Дарья Кузнецова - Спасителей не выбирают (СИ)

Хаггар задумался, откуда она там берётся, если каменной соли местные явно не знают, но, принюхавшись в очередной раз к тёмно-красному суховатому пласту, решил, что пока обойдётся без этого знания. Пахло мясо в чистом виде не сказать, чтобы ужасно, но совсем не так, как в представлении бывшего владетеля должна пахнуть вкусная еда. Он-то думал, что этот запах принадлежит сыру, но — нет, и мясо источало очень… своеобразный аромат. Очень резкий и сильный звериный дух, который по идее должен бы был уже выветриться.

Вишня оказалась вполне способна поесть самостоятельно, следовало только дождаться, пока еда достаточно остынет, а вот Брусника к вечеру так и не проснулась, хотя цвет лица маленькой шаманки как будто поздоровел. Её состояние вызывало беспокойство — в целительстве и болезнях теневик разбирался мало, — но не до такой степени, чтобы немедленно впадать в панику. В любом случае, пока у него нет магии, помочь он ничем не может, и даже звать на помощь некого. Сколько дней пешего пути до стойбища, две недели? И это напрямик, а как пробираться через чащобу с двумя нездоровыми женщинами, Хар не представлял. Одно дело — здесь донести Русю до лагеря, а вот целый день шагать с такой ношей он точно не сумеет. Даже если соорудить для неё волокуши и учесть способность Вишни к самостоятельному передвижению, он банально не сумеет без магии найти поселение. Да и опасно это — шастать безоружным по лесу. Несмотря на наличие полезной шкуры, так удачно отпугивающей хищников.

В общем, день, пока руки занимались полезным делом, и вечер Хаггар провёл в раздумьях, и были те раздумья исключительно приземлёнными и не самыми оптимистичными.

О собственном «героическом» поступке вне мира маг предпочёл вообще на время забыть. Он не любил чувствовать себя идиотом, а воспоминания подталкивали именно к такому выводу. Даже если допустить, что кто-то (не будем показывать пальцем) вмешался в его сознание и помрачил его, это всё равно не повод для оправдания. «Не понимаешь — не тронь» — главный лозунг любого нормального исследователя, да вообще любого нормального человека, а он вот полез без всякой задней мысли и не поплатился за это жизнью только благодаря чуду.

О Бруснике, к слову, тоже думалось, причём очень навязчиво, и эти мысли вызывали непривычную неуверенность. Совместные приключения окончательно сроднили его с этой рыжей дикаркой, а чувство привязанности к ней оказалось новым, непонятным и вызывало неприятное ощущение дезориентации, что, в свою очередь, почти пугало.

Это не было дружбой — слишком по-разному они смотрели на мир, слишком большой провал в знаниях и мировоззрении их разделял для появления подобных партнёрских отношений. Хар по исключительно объективным причинам не мог воспринимать Бруснику равной себе, а для настоящей дружбы это необходимое условие. Скорее, относился он к женщине покровительственно, но и от чистой снисходительной опеки старшего над младшим его чувства лежали далековато. Для этого у Руси был слишком сильный характер, аргументированное, пусть порой и наивное, мнение по многим вопросам. А ещё она была отнюдь не глупа. Хаггар же всё это видел и не стремился воспитывать что-то в этой взрослой, сложившейся уже личности, и вносить коррективы: она нравилась ему именно такой.

Но даже влюблённостью его отношение нельзя было назвать. С этим скоротечным чувством магу доводилось встречаться в юности, даже неоднократно, и ничего общего с нынешним состоянием оно не имело. Не было восторга и трепета, желания ловить каждый взгляд, улыбку, казаться лучше, чем ты есть, и совершать какие-то глупости «во имя дамы» — проще говоря, отсутствовало стремление «распустить хвост» и очаровать.

Хотелось, чтобы она была рядом. Спасала от одиночества, трогательно заботилась, задавала вопросы и с интересом слушала ответы. При любой удобной возможности по-кошачьи подныривала под локоть и уютно пристраивалась под боком, обнимая, прижимаясь щекой к плечу и щекоча шею и подбородок волосами. Ему нравилась её улыбка, искренность, забавная домовитость и удивительная наивная рассудительность.

Хотелось оберегать её от грозы и других, настоящих опасностей. Делить с ней кров и пищу. Засыпать, чувствуя её запах, и просыпаться, когда она начинает возиться рядом. Наблюдать, как укутывает изящную фигурку покрывало из шелковистых солнечно-рыжих волос, таких мягких и даже как будто тёплых.

Хотелось, чтобы она была с ним не просто сейчас, сию минуту, а впредь. Всегда?

Он растерянно замер, бросил взгляд на шатёр, где спали сейчас Руся и недавно отправленная отдыхать Вишня, и опять уставился в костёр, хмурясь и пытаясь проанализировать последнюю мысль, отдающуюся непонятным тревожным теплом внутри.

Пожалуй, да. Всегда — слишком громкое слово, но в некотором обозримом будущем — точно. Если ему предстоит устраивать свою жизнь и быт среди кочевников, — а других вариантов, похоже, нет — то он предпочёл бы делать это с ней рядом.

«Однако, очень похоже на брачные обеты…»

На этом моменте Хаггар иронично и несколько удивлённо усмехнулся, но признал, что — пожалуй. Пожалуй, ей бы он сказал все эти слова вполне честно и даже от души.

Наверное, это что-то значило. Наверное, у этого чувства всё-таки существовало название. Но Хар вдруг понял, что ему больше не хочется об этом думать и тратить время на глупые слова. Какая разница, как это называлось дома? Главное он сказал ещё в гостях в соседнем мире: это его женщина, она должна быть с ним. Сейчас и впредь, а всё остальное второстепенно. И, удовлетворившись этим выводом, Хаггар отогнал все прочие мысли и отправился в шалаш, спать. Завтра, всё остальное — завтра, а на сегодня впечатлений и размышлений довольно.

Утро началось с хорошей новости: у теневика под боком зашевелилась, явно намереваясь выбраться наружу, Брусника. Пресекая возню, он крепче прижал женщину и только потом окончательно проснулся, открыл глаза и встретился с её встревоженным взглядом.

— Как ты? — вопрос они задали одновременно. Руся от этого почему-то смутилась, а Хар скептически хмыкнул и сел.

— Со мной всё нормально, а вот тебе стоит полежать, — первым заговорил он.

— Я хорошо себя чувствую, — запротестовала та, вновь попыталась встать, но получилось плохо: стоило приподнять голову, и перед глазами всё поплыло.

— Ну-ну, — ехидно протянул Хар. — Лежи, выздоравливай, набирайся сил, а с завтраком и прочей ерундой я уж сам как-нибудь разберусь. А тебе ещё Вишню надо в порядок привести или хотя бы попытаться.

— А где она? — снова всполошилась женщина.

— Слева от тебя, спит. Только не вздумай заниматься этим прямо сейчас!

— Хорошо, — смущённо согласилась Руся, которая именно это и собиралась сделать. Не лечить, конечно, сил на это не хватило бы, но по крайней мере осмотреть и выяснить, что с ней такое.