Марианна Рейбо - Письмо с этого света

– Архангел Самаэль Люцифер! – услышал я знакомый голос, который, казалось, одновременно раздавался и вовне и внутри меня самого. – Рад видеть тебя в добром здравии.

– Я пришел на зов, Господин, – ответил я, не поднимая глаз, в ожидании, когда Сущий сам разрешит держаться вольно.

– Подыми взор, возлюбленный Самаэль. Мне нужно поговорить с тобою.

После этих слов я выпрямился и открыто взглянул на светящуюся сущность, возвышавшуюся передо мной на крылатом престоле в клубах взволнованного эфира. Церемониал был окончен, и теперь можно было рассчитывать на прямой, откровенный разговор, насколько это вообще было возможно в рамках жесткой субординации.

– Я слушаю, Господин.

– Расскажи Мне, как поживают твои подопечные и как поживаешь ты сам. Не соскучился ли ты по жару схватки, по своим преданным воинам, по былому почету, коим ты был окружен среди херувимов?

– Господин. Не допускаю мысли, чтобы Ты обращался ко мне с вопросом, намереваясь оскорбить меня и унизить мое достоинство, а потому отвечу со всей искренностью и прямотой. Да, мне жаль былых времен моей славы, и я считаю, что мог бы пригодиться на поле битвы куда более, чем в роли пастуха земных тварей посреди райских кущ. Но доверенное мне дело я стараюсь исполнять по совести. И подопечные мои находятся в радости и добром здравии, каждый день славя Твое могущество.

– Очень хорошо, – выдержав небольшую паузу, продолжил Старикан, – а теперь расскажи Мне, Люцифер, как чувствуют себя Адам и Ева.

– В Эдеме они по-прежнему чувствуют себя хорошо, Господин. Пожалуй, даже слишком хорошо. Ничто не угрожает их покою, им не приходится прилагать ни малейших усилий, чтобы добыть себе пищу, сладкие плоды сами падают им в рот, и они целыми днями нежатся на солнце, пребывая в блаженном бездействии. Но если Тебе угодно, я повторю свое мнение, Господин. Я не вижу смысла в их существовании, поскольку они не способны выжить за пределами Эдема. Таких, как они, не удастся размножить и переселить на иные, суровые земли, ведь у них нет ни теплой шубы, чтобы согреться, ни острых когтей и зубов, чтобы бороться за жизнь, ни быстрых, сильных лап, чтобы убежать от опасности.

– Ты говоришь, они с удовольствием лакомятся плодами райских деревьев, – перебил, не дослушав, Сущий. – А не припомнишь ли, с каких именно деревьев они питаются? Все ли пригодные для насыщения плоды служат им пищей?

– С каких деревьев? – растерялся я, от неожиданности вопроса забыв о приличиях и перейдя с языка почтения на язык равных. – Да с разных деревьев, со всех подряд. Правда, они настолько ленивы, что ждут, когда плоды перезреют и сами упадут с дерева. Мне порой кажется, лишний раз поднять лапу, чтобы сорвать плод, – для них это уже чрезмерное усилие.

– Вижу, они тебе не слишком-то нравятся, Люцифер, – усмехнулся мой незримый собеседник.

– Да, Господин. Не слишком.

– Но все же, не приметил ли ты: может быть, есть дерево, которое они по непонятным причинам обходят стороной, не прикасаясь к его плодам, как бы те ни были ароматны и притягательны на вид?

Когда вопрос о плодах прозвучал во второй раз, я уже не на шутку разозлился, решив, что Старикан просто смеется надо мной.

– Прости, Господин, но мне нечего ответить Тебе на это. У меня слишком много подопечных, чтобы я мог тратить время, бродя за ними по пятам и подсчитывая деревья, с которых они берут или не берут плоды. Меня сейчас куда больше заботит партия морских свиней, которых давно пора выпускать в открытый океан.

– Ничего, свиньи подождут. Скажи Мне лучше, Люцифер, что ты думаешь об идее наделить одно из земных животных даром бессмертия.

– По своему скудоумию не успеваю следовать полету Твоей мысли, Господин, – с трудом сдерживая насмешку в голосе, процедил я. – Бессмертное животное?

– Да, Самаэль. Земное существо, наделенное вечной жизнью и молодостью. И даже не одно существо, а целый вид из плоти и крови, и представители его будут лишены механизма старения. Их организмы будут постоянно обновляться, не ведая болезней и увядания.

– Сожалею, Повелитель, но мне непонятен смысл существования такого животного, – ответил я, подумав. – Будь это травоядные, они съедят всю зелень, а будь они хищники, – пожрут всех других существ вокруг себя. А кроме того, рано или поздно они так расплодятся, что земля просто не сможет их выдержать, не говоря уже о том, чтобы прокормить. И во имя чего? Лишь дух и энергия бессмертны. Зачем же может понадобиться вечная материя? Даже планеты и галактики имеют свой срок. Почему же земная песчинка должна жить вечно?

– Тут ты не прав, Люцифер. Взять хотя бы Адама и Еву. Ты ведь заметил, что, несмотря на лень, они весьма смышлены и, в отличие от всех прочих тварей, обладают членораздельной речью.

– Они выросли у меня на глазах, Господин. Конечно, мне хорошо известно, что они не лишены достоинств. Их способ общаться между собой, и вправду, весьма отличается от языка остальных зверей и птиц. Я бы даже сказал, они почти разумны, насколько это вообще возможно для животного. Но это и вредит им, заглушая голос инстинкта…

– Но голос инстинкта не так уж нужен в Эдеме, а у Меня, открою тебе секрет, и нет намерения переселять их на большую землю. Зачатки разума при полном послушании сделают их прекрасными пастухами на райских пастбищах. Подумай сам, они способны разговаривать и понимать, осваивать навыки и действовать сообща – ни одно другое животное не способно на это. Став твоими помощниками, они бы переняли у тебя все необходимые навыки, облегчив твою работу.

– Помощники мне бы не помешали, Господин. Но не проще ли дать мне нескольких ангелов, которых не нужно годами дрессировать, объясняя каждый шаг. Адам и Ева умрут раньше, чем освоят все тонкости пастушьего ремесла…

– Потому-то Я и хочу даровать им бессмертие, равно как и их детям. Когда число их потомков станет достаточным, чтобы уследить за всеми животными Эдема, они просто утратят способность размножаться, так что опасности перенаселения, о которой ты говоришь, нет и в помине.

– Но не жестоко ли это, Господин, по отношению к земным существам – лишить их главной радости всех животных, радости продолжения рода и плотской любви. И что взамен? Вечная жизнь, которую они даже не способны оценить?

– Ты же сам лишен тех радостей, о которых говоришь, – возразил Сущий. – Разве жизнь твоя не имеет смысла? Разве ты не бываешь счастлив?

– Но я не животное! Я соткан из духа, а не из плоти, и радость моего бытия – это радость мысли, радость сознания своего долга и предназначения, способность принимать самостоятельные решения…

– Которая, как известно, не довела тебя до добра! – услышал я резкий ответ. – У потомков Адама и Евы будет все, что только может пожелать земное существо, и, не ведая плотской любви, они не будут страдать, ведь у них не будет и потребности в ней. Зато они не изведают ни страданий старости, ни болезней, ни горечи утраты. А когда они настолько освоятся в роли пастухов, что смогут полностью заменить тебя, ты сможешь вернуться на небо и вновь возглавить небесное воинство! Разве ты не мечтаешь об этом?