Дарья Кузнецова - Спасителей не выбирают (СИ)

Хаггар с совершенно детским восторгом заново знакомился с миром и, главное, со своей новой магией, и осознание масштабов новых возможностей пьянило. В теневой магии он достиг некоторого предела: того, когда интересную задачу для решения требовалось ещё найти, сформулировать, потом долго корпеть над ней, разыскивая пути решения. А сейчас вокруг разливался целый океан неизвестного, и Хар приплясывал от нетерпения на его краю и ждал возможности нырнуть с головой. Где уж тут думать о каких-то душевных метаниях, посторонних людях и прочей ерунде!

А первые чары, которые применил Хаггар с обретением контроля над стихией, были исключительно примитивны: он разжёг костёр.

Смешно сказать, но мужчина уже давно не испытывал такого чистого и искреннего удовольствия от решения какой-либо задачи. Несоответствие масштаба проблемы уровню собственной радости и даже гордости чрезвычайно забавляло и ничуть не расстраивало. Приятным вкладом в хорошее настроение стала и реакция Руси на эти простые чары. Как Хар и предполагал, местные шаманы использовали силу неосознанно, интуитивно, и воплощать стихии как таковые не умели, так что для женщины подобное действие оказалось сродни чуду.

Этот костёр стал маленьким, но очень-очень важным символом того, что жизнь и не думает заканчиваться, что она вышла на новый виток или даже — кто знает? — только-только начинается. Сгусток яркого жёлтого пламени, небрежно сброшенный с ладони в груду сырых веток, который за несколько мгновений высушивает древесину и заставляет ту заняться уже естественным, немагическим пламенем. Такое, на первый взгляд, простое, даже примитивное действие, которое прежде не было доступно. А ведь есть ещё бытовая магия самого разного сорта, и если её освоить…

Зато недавнее решение глобального вопроса существования и взаимодействия двух миров по-прежнему вызвало только глухую досаду и раздражение. Хаггар отлично помнил собственные тогдашние эмоции и мысли, и свалить собственные действия на внезапное помрачение и чужеродное вмешательство никак не мог. Это наоборот казалось… озарением, что ли? Прежде он никогда не испытывал подобных альтруистических порывов. Впрочем, нет, бросился же он защищать Бруснику от белого зверя, рискуя жизнью! Но тогда, в драке с хищником, всё произошло спонтанно, на инстинктах, а здесь — вроде бы осознанно. И вот как раз эта осознанность, эти новые странные мысли, которые прежде могли вызвать только смех, почти пугали. Потому что даже сейчас, несмотря ни на что, они казались правильными. И Хар предпочитал избегать этих размышлений вовсе. Понимал, что это трусость и попытка сбежать от реальности, но пока ещё был не способен смириться с новым положением вещей. Потому что одно дело — желание быть с определённой женщиной и защищать её, а совсем другое — готовность ради неё умереть.

О чём думалось гораздо охотнее, так это о глобальных переменах, вызванных тем поступком. И хотя никаких явных свидетельств этих изменений Хаггар пока не видел — слишком мало прошло времени, а подобные процессы не мгновенны, — магу казалось, что теневая оболочка пришла в движение и начала «оживать». Оставалось надеяться, что изменения эти в конечном итоге не приведут к катастрофе. Пока признаков оной не наблюдалось, Лес встретил нового шамана исключительно дружелюбно и радостно и казался полностью довольным жизнью.

Что случилось со вторым, «тёмным» миром, Хар тем более не представлял. Судя по тому, что сил одного мага хватило на разделение двух реальностей, связь между парой оказалась не такой уж крепкой, и оставалось надеяться, что тот, второй, тоже найдёт себе подходящий компенсатор: становиться причиной грандиозных проблем соседнего мира не хотелось.

Когда проблема Хаггара с новым даром решилась — или, вернее, перестала стоять столь остро, — на этом месте их больше ничего не задерживало, и троица двинулась в путь. Брусника вызвала двух детей леса, и поскольку на пришельца из чужого мира олени теперь реагировали гораздо благосклонней, женщины устроились на спине одного из них, оставив второго мужчине. И тот уже почти без удивления поймал себя на неудовольствии по этому поводу: за время пути он очень привык к присутствию в его охапке Руси и отвыкать не хотел.

Впрочем, стоило устроиться на спине зверя, и про маленькую шаманку он временно забыл, увлечённый наблюдением за окружающим миром. Он видел причудливые и ошеломительно-сложные плетения, тоннелем укрывающие тропу. Видел наполняющую оленя — то есть, конечно, дитя леса — магию, родственную этому магическому кокону. Скакуны действительно не являлись животными, они вообще сплошь состояли из магии — элементали, духи стихий, пусть и непривычного вида. А с другой стороны, какая стихия — такие и элементали!

Обратная дорога промелькнула быстро, без всяких осложнений: путников не беспокоили дикие животные, даже погода благоволила. А вот в селении их встречали, и Хаггар, разглядывая одинокую человеческую фигуру, непроизвольно замедлил шаг.

— Ну что, придумала, как будем оправдываться? — иронично уточнил он у Брусники и дёрнул плечом, поудобнее устраивая на нём сползающий ремень сумок. Сделать это рукой мужчина не мог: руки занимала шкура. Элементали распрощались с ним в стороне от селения, и некоторое расстояние предстояло преодолеть своим ходом. И именно в этот момент, как назло, небо начало сеять на землю мелкую и донельзя противную водяную пыль.

— Оправдываться за что? — настороженно переспросила Руся, которая вела за руку Вишню.

— За её состояние. А также объяснять, что мы не имеем к нему никакого отношения, — насмешливо отозвался Хар.

— Но мы же правда не имеем! — возмущённо ахнула через пару секунд шаманка, опешившая от такой постановки вопроса: ей подобный вариант даже в голову не приходил.

— Вот и я не придумал, — задумчиво признал мужчина.

Остролист сидел прямо на вытоптанной земле чуть ближе первых шатров и вид имел такой, как будто находится здесь уже не первый день и всё это время сохраняет неподвижность. Мелкая морось дождя не доставляла старшему шаману видимых неудобств.

Подозрение, что ждёт он именно их, подтвердилось, когда при виде небольшой процессии старый колдун легко поднялся на ноги. Памятуя о первом своём знакомстве с Остролистом, Хаггар не ожидал от новой встречи ничего хорошего и испытал большое желание обойти того по дуге и зайти в селение с другой стороны. Последнее он, впрочем, быстро отогнал: ещё чего не хватало, бегать от дикаря и прятаться по углам! Да и не спрячешься тут при всём желании…

Морально настроившись сохранять спокойствие в любой ситуации, Хар поравнялся со старшим шаманом. И растерянно замер на месте, когда тот сложил ладони на груди — одну на другую, над сердцем — и коротко поклонился. Брусника от такого поступка бывшего наставника опешила ещё сильнее мага и замерла как вкопанная.