Вера Окишева - Его двуличная любовь (СИ)

Я вырвалась из рук телохранителей и приказала им проваливать. Злость меня переполняла.

- Я сама решу, куда мне летать! Я свободная женщина!

Ринальдо похлопал меня по плечу и тихо произнёс:

- Забудь, малыш. Паук всё равно не отпустит. Так что можешь смело прощаться со своей свободой.

Я просто не могла поверить, что у них всё так легко и просто.

- Не поняла. Как это - прощаться со свободой.

Ринальдо подмигнул, а остальные стали давить улыбки.

- Он собственник до мозга костей, - произнёс Мартино, он отличался от всех невысоким ростом и мягкой улыбкой. - Ему требуется контролировать всё и вся. Это иногда напрягает, но ты привыкнешь.

Оглядывая мужчин, я читала в их лицах приговор. Для них я была потеряна как женщина, но как сестру и подругу они принимали меня с распростёртыми объятиями. Даже не знаю - радоваться или горевать.

- Давайте обратно в бар, нужно отметить успех малышки! - пробасил Ринальдо и все его поддержали, даже я.

Дорога назад далась тяжелее, так как с непривычки болели руки и бёдра. Когда наконец-то показался бар, я мысленно возликовала. Припарковалась, лихо перекинула ногу через байк, стянула шлем и улыбнулась парням. Я очень надеюсь, что нашла в их лице друзей. В полутёмном помещении Ринальдо уверенно провёл меня к их столу и приказал бармену поторопить официантов.

Гулять парни решили на широкую ногу, я показала им карту, которую оставил мне Рик, и заявила, что он всё оплатит. Раз лишил меня свободы, значит, я его денег. Месть маленькая, подленькая, но приятненькая. Надеюсь, он удивится, хотя кто его знает. Я откровенно открывала для себя новые стороны Рика.

Значит, собственник, значит, контролирует каждый шаг. Я взъелась и не могла успокоиться. Не привыкла я, что мужчина ограничивает меня так сурово.

Мясо, которое нам подали вместе с маринованными овощами, было очень сочным и вкусным. Ещё я попробовала ароматную пиццу, и даже макароны с сыром по-итальянски - блюдо от шефа. Порции были большими, рассчитанными на мужской аппетит. Пиво, конечно, подкачало, я быстро перешла на красное вино, от чего захмелела.

Я слушала рассказы мужчин, удивляясь неисчерпаемому запасу баек. Главное действующее лицо всегда был Рик, но пару раз Ринальдо хвастался своими подвигами. Время пролетело стремительно. Мне давно не было так хорошо и весело. Я позвонила Ларисе, и ей пришлось знакомиться с моими новыми друзьями, затем она поделилась своей завистью и заинтересовалась Ринальдо. Тот, услышав своё имя, выхватил айфон из моих слабых рук и начал трещать с рыжей подругой, забывая, что она не понимает по-итальянски. Но, кажется, и она это забыла, она восторженно слушала его, и у них даже завязался диалог, так как Ринальдо всеобщий земной знал. Я продолжила пить.

Затем звонила Татьяна, я, как на духу, рассказала ей, в какой непростой ситуации оказалась. Выслушав меня, подруга была категорична и приказала бросать Мелори. Я должна была забыть о свадьбе с Риком, так как перед законом все личности Мелори, вместе взятые, мужья законной супруги Нейтмана. И перед судом отговорки про раздвоение личности не прокатят. Я опечалилась. Затем Татьяна потребовала больше не пропадать. У неё было совещание, но после она обещала пересмотреть все судебные практики.

Когда у меня перед глазами всё плыло, а вечеринка вяло закруглялась, к нам на огонёк занесло моего личного Дьявола.

- Сгинь с глаз моих, - заунывным голосом протянула, когда объект моей печали сел напротив меня, за наш столик и, не обращая внимания, на гневный окрик Ринальдо, схватил мою бутылку вина и приложился к ней, делая пару больших глотков.

- Сама сгинь, - шепнул он, когда поставил практически пустую бутылку на стол. - Пойдём, поговорим.

Я, улыбаясь, покачала головой.

- Не могу, - ответила и пожала плечами.

Ну что ж тут поделать, я пьяная и весёлая. Нейтман усмехнулся и встал, протягивая руку. Наверное, не стоило её брать. Стоило подумать, прежде чем вложить в его ладонь свою. Наверное, но мысли в одурманенной алкоголем голове вяло плавали. А он так был похож на Рика. Точнее, внутри него где-то был Рик. Мой Рик! Я хотела его достать из головы Нейтмана.

Чуть заплетаясь, я шла за ним в дальний угол зала, держась за руку. Он остановился возле пустого стола, развернулся, схватил за предплечья и снова потребовал:

- Улетай домой! Я заплачу, сколько хочешь. Я сделаю, как пожелаешь, но улетай! Он прилетит за тобой. Когда, я не знаю, но не жди его здесь. Прошу. Улетай домой, пока не поздно. Я не хочу терять жену! А ты... Ты такая красивая, - шепнул он, гладя меня по щеке, заключая лицо в свои ладони. - Ты очень красивая и желанная. Я не могу смотреть на тебя и не касаться. Я умираю, как хочу тебя.

Я подняла руку и закрыла ему рот.

- Я не могу! - прошипела. - Мне не дадут эти, - махнув головой в сторону телохранителей. - Я никуда не могу улететь за пределы этого города.

Нейтман обернулся, недовольно хмуря брови, затем повернулся ко мне и заговорщицки шепнул, заглядывая в мои глаза:

- Я помогу. Улетишь?

- Нет, - покачала головой. - Я тебе не доверяю!

Да и кто ему будет доверять. И, вообще, чего он ко мне пристал? Ну улечу и что, перестанет меня желать? Наивный. Думает, так легко забыть? Нет. Это не так.

Нейтман глухо застонал, так и не выпуская моего лица из своих рук.

- Я сам уже себе не доверяю, поэтому улетай.

***

После того как Нейтман вернулся домой вечером, он старался отгадать настроение жены. Дети спрашивали со своей свойственной только им непосредственностью кто та тётенька, которую отец пытался спасти от друзей дяди Рика. Нейтман замялся, но нашёлся с ответом:

- Это знакомая дяди Рика. Я думал, её обижают.

Ясина бросила осуждающий взгляд, но промолчала. В целом настроение за столом было сдержанным. Подарок жена надела на средний палец правой руки. Бриллианты переливались, подмигивая Нейтману, как бы уверяя, что всё хорошо.

Уже в спальне Мелори решился принести извинения Ясине.

- Не стоит. Давай забудем о ней, - остановила его жена.

Она до сих пор помнила то, что произошло на улице, и не могла простить ту, которая уводила её мужа. Нейтман с такой нежностью и теплом смотрел в глаза Ясине, и мир, казалось, принадлежал только им, но стоило супругу услышать голос любовницы Рика, как черты лица его вмиг преобразились, заострились, стали хищными. Он обернулся, и злость всколыхнулась в глазах Нейтмана. Он бросился к дружку Рика, ревниво оттолкнул от него блондинку, которая в изумлении раскрыла рот и стояла, наблюдая, как из-за неё чуть не подрались мужчины.

В душе Ясины разлилась лютая ненависть к ней. Хотелось вцепиться ей в волосы и оттаскать от души. А ещё лучше задушить! Но не при всех, не на глазах у детей. Еле сдерживаясь, Ясина ловила на себе любопытные взгляды прохожих. Всех их она знала лично, а они её. Нельзя было показывать свою боль. И Ясина держалась, прижимая к себе детей, ища в их тепле силы пережить очередной скандал.