Артур Сунгуров - Война меча и сковородки

— Вашему Величеству не стоило себя утруждать… — заговорил лорд Саби.

— Я устала прятаться! — сказала вдруг королева страстно. — И тоже не понимаю, почему с моим мужем должна разговаривать графиня Поэль, а не я. Никто не знает его лучше меня. Что сможет объяснить она? Сторонний человек?

— Согласна, — поддакнула Эмер. — Пусть идет и говорит.

— Успокойтесь, — примиряющее выставил ладони лорд Саби. — Именно графиня должна поговорить с королем. Я уверен, что она справится с этой миссией успешнее. При всем уважении к вашему уму, Ваше Величество.

— Глупости, — сказали королева и Эмер одновременно.

— Нет, не глупости, — заговорил вдруг епископ. Сказал и замолчал, снова уставившись в окно, будто наблюдал там что-то чрезвычайно интересное.

— Кто-нибудь объяснит? — спросила королева раздраженно, а Эмер мысленно призывая себя к спокойствию.

— Просветите наших дам, Ларгель, — попросил лорд Саби.

— Как прикажете, милорд, — сказал епископ, выходя на середину комнаты и глядя на Эмер пристально и с неприязнью. — Если Его Величество кого и послушает, то только ее. Вот эту рыжую настырную леди.

— О! — сказала Эмер, не открывая глаз.

— Ну конечно! — вторила ей вслед королева.

— Такой странный дар, — сказал епископ, словно не слыша женщин. — Странный и редкий. Такой дар, насколько я знаю, был лишь у одной. У святой Меданы.

— Какой еще дар? Что вы придумали, епископ? — рассердилась королева окончательно.

— Рядом с ней каждый становится тем, кем является на самом деле, — сказал Ларгель Азо медленно и раздельно.

— В жизни не слышала большей ерунды, — хмыкнула Эмер, по-прежнему не открывая глаз. — Каждый является тем, кто он есть. Иначе и быть не может.

— У нее дар раскрывать человеческую сущность, — теперь епископ говорил с лордом Саби, как будто королевы и прочих не было в комнате. — Я не сразу распознал его. Она безмозгла, как гусеница. Тем более странно, что небеса так ее наградили.

— Эй! Гусеница может и ответить на оскорбление! — Эмер сердито уставилась на епископа, но Годрик сделал ей знак замолчать.

— Расскажите-ка человеческими словами, — приказала королева.

— Неужели вы сами не видите, Ваше Величество? — сказал епископ с преувеличенной почтительностью. — Рядом с ней вы изволили заговорить, как простая смертная. А ваш племянник из напыщенного молокососа превратился в почти благородного рыцаря. А сэр Тюдда раскрыл сущность предателя и подлеца. Она такая искренняя, графиня Поэль. И рядом с ней все поневоле становятся искренними. Это ли не чудо?

Трудно было сказать, кто оказался больше изумлен — королева или Эмер.

— Я колдунья, что ли? — спросила Эмер.

— Она — колдунья? — спросила королева.

— Нет, не колдунья, — ответил епископ и сразу потерял к Эмер интерес, вернувшись к окну.

— А ведь сэр Азо прав, — произнес лорд Саби, и в голосе его не было ни ноты удивления. — Рядом с вами, графиня, и я превратился в мягкосердечного старого болтуна, а ваша подруга леди Сесилия Леоффа — в женщину, готовую отстаивать права на своего мужчину. Признаюсь, меня крайне заинтересовало, с чего это она бросилась отбивать вашего жениха.

— Годрика?! — вскричала Эмер, резко садясь в постели.

— Речь не обо мне, глупышка, — сказал Годрик, но засиял, будто золотая монета на солнце.

— Леди Сесилия обольстила Ишема, — пояснил лорд Саби. — Это ведь он считался вашим женихом.

— Обольстила? — Эмер не сдержалась и хихикнула. — Да Сесилия, скорее, полетит, чем преступит правила этикета. Вы ошибаетесь, милорд, и ваш епископ тоже… ошибается. Хотя не скрою, было бы заманчиво обладать каким-нибудь колдовским даром. Например, — она задумчиво посмотрела на блюдо, на котором оставалось еще пара кусочков печенья, — превращать печенье в жареную курицу.

— Да будьте же серьезны! — вскинула руки в молитвенном жесте Ее Величество и отошла от кровати.

— Она всегда серьезна, — ответил ей епископ. — И глупа, как пустой медный кувшин. Один звон и ничего больше.

— Я ведь все слышу! — сказала Эмер стальным голосом.

— Не злись, — начал успокаивать ее Годрик. — Епископ никогда не ошибается…

— И я — глупа, по-твоему?!

Годрик понял, что сболтнул лишнее, и поспешил исправиться:

— Вовсе нет. Но если он говорит что у тебя дар — так оно и есть.

— Дадим графине время обдумать все и отдохнуть, — предложил лорд Саби. — Жареную курицу я ей не обещаю, но мои повара как раз готовят отменного ягненка с шалфеем и розмарином. Если вас это устроит…

— Устроит, — немедленно ответила Эмер. — И еще грушевого сидра, если он у вас имеется. И маринованных овощей. И свежего хлеба. И…

— Сэр Годрик, вам придется самому принести все своей милой супруге, — сказал лорд Саби. — Слуг в моем доме мало, а мне подобная ноша уже не по силам. И никто не станет вам мешать, пока графиня… насыщается.

— Ваши речи напоминают речи сводника, — ответила Эмер с сияющей улыбкой. — Вы уверены, что рядом со мной не проявилась эта ваша истинная сущность.

— Много звона и пустота внутри, — пробормотал Ларгель Азо, покидая комнату. Следом за ним вышли королева и Годрик, а лорда Саби Эмер ухватила за рукав квезота.

— Но зачем надо было убивать меня напоказ? Вы могли просто бросить меня в тюрьму, для отвода глаз.

— Мы считаем, что именно ваша смерть станет событием, которое заставит мятежников действовать.

— Почему это?

Лорд Саби не ответил, а лишь посмотрел на нее с улыбкой, от которой у Эмер зашевелились волосы на макушке, но от расспросов не отказалась:

— Вы боялись, что Тилвин убьет меня? Посредством красных глаз? Зачем вы научили его такому опасному колдовству?

— Это не колдовство, графиня, а дар. Дар яркого пламени.

— Ничего себе дар… Зачем же вы наделили Тилвина таким опасным… даром?

— Не наделил, а рукоположил, — поправил ее лорд Саби. — Им невозможно наделить. Он должен проявиться сам. Дар яркого пламени проявляется от сильной любви. Моя задача — увидеть эту самую любовь и направить в нужное русло, чтобы использовать во благо Эстландии.

— Мне не нравится слово «использовать», даже ради благих целей, — быстро ответила Эмер.

— Каждому свое. Вы и милорд Фламбар не созданы для интриг. И в этой войне вы больше нам мешали, чем помогали, но я надеюсь, последний бой мы проведем вместе. И выиграем. Я вижу, что вы не хотите участвовать в этой войне. Вы идете на это ради Фламбара. Какая любовь. Будь вы мужчиной, я рукоположил бы вас.

— Нет, благодарю! — Эмер испуганно замотала головой. — Не желаю участвовать в ваших делах! И Годрика вовсе не люблю. Что за ерунду вы говорите? Да, он приятен и не лишен привлекательности, но не более. Оставьте сказки про любовь придворным дамам.