Юлия Цыпленкова (Григорьева) - Тридцать дней (СИ)

— Возьми меня…

— Игнис! — оглушающий рык Господина обрушился на меня, словно ледяная глыба. — Нет, Игнис! Не смей!

Веки дрогнули, и я уставилась в полубезумные, хмельные от вожделения синие глаза воина. Потемневшие от воды пряди прилипли ко лбу и скулам. С приоткрытых губ срывалось тяжелое частое дыхание. Он сделал шаг, вновь прижал к каменному бортику, и налитый желанием член ткнулся в меня. Еще мгновение…

— Не смей!!!

— Ах, — задохнулась я, когда опустилась на возбужденную мужскую плоть…

Я дернулась и… скатилась с лавки на пол, ошалело озираясь вокруг себя. Бедро обожгло огнем боли, и я зашипела, скривилась. После уселась на скамью, продолжая морщиться. Боль не проходила, она продолжала разъедать бедро, вгрызалась в плоть, царапала клыками кость. Не выдержав, я задрала платье, чтобы взглянуть на место удара…

— Нет! — вскрикнула я, глядя на то, что творилось на моем теле.

Цветок, еще прекрасный и свежий вчера, вновь появился на поверхности кожи. Но он больше не цвел. Лепестки сохли и скручивались у меня на глазах. Стебель уродливо изогнулся, листики скользнули по ноге. Еще мгновение и цветок разлетелся хлопьями Тьмы, оставляя леденящий осадок в душе. Схватилась за цепь, дернула и вскрикнула, когда ошейник впился в кожу.

— За что?! — воскликнула я. — Что я сделала?!

И тут же в ушах зазвучал рык Вайториса, и низ живота скрутило от жара, когда воспоминания принесли ощущение скольжения по стволу естества воина, которому я вновь чуть не отдалась… Или отдалась?

— Бесконечный Хаос! Но это же сон! — заорала я, с силой ударив кулаками по скамейке. — Это всего лишь проклятый сон! Я была с тобой! Я думала, что я с тобой, Вайторис! Тьма! Тьма! Тьма! Несправедливо!!! Да какого…

Я вскочила, пнула скамью, перевернув ее, добежала до столика и пнула его тоже. Купальня наполнилась моей ожесточенной бранью и грохотом. Я металась, насколько позволяла цепь, рычала, взвизгивала, не зная, как еще выплеснуть ярость. Наконец, остановилась и снова заорала в потолок:

— Значит, забрать меня ты не можешь, вернуть свои дары не можешь, а проследить и отнять то, что вернулось, запросто?! За что?! Разве я не служила тебе верой и правдой? Разве у тебя есть более преданный слуга, чем я?! Разве я предала тебя? За что ты так со мной? А-а-а!!!

Мой визг стал завершающей точкой, и я упала на каменный бортик бассейна, в котором чуть не отдалась своему похитителю… Во сне, Вайторис!!! В сердцах ударив ладонью по теплой воде, я, наконец, перестала буйствовать. Подтянула колени к животу, обняла их руками и прижалась щекой. Проклятый водник, как он-то оказался в моем сне? И почему сменил Господина, только что ласкавшего меня… Стоп!

Я перевела взгляд на бассейн, после огляделась по сторонам и мотнула головой. Очень захотелось разобраться со своим сном. Задумалась, глядя на водную гладь, исходившую слабым парком. За что же все-таки меня наказал Господин? Чем была последняя часть моего сна? Еще одной фальшивой реальностью, сотканной затаенными мыслями, или…

— Хватит, — буркнула я сердито. — Какие еще затаенные мысли?

У меня была лишь одна мысль — вернуться в черный замок. Потребность воссоединиться с Вайторисом уже начинала ощущаться, и сон лишь вновь раскалил тлеющие угли. Тоска всколыхнула душу, и я подняла лицо к потолку, тихо всхлипнув…

— Что? — возглас был полон неподдельного изумления.

