Дана Арнаутова - Избранная морского принца (СИ)

— Мне жаль… — выдохнул Алестар, со стыдом понимая, что совершенно не чувствует за собой вины. — Клянусь Тремя, я любил Кассию. Но если бы… если бы я тогда погиб, то хотел бы для неё счастья, пусть и без меня. Я возьму в супруги ту, кого выбрал отец. Ради Акаланте, как вы и сказали. Но Джиад невиновна, вы же не можете этого не понимать. Она здесь из-за моей безмозглой жестокости, не ради заговора против Акаланте. Глупо обвинять в убийстве отца ту, кто столько раз спасал сына.

— Полагаю, не глупее, чем показывать её всему городу и заодно родичам настоящей невесты.

Руаль неожиданно усмехнулся, слегка растянув тонкие бледные губы в ядовитой издевке. Не открывая глаз, он проговорил с четкостью, яснее прочего сказавшей Алестару, что силы советника на исходе:

— Я видел смерть своего ребенка — моим глазам больше незачем смотреть на этот мир. Мое сердце кровоточит каждый день, который я живу без Кассии. Мой король и повелитель, которому я служил всю жизнь, мертв. Я сам умираю. А вы хотите, чтобы я сожалел о судьбе вашей двуногой? Если она невиновна, докажите это. А если не сумеете — пусть примет свою судьбу. Одной двуногой больше, одной меньше — пусть хоть все вымрут на своей суше.

Алестар смотрел на него молча, не зная, что сказать. Даже ярость схлынула, оставив беспомощную тихую злость и мучительное сожаление. Отец как-то сказал, что каждому его боль хуже чужой, и Алестар умом понимал, что это правда. Он и сам тогда сорвался, выместив ненависть ко всему миру, отнявшему у него Кассию, на беззащитной Джиад. Но ведь Руаль стар и мудр, как он не понимает, что это путь в Бездну?

— Вам что-то еще нужно, ваше величество? — голос советника уже даже не шелестел, а сыпался сухим песком.

— Да, — хрипло ответил Алестар, сжимая и разжимая пальцы, будто желая почувствовать в них лоур. — Мне нужен кто-то, знающий все тонкости договора с Кариандом. И брачного, и касающегося переселения. Сам договор и все материалы к нему. Список всех торговых контрактов за последний год, заключенных и только готовящихся… Впрочем, контракты я сам запрошу в канцелярии. Кто будет замещать вас, пока вы болеете, советник?

— То есть, кто сменит меня, когда я не смогу доплыть до своего рабочего места? — усмехнулся Руаль. — И останется там, когда я умру? Кто угодно, ваше величество. Иными словами, кто будет угоден вам. Полагаю, новому королю пора набирать собственных советников. Документы по Карианду я пришлю сегодня же, а дела сдам, как только назовете моего преемника.

— Мне жаль, Руаль, — уже без злости, а с бессильной тоской повторил Алестар. — Мне действительно жаль.

Повернувшись, он поплыл к двери и уже возле нее расслышал тихое:

— Мне тоже жаль. Было…

* * *

Когда Эргиан уплыл, время потянулось, словно струйка смолы из трещины старого сливового дерева. Такое росло у них за храмом. Сливы на нем были некрупные и терпко-кислые, зато из расщелин на потрескавшейся коре сочился жидкий янтарь, застывая прозрачно-золотыми каплями. Дети отламывали их и ели, уверяя, что чувствуют сладость, хотя смола была совершенно безвкусна. Совсем как этот день.

Джиад знала, что должна бояться или злиться, но разум, измученный предположениями и расчетами, не давал воли сердцу. Снова и снова Джиад раскладывала на кровати фишки из набора Эргиана, пытаясь понять, что же не сходится.

В какой-то момент ей принесли еду, потом заглянул Ираталь, потом мальчишка-прислужник приплыл, чтобы взять Жи и погулять с ним. Джиад рассеянно поела, отзывалась на вопросы, говоря что-то вежливое, отпустила Жи, а потом, когда рыбеныш вернулся, заперла его в клетку. Алестар был прав, предупреждая, что у салру чешутся зубы: Жи с упоением жевал кожаный низ кровати и вообще все, до чего мог дотянуться. «Чудо, что он ножны тогда не съел, так же равнодушно подумала Джиад. — Хотя просто не успел. Кари привел рыбеныша как раз, когда короля убивали, значит, нож уже был у убийцы…»

Вот это было самым слабым местом размышлений. Ну откуда убийца мог знать, что Джиад однажды возьмет да и забудет клинок? Притом именно в тот день, когда король отпустил стражу. Слишком уж много совпадений!

За размышлениями она не заметила, как дверь качнулась. Ираталь, все в той же темной тунике без украшений, поклонился ей низко, почтительно, однако лицо начальника охраны было непроницаемо-бесстрастным.

— Пора? — спросила Джиад. — Что ж, я готова.

Она выплыла вслед за Ираталем, мельком оглянувшись на Жи, играющего с мослом, и невольно спросила себя, вернется ли в эту комнату, которую так ненавидела раньше?

В коридоре её ждал еще один поклон — от Дару — и такое же молчание. Охранник проплыл вперед, поправив перевязь, и Джиад зачем-то отметила, что нож в ножнах новый, не тот, близнец подаренного. Неужели перестал носить?

Но нет, спустя немного времени знакомый клинок обнаружился на поясе Кари, тенью следующего за Алестаром. Принц, выплывший из бокового коридора, не стал кланяться — хвала Малкавису — он только окинул Джиад упрямым жадным взглядом и проплыл вперед, в большую круглую дверь, отворенную изнутри.

Джиад последовала за ним и с любопытством окинула взглядом зал Совета. Помня роскошь подобного помещения во дворце Торвальда, она ожидала подобного и здесь, но сердце дворца поражало своей строгостью и почти скупостью отделки. Абсолютно круглый зал — даже пол и потолок сливались со стенами — был усеян шарами досыта накормленной и оттого сияющей туарры. У стен, примерно между полом и потолком, полукругом располагались кресла — тринадцать. Одно, посередине, имело фигурные подлокотники, изображающие салту, но больше ничем не выделялось. И все же Алестар проплыл именно к нему.

Джиад еще раз оглядела зал, гадая, куда деться ей самой.

— Вон там ваше место, — негромко подсказал Ираталь, указывая на странную площадку, закрепленную в центре комнаты. — Простите, я вас покину. Отвечайте Совету честно, и да хранят вас Трое.

Снова коротко поклонившись, он занял последнее свободное кресло рядом с Алестаром, а Джиад послушно проплыла в середину зала и обнаружила, что площадка для подсудимого имеет посередине круглое отверстие, явно рассчитанное на хвост, но и для ног вполне пригодное. Наполовину опустившись в него и взявшись за удобные поручни, глянула на дюжину знатнейших иреназе Акаланте во главе с королем.

Из них она знала только Ираталя, да неприятной неожиданностью стало присутствие в Совете обоих высших жрецов, Герласа и Тиарана. За ними — старик с холодно-неприятным и нездоровым лицом и еще двое, взирающие на Джиад с неприязнью, почти брезгливостью. По другую руку от Алестара — незнакомцы. Шесть иреназе, все немолодые, в темном и с тщательно заплетенными волосами разных оттенков золота, соломы и меда. И — Джиад вдруг поняла, что ошиблась в подсчетах, — на четырнадцатом кресле удобно устроившийся принц Эргиан, взирающий вокруг с вежливой приветливостью.