Дж. Уорд - Избранный

— Мы следуем за тобой. Если ты следуешь за Рофом, мы готовы следовать за Рофом.

Кор перевел взгляд на Бальтазара.

— Что скажешь ты?

— То же самое, — ответил мужчина.

— А ты? — спросил он у следующего. Получив кивок в ответ, Кор посмотрел на последнего.

Слепой Король добивался другого соглашения.

— Если это будет стоить вам жизней, — спросил Кор, — если из-за этого вас объявят вне закона, каков будет ваш ответ?

— Мы — воины, — сказал Зайфер. — Мы живем и умираем от кинжала, и мы уже вне закона. Независимо от обстоятельств, преданность в службе нашему истинному и давнему вассалу останется неизменной. Пока все так, мы пребываем в мире. В ином случае мы лишимся покоя.

Очевидно, они обсуждали этот вопрос… и пришли к единогласному и непоколебимому, как скала, решению, которое не подлежало ни обсуждению, ни изменению.

Кора переполняли чувства, и он поддался желанию низко поклониться.

— Я передам Королю ваше решение, посмотрим, каков будет его ответ.

И солдаты синхронно поклонились ему в ответ.

— Тогда завтра в полночь, — объявил он. — Я сообщу вам его решение.

— И потом мы отправимся домой, — добавил Зайфер. Словно это решение также было неизменным.

— Да, — ответил Кор навстречу ветру. — Мы вернемся домой.

***

Лейла покинула ранчо через раздвижную дверь, она вышла на холод, кутаясь в пальто, которое нашла в шкафу. Закрыв глаза, она попыталась дематериализоваться, ощущая клокочущую внутри нее ярость.

Она приняла форму на полуострове у реки Гудзон, в пятнадцати милях вверх по реке и на другой ее стороне от места, где она провела добрые два часа, вышагивая из угла в угол. Охотничья хижина, к которой она направлялась, была маленькой, скромной и выносливой, как старые, хорошо отремонтированные туфли, и она располагалась лицом к той части города, что протянулась на противоположном берегу. Чуть дальше, на полуострове возвышался стеклянный особняк огромных размеров, напоминавший музей роскоши, его сияние распространялось на весь полуостров, подобно солнечному свету, озарявшему солнечную систему.

Но это здание ее не волновало.

Видят Боги, впереди ее ждет серьезный конфликт.

Она прошла по снегу к задней двери хижины, первой ступая по нетронутому белому покрывалу. Но внутри строения находился человек, и мужчина открыл дверь прежде, чем она успела постучать.

Огромное тело Брата вырисовывалось на фоне света, льющегося из-за его спины.

— Привет! Вот так сюрприз! Прости, что так долго не перезванивал, я…

— Кто из вас сделал это? — набросила она на него. — Кто из вас двоих стрелял в него?

Когда Брат замолк, Лейла не дала ему возможности ответить. Она протиснулась мимо него в тепло хижины и принялась расхаживать по тесному, скудно обставленному помещению.

Она не сводила глаз с Тормента, когда он закрыл их внутри и прислонился спиной к двери.

— Так что? — требовательно спросила она. — И не смей говорить мне, что я ошибаюсь. Он сказал, что в него стрелял лессер… а потом сказал, что не встречал ни одно лессера с тех пор, как вы, чудовища, похитили его…

— Чудовища?! — рявкнул Тор. — Ты нас называешь чудовищами? После того как этот кусок дерьма всадил пулю в твоего Короля?!

Лейла остановилась перед ним и ткнула пальцем в лицо, подчеркивая каждое слово:

— Этот «кусок дерьма» прикрыл твою задницу, поэтому думай, как его называешь.

Тор подался вперед.

— Лейла, не делай из него героя. Это не помогло тебе раньше, и уж точно не пойдет на пользу сейчас.

— Кстати, я не слышу твоего отрицания. Куин был с тобой, или ты в одиночку решил напасть на него… и, прежде, чем ты прикажешь мне вести себя как подобает женщине и отправишь на кухню, я была там, когда Кор опустился на колено и поцеловал кольцо Короля. Я видела, как он принес присягу, и знаю наверняка, что Роф рассказал вам об этом, чтобы оставили его в покое. Но вы ведь не послушались, верно? Вы считаете себя важнее, чем…

— Лейла, это тебя не касается.

— Пошел ты! Я люблю его…

Тор вскинул руки.

— А! Точно, ну как же. Ты ведь влюбилась в убийцу, вора и изменника, но раз и пуф! Все его бесчестные деяния оказались стерты, испарились, нет их, потому что в тебе взыграла любовь! О, приятно знать, что теперь, когда ты отсосала у этого мудака, я могу просто стереть из памяти тот факт, что Роф едва не умер у меня на руках…

Лейла ударила его так сильно, что боль прошлась по руке до самого предплечья. И она не испытывала ни капли раскаяния.

— Вынуждена напомнить тебе о своем статусе! — резко ответила она. — Нравится тебе или нет, но я была Избранной, и ты не смеешь проявлять ко мне неуважение! Годами своей службы я заслужила лучшее обращение!

Тор даже не заметил ее пощечины. Он просто подался вперед и оскалил клыки.

— А я осмелюсь напомнить, что это, черт возьми, моя работа — защищать Короля. Мне не интересна твоя личная жизнь и в обычное время. Когда речь заходит о защите достойного мужчины, как Роф? Я уничтожу тебя и все твои иллюзии быстрее, чем с этим справится артериальное кровотечение.

— Ты… — Лейла снова ткнула в него пальцем. — …именно ты станешь убийцей, если убьешь его, ты и Куин.

Лейла ждала, что он будет отрицать причастность Куина. И не удивилась, ничего не услышав в ответ.

Тор просто пожал плечами.

— У меня есть исполнительный приказ, в котором говорится, что именно мне дано право отправить ублюдка на тот свет.

— Который, очевидно, был аннулирован. — Лейла покачала головой и уперлась руками в бедра. — Не знаю, чего ты добиваешься, но это не имеет отношения к Кору…

— Черта с два не имеет!

— Чепуха! Роф переступил через это! А ведь именно он едва не погиб! Это ты цепляешься за произошедшее, значит, дело в чем-то другом! Если бы речь шла именно о Коре и том, что он сделал Рофу, ты бы отпустил ситуацию, как это сделал Роф!

Тор оскалил клыки.

— Послушай меня, и слушай внимательно, потому что я повторять не стану. Ты можешь быть Избранной, можешь расхаживать в свое белой мантии и вести себя как святоша, если хочешь, но ты не имеешь отношения к этой войне. Никогда не имела и никогда не будешь. Поэтому отправляйся домой, прямиком на кухню, потому что нет ничего, что бы ты могла сказать мне, чтобы изменить мое решение или выбранный мной путь. Женщина, ты для меня не имеешь никакой ценности, и, что более важно, та роль Избранной, за которую ты требуешь уважение, не так уж и важна, когда речь заходит о выживании расы.

По ее венам разлилась высокооктановая ярость.

— Да ты самодовольный сексист! Вау! Осень знает, каким надменным ты можешь быть? Или ты скрываешь от нее свое снисходительное отношение к другим, чтобы она ложилась в твою постель?

— Называй, как хочешь. Вешай любой ярлык по своему усмотрению. Но из нас двоих только я соображаю, о чем говорю.