Ольга Миклашевская - Тайна острова Драконов

– А что ты мне дашь взамен? – Старая женщина потерла руки, зная, что за ценный груз несет с собой девушка.

Выменяла путница у девицы ониксовый медальон, а взамен дала ей плошку воды да рисовую лепешку.

Так Смерть приняла под свое крыло первого человека на островах, добровольно отдавшего ей свою жизнь. Но жалко ей стало девушку, вернула она ей кулон со словами: «Носи его на груди своей, словно это сердце твое и словно от этого зависит жизнь твоя и мысли твои». Пригласила Смерть девушку к себе погостить, а та и согласилась, ведь идти ей все равно было некуда.

За чертой жизни встретилась она с сестрами и братом, который теперь был помощником самой Смерти. Рассказал сестре брат, как легко ему тут живется, как весело да как сестрам тут нравится. Погостила младшая дочь за чертой недельку и захотела остаться навсегда. Но Смерть сказала: «Подарок мой – либо смерть, либо жизнь. Останешься здесь – лишишься души и мыслей, уйдешь – не скоро сможешь воротиться».

Пришлось вернуться младшей дочери в отцовский замок, однако сам граф к тому времени уже умер – высохло в нем все живое. А вместе с ним покинули этот мир, ушли за черту и две его служанки, и кузнец.

С тех пор живут в этом мире лишь те, кого избрала бабочка жизни, мир же других – по ту сторону черты.

Многие исследователи полагают, что именно эта младшая дочь была бабкой той самой колдуньи, от которой пошли все некроманты, ибо связаны они со Смертью жизнью своей.

Никто не знает, правда это или море в грозу какому сказителю нашептало, но я знаю одно: живут только те, кто может умереть, остальные – существуют. Но что делать мне, побывавшей однажды по ту сторону черты? Что, если я могу снова и снова туда возвращаться? Кто я? Живу ли?

На этот вопрос я не знаю ответа.

Кладбище при Снежном замке находилось за крохотной деревянной церквушкой во внутреннем дворе. Устрашающее зрелище для слабонервных постояльцев, если они вдруг решат ночью полюбоваться живописным пейзажем. Правда, постояльцев тут до меня почти не было, а если кто и забредет, так такой же идиот, как я, которому наличие кладбища только на руку.

Я присматривалась к заросшим сорной травой надгробиям, пыталась разглядеть имена и даты. За что люблю драконов – они до сих пор пользуются рунами, всячески презирая новые веяния вроде письменности. Одно изображение может сказать в тысячу раз больше, нежели символ. Одна руна может рассказать целую жизнь. В ней тысячи смыслов и миллионы подтекстов. Нужно обладать хорошей логикой и воображением, чтобы как следует освоиться в рунном чтении, а о том, чтобы писать, вообще речи быть не может. Чтобы освоить руны на таком высоком уровне, потребуется лет триста, не меньше.

В основном здесь были похоронены лакеи, повара, прачки и конюхи, когда-либо прислуживавшие в замке. Человеческая жизнь коротка, поэтому, как бы забавно это ни звучало, меньше всего на настоящем драконьем кладбище именно драконов. Здесь я насчитала их порядка семи, да и то это было приличное количество. Говорят, на самом большом кладбище на Драконьей Гряде где-то на севере острова покоится целых пятьдесят драконов. Но знатные драконы, вроде моего нового знакомого, предпочитают иметь фамильные кладбища и склепы.

Выпросить у Грота (а именно так ледяной дракон просил себя величать, так как заверил он меня, его полное имя мне не по зубам) лопату и не признаться, зачем она мне, оказалось невозможным, всякая ложь в пределах этих стен была просто бесполезна. Лопату мне вручили, но строго-настрого наказали прах благородных предков не тревожить. Я не дурочка – понимаю, что магии в костях древних существ мне хватит на то, чтобы захватить острова и пару месяцев безраздельно властвовать, пока не спохватятся драконы.

– Ну что? – поинтересовалась я у обитателя приглянувшейся могилы.

Неброское надгробие, ангелочек с отколотым крылом и ни единого цветка, пусть даже засохшего. Посему выходит, родственников у погибшего юноши, беспокоящихся о его здравии на том свете, уже нет, так что я могу не переживать.

Энергии во мне почти не осталось. Сил и так едва хватало, чтобы инструмент в руках держать, – все до капли ушло на магический туман, который мне в срочном порядке пришлось наколдовать прямо во время падения, и на кишки несчастного енота. Удивительно, как на ногах стою.

– Не помешаю? – раздался голос из скрытых в тени грушевых деревьев.

С перепугу я выронила лопату, и, как этого стоило ожидать, себе на ногу. С нечеловеческим криком, вызванным неожиданным ударом чугунной лопатой, я стала прыгать между надгробиями, про себя обещая нарушителю спокойствия оторвать голову, кем бы он ни был.

Всего на мгновение мне почудилось, будто я слышу голос Шеллака, но это было всего лишь принятие желаемого за действительное. Ничего личного, Шрам.

Но тот, кто скрывался меж спутанных ветвей, удивил меня своим появлением ничуть не меньше.

– Три тысячи чертей! Пер, ты, что ли?

В ответ последовало молчание, и я уж было подумала, что голос мне и вправду почудился. После такого тяжелого дня, странного знакомства и практически полного энергетического истощения от ошалевшего разума ожидать можно было уже всего что угодно.

А затем ночной гость чуть выступил из тени, позволив луне освещать левую половину своего лица. Медуза меня подери, это был и вправду он.

– Что ты здесь делаешь?! – вырвалось у меня тоном немного более радушным, чем хотелось бы. В конце концов, меня только что бросил Шеллак – после такого компании любого зомби будешь рад, как приезду родной бабушки.

– Хотел спросить тебя о том же, – нахмурил брови принц. – Ты хотя бы знаешь, Шрам, что через десять часов корабль выйдет из порта? Тебя ждать никто не будет. Фрон рвет и мечет. Шрам, что стряслось?

Я отбросила в сторону вредную лопату, оседлала ближайшее надгробие за неимением скамеек и подперла подбородок рукой. Пока я выполняла все эти манипуляции, Пер терпеливо ждал, не задавая больше вопросов.

И тогда я начала говорить:

– А ничего не случилось, ваше высочество. Мне всего лишь удалось разыскать первый из трех отрывков из древнего заклинания и узнать, кто же мои настоящие родители. А еще я только что, кажется, навсегда рассталась со своим единственным другом, который, между прочим, с вашей несостоявшейся невестой сейчас улепетывает в неизвестном направлении. Но это все ерунда, мелочи…

Голос с трудом удавалось удерживать ровным. Еще никогда мне не было так больно и обидно, так гадко и горько внутри. Было ощущение, что на дне меня плавают чаинки, и каждая чаинка – выбор, который я когда-то не сделала. Не пошла на плаху, не сказала Шелу, как он мне дорог, не встретилась с матерью, не обняла сестру. И все эти «не» сейчас составляют всю меня. Я вся из них слеплена, скроена, сшита. Это моя сущность. Я не Шрам – я не-Шрам. Так мне даже больше нравится. Быть не-собой в этом мире гораздо полезней, чем постоянно делать не тот выбор.