Ольга Миклашевская - Тайна острова Драконов

Тело у Снежного дракона было будто бы (или вправду?) абсолютно прозрачным, а внутри размеренно отбивало ритм черное сердце. Я могла видеть, как пульсируют на шее чернильного цвета вены, перекачивающие по организму такую же черную кровь. Зрелище, надо сказать, не для слабонервных.

Слава Посейдону, это не про меня.

А ящер все не шевелился – лишь изредка подрагивали его прозрачные, как речная вода, крылья, сплошь пересеченные выпуклыми жилами. Ждал ли он от меня какой-нибудь глупости или выражения восхищения его устрашающим видом – знало сейчас только море. Поэтому действовать приходилось наугад, так как терять определенно было уже нечего.

– Вы собираетесь меня съесть? – собрав всю волю в кулак, спросила я напрямую.

Харканью, вырвавшемуся из драконьей пасти, возможно, нужно было казаться саркастическим смехом, но мне этого определенно не понять.

– Съесть? – Раскатистый гул был мне ответом. – За кого ты меня держишь, дурочка? Определенно, ты очень много читала обо мне. Я бы даже сказал, слишком много.

Затем последовал очередной взрыв смеха, а мне, как причине насмешек, было совсем не до шуток.

– Тогда зачем вы меня пугаете? – нахмурилась я, когда поняла, что совсем запуталась.

– Пугаю? – снова переспросил дракон. – Я думал, Шрам с острова Туманов ничто не может напугать. – Чудовище наклонилось ко мне поближе, так что мне в полной мере удалось насладиться его горячим дыханием. Когда черные безжизненные глаза ледяного дракона смотрят на тебя вот с такой вот иронией, тут уж не до храбрых мыслей, что бы там ящер ни говорил. – Я много читал про эту госпожу, твою покойную матушку, – добавил он, словно по секрету, явно издеваясь.

Я вспыхнула.

– Так вы…

– Да, крошка, мысли я читать пока что не разучился. А даже если бы и так, то врушка из тебя никакая – все на лбу написано.

Никогда прежде никому не удавалось всего за каких-то несколько секунд не только поставить меня на место, но и заставить сожалеть о том, что в детстве витаминов мало пила. Мне бы чуть подрасти – я бы показала этому зазнайке!

– Я, как и ты, – продолжал дракон, неспешно рисуя здоровенным крюком-когтем по воздуху, – очень люблю всякие истории. К сожалению, не так уж много гостей ко мне захаживает, а, не дай мне пресвятая богиня слукавить, за веков десять ни одна живая душа порога замка не переступала…

Дракон разошелся не на шутку. Наверное, одиночество здорово двинуло ему мозги. Бедняга змей: некому было его выслушать, не с кем было поболтать, поделиться новостями, обсудить свежую сплетню… Я бы не выдержала, а посему с этим типом надо вести себя поосторожней.

Главное – кивать, сумасшедшие это любят.

– Что ты все время трясешь головой, как южный болванчик! – закатил глаза ящер. – Не забывай, крошка, я знаю все, что происходит у тебя в голове! Я знал это еще тогда, когда ты пролетала над моими землями прошлым утром. Мой радар, – хозяин Снежного замка деловито постучал острым когтем себя по виску, – работает невзирая на расстояние. Я знаю: дома тебя ищут. А сама ты хочешь отыскать существо, прикончившее ни в чем не повинного принца. Желаешь узнать, что сталось с твоей семьей. Боишься сойти с тропы, по которой шагала всю жизнь. Я все знаю, Шрам с острова Туманов, и хочу тебе сказать, если ты еще так где-нибудь напортачишь, то в конце выйдет отличная история.

Ничто так не успокаивает, как ночная прогулка по кладбищу. Нет, я не шучу. Никаких предрассудков или боязни очумевших зомби. Чего только не хранит в себе эта планета мертвых, чего только не прячет! И страхи в том числе.

Люди думают, умирая, они избавляются от всего, что нажили, будучи живыми. От проблем, фобий, забот, ненависти, долгов… Мало кто знает, что, пусть душе за чертой и вправду ничего из этого не нужно, тело, оболочка, уносит все с собой в могилу тяжким грузом, будто якорь к лодыжке приковали. Но еще меньше тех, кто действительно верит в то, что за черту мы уносим не только наши неприятности и беды, но и нашу любовь. Порой последняя так сильна, что просто не дает нам умереть.

Жив только тот, кто душой врос в небо, а ногами ступает по земле. Такому человеку не страшны ни болезни, ни голод, ни даже сама смерть. Такие на встречу со смертью отправляются как на свидание со старым знакомым.

А еще бытует на островах мнение, что некроманты – прислужники смерти.

Легенда о дочерях Смерти, «Касилья Морта», идет нога в ногу с историей уже много тысячелетий. С тех самых пор, как люди стали смертными. Считалось, что некий граф Гнилая Душа за слиток золота размером с новорожденного младенца продал одной заезжей старухе своего единственного наследника. Мальчишку граф не любил и не слишком-то расстроился, когда остался в своем великолепном дворце совершенно один в обществе только двух служанок, кузнеца и недалеких дочерей. Полученное в результате обмена золото Гнилая Душа отдал ювелиру и взамен заказал у него диадему, кольцо и кулон для каждой из трех своих дочурок.

На следующий день была готова первая диадема. Украшенная изумрудным камнем и мелкой россыпью алмазов, она была совершенна. Примерила старшая дочь отцовский подарок да так и ходила в нем, не снимая. Под утро служанка обнаружила госпожу в ее постели обезглавленной.

Погоревал граф, поплакал из-за кончины любимой дочери, ведь еще совсем недавно было у него четверо детей, а теперь осталось лишь двое. Похоронил он старшую дочь в мраморном гробу под вязом в саду, украсил всю лужайку любимыми девушкой нарциссами.

Но сердце у Гнилой Души было бесчувственным. После трех дней траура пошел он к ювелиру за подарком для средней дочери. То оказался тончайшей работы перстень с украшением в виде янтарного волка. Животное было сделано с такой точностью, что казалось, вот-вот спрыгнет и оскалит свои желтые зубы.

Обрадовалась средняя дочь такому подарку, места от радости себе не находила. Надела перстень на пальчик – тот сел как влитой – и ходила с ним, будто родилась с перстнем на своей прелестной ручке.

Той ночью нашли юную графиню мертвой с отсохшими руками, словно те принадлежали дряхлой старухе.

Снова пустил слезу Гнилая Душа, заказал для средней дочери бронзовый гроб. Посадил у могилы куст сирени и пошел к ювелиру за последним своим заказом.

Кулон выполнен был мастерски: черная бабочка из оникса так и норовила упорхнуть далеко в небо. Тончайшая цепочка из миллиарда крохотных звеньев ложилась на девичью шейку, будто шелковый платок.

Не по своей воле приняла отцовское подношение младшая дочь. Свежи в ее памяти были еще погибшие сестры и утерянный брат. Воспротивилась она воле графа, убежала под покровом ночи из замка, а под утро встретила на тропе старуху. Не знала младшая дочь, что то была та самая старуха, что выменяла ее брата на холодный металл. От голода девушка едва держалась на ногах и попросила воды и краюху хлеба.