Что я сделала? С неверием потрогала щеки, но они были сухи. Выдохнула шумно, с облегчением. Глупость какая! Я не плачу, никогда не плачу. Слезы — это боль, печаль, любовь, тоска. Ничего подобного я не чувствую уже несколько сотен лет. Гнев, страсть — то, что созвучно огню, вот мои чувства. А нехватку остальных, я восполняю, поглощая их. Этот дар Вайторис сделал на мой день возрождения.

«Тебе скучно, Игнис», — отметил он, наблюдая, как я верчу в пальцах кубок.

В день возрождения никто не смеет мешать нам с Господином. Он и я, его создание, остаемся вдвоем. В этот день Вайторис позволяет себе и мне немного больше, чем обычно. Иногда мы, прикрывшись иллюзией, появляемся на землях светлых, там, где есть праздник. Развлекаемся среди магов и простых смертных, ничем не выдавая своей сущности. Иногда гуляем по землям Господина, просто бредем, взявшись за руки и молчим, потому что слова оказываются лишними. А бывает, что путешествуем в Гранях, наблюдая иные вариации реальности. Это бывает забавным, бывает скучным, когда как повезет.

В тот день возрождения не повезло и ничего любопытного нам не попалось. Впрочем, ложе с лихвой восполнило пустой день, здесь скучно не бывает, но вот после… После я крутила в пальцах кубок и смотрела в окно, за которым сгустилась ночь.

«Тебе скучно, Игнис».

«Да».

«Тебе не понравились мои подарки?»

«Они великолепны, Господин. Каждый твой дар бесценен».

«Тогда я сделаю тебе еще один. Чего бы тебе хотелось, Игнис?»

Я пожала плечами, у меня не было желаний.

«Тогда я сделаю тебе дар на свое усмотрение».

Его губы дрогнули в едва заметной улыбке. Взгляд темновишневых глаз остановился на мне, и расширившийся зрачок отразил всполохи огня в камине. Я уже не могла отвести глаз, зачарованно наблюдая, как разгорается пламя. Следила за игрой извивающихся лепестков, наполненных обжигающей силы. Невольно подалась вперед и уловила странный аромат. Потянула носом сильней и захлебнулась в сплетении терпкого, с изысканной горчинкой запаха силы Господина. Вдохнула полной грудью, и разум взорвался. Кажется, я потеряла сознание на короткое мгновение, или это реальность сжалась вдруг вокруг меня, окончательно погрузив в мир Вайториса. А пришла в себя сидя у него на коленях, когда слизывала этот запах с кожи. Рвала на нем одежду, чтобы добраться до тела. Пила его и никак не могла насытиться.

Вино? Какое вино? Я забыла о нем, пьяная от аромата Вайтора, сгустившегося от желания, уже бежавшего по его венам. Не помню, когда закончилась та ночь, она растворилась в стонах и бессвязном шепоте, в томных ласках и жестких толчках любовника внутри моего тела. Я плавала в его аромате, тонула в нем, жадно вдыхала и боялась упустить хоть каплю. И когда, полностью обессиленная, лежала на его груди, пытаясь восстановить дыхание, единственное, что я смогла произнести хриплым полушепотом, было:

«Спасибо».

Это действительно был бесценный дар, после которого жизнь заиграла новыми красками. Я научилась различать запахи силы, чувств, улавливать оттенки и нюансы, а после и использовать их. Даже когда дар различать правду и ложь подводил, затаенный запах страха и волнения выводил лжеца на чистую воду. Отныне для меня не было тайн. Правда, с того момента меня всё чаще называли шавкой, ищейкой, гончей… сукой, всё зависело от обстоятельств. Я не обижалась. Мне вообще не свойственна обида, особенно на тех, кто брызжет ядовитой слюной у моих ног. Это вызывает усмешку. Моя преданность Господину неоспорима, и всё, что я делаю, я делаю во имя его.