться. После соревнования и особенно в свете того, что мне предстояло давать объяснения перед учителями по поводу пузырька с лекарством, ее ненависть ко мне только возросла. — Хочу напомнить, что мы с миссис Джеймс решили…

«Мы с миссис Джеймс». Уже что-то новенькое. Раньше она никогда не позволяла ставить себя на одну полку с учителями. Видимо, мое летнее наказание как-то их сблизило. Или же она просто хотела так считать.

— … мы решили, что она будет работать у вас полную смену, с открытия и до самого закрытия, — на этом месте я не подпрыгнула только потому, что лицо миссис Клиффорд, обращенное к моей тете, по-прежнему оставалось таким деловым и безучастным, будто его вырезали из камня. Я с трудом узнавала в ней прежнюю энергичную и добродушную маму Уилла. — Напомните-ка мне, когда вы закрываетесь?

— Летом мы заканчиваем в семь, мэм. Наверное, для девочки это будет слишком поздно…