Ирина Котова - Королевская кровь 5

Она еще пару секунд всматривалась в него, затем моргнула, насупилась и отвернулась. Неловко завозилась, в тишине стягивая со спины рюкзак, села за первую парту, оперлась локтями о столешницу и подняла на него серьезные зеленые глаза.

- Задавайте вопросы, профессор. Я готова.

Он гонял ее по курсу так, будто мстил за свою слабость. На пределе сил, видя, как она бледнеет и не останавливаясь. Задавал сложнейшие формулы и с насмешкой смотрел, как усердно она, не поднимая на него глаз, закусив губу, шевелит неловкими пальцами, создавая плетения. Через десять минут она поднялась — рукам не хватало пространства. Над губой проступили капельки пота — она слизнула их, сняла жакет — и, прикрыв глаза, продолжила рисовать нужные рисунки, задействуя нужные нити, и даже ногой притоптывала, словно задавая ритм движению рук. Натягивалась белая плотная блузка на груди, когда девчонка отводила руку в сторону - слишком размашисто, как все только осваивающие плетения. Короткая юбка колыхалась, обнажая колени, и ритм каблучка Макса просто завораживал. До смеха и изумления — такой техники он еще нигде не видел. Вот что значит самоучка. Самоучки — те самые новаторы, которые нарушают каноны и изменяют науку.

Инляндец так увлекся, что сам снял пиджак, двигал руками, требуя повторять за собой и с любопытством ожидая — сможет? Нет? Спрашивал определения и велел чертить выведение решеток и вязей, хмыкал, когда она задумывалась, морщился, когда поглядывала на него почти умоляюще. Веснушки на бледной коже стали ярче, и пряди прилипли к вискам, а он все не останавливался.

И, конечно, она ошиблась. Не могла не ошибиться. Вздохнула, опустила дрожащие руки и как-то тускло посмотрела на него.

- Я приду на пересдачу, профессор.

Он, поморщившись, поставил отметку в ведомость, передал ей.

- Что у вас с глазами?

- Зрение восстановилось, - устало ответила принцесса. - Сегодня.

- Понятно, - Макс встал, взял пиджак.

- Профессор, - тихо и немного испуганно позвала она и осторожно коснулась его плеча. - У вас кровь.

Он посмотрел на ее напряженное бледное лицо и только потом на свою руку. Там, под ее пальцами, на месте вчерашней импликации расплывалось красное пятно. Жар снова стал пульсацией пробивать его щиты — Макс сглотнул, отступил, и теплая ладонь скользнула по плечу и упала вниз.

- Ничего страшного, - сухо ответил он. - До свидания, Богуславская.

Алинка подождала, пока Тротт уйдет в Зеркало, присела на парту и опустила голову. Устала невозможно. Даже злиться и плакать сил не было.

И только на выходе из аудитории, взглянув на ведомость, она увидела, что там ровным острым почерком написано «зачтено».

Камены встретили ее с оживлением.

- Птенчик, да ты молодец! – заорал Ипполит на весь коридор. – Утерла нос паразиту энтому!

- Показала, что неча малявок задирать! – поддержал его Аристарх.

Алина рассеянно улыбалась, поглаживая Аристарха по лбу. Он смешно крутил носом.

- Тяжело было? - заговорщическим тоном спросил Аристарх.

- Да нет, - со вздохом призналась Алинка. – Было интересно.

- Интересно ей, - недовольно пробурчал Аристарх и клацнул каменными зубами. – Любите вы, девки, злыдней разных. Валил ведь он тебя, ой, валил!

- Мы уж думали снова воспитательные меры применять, - прошамкал Ипполит грозно.

- Это какие такие воспитательные меры? – строго поинтересовалась Алинка.

- Да заговаривается он, - заюлил Аристарх и тут же перевел тему. – А ты, козюлечка, нам рассказать ничего не хочешь? Например, что это у тебя с аурой, что аж меня прошибает?

Алина покраснела и по привычке дернулась поправить очки.

- Да-да, - обиженно проворчал Ипполит, - и почемусь энто ты без очков? И что это ты нам раньше не сказала? Мы все ждем, ждем, пока признаешься… у ректора нашего подслушали еще когда…

По коридору ходили студенты, и Алинка взмолилась шепотом:

- Тише!

Камены насупились.

- Не ругайтесь, - попросила принцесса и погладила Аристарха по лбу, - мне же тут не дадут спокойно учиться, если я скажу, кто я.

- Это да, - пробормотал еще насупленный Аристарх. – Вот ведь диво.

- А папка-то у тебя кто? – заорал Ипполит, воспользовавшись тем, что коридор на время опустел. – Что там вторым тоном-то полыхает?

- Что полыхает? – удивилась Алина.

- Так ведь…

- Полик! – рявкнул Аристарх. – Глаза настрой! Полыхает там у него!

Принцесса с подозрением смотрела на друзей.

- Ты иди, покушай, малышка, - льстиво проговорил Аристарх. – Восстанови силы. Выпил все аспид этот.

- Что вы там увидели? – Алина не обратила на его слова внимания.

- Полик! – предупреждающим тоном рявкнул Аристарх.

- Да ничего, - заныл Ипполит, - старенький я, показалось мне.

- Что показалось? – не отступала Алинка с похвальной въедливостью, и будь у камена ноги, он бы предпочел сбежать. Но ног не было, и он решил сделать вид, что заснул. Захрапел очень натурально, даже рот приоткрыл. Принцесса покачала головой и повернулась к Аристарху, вопросительно подняв брови.

- Что ж ты дотошная такая, - пробурчал хранитель университета. - У тебя в ауре не только красные родовые знаки видны.

- А какие?

- Да разные, - протянул Аристарх, - сколько твоих предков из разных домов жен-мужей брали? Вот и отсвечивают.

Алина с сомнением глядела на него, он отвечал честным взглядом.

- Булочки сегодня вкусныеее, - напомнил он, - и кавалер там твой уже сидит, место греет. Он хоть и громадный, но правильный, не то, что злодеи всякие. Так что беги, радуй великана своего.

Принцесса вздохнула и побрела в сторону столовой. В коридоре некоторое время висело молчание. И хорошо, что не слышала она последующий разговор.

- Да уж, - пробормотал открывший глаза Ипполит, - что делается-то, Арик, что делается-то! И прятать ведь не умеет еще…

- Оно само получится, болтун ты эдакий, - беззлобно пожурил его каменный коллега.

- Да я думал, она знает, - попытался оправдаться старый хранитель. – Папка-то непростой.

- Папка у ней, - менторским тоном сказал Аристарх, - муж королевы. А ты про темных в консортах слыхал? Вот то-то же. Думалку включай, каменная башка, прежде чем болтать – сколько раз говорил!

Бермонт, среда, 24 декабря

Демьян Бермонт спешно наверстывал дела, накопившиеся в его отсутствие. График оказался жестким, на сантименты времени не было. И если подчиненные и раньше знали, что король сух, требователен и жёсток, то сейчас он часто замечал в их глазах не просто опасение — откровенный страх. Что он сорвется и порвет кого-нибудь.

В глаза ему осмеливались смотреть лишь матушка да Свенсен с Леверхофтом — и еще жена Хиля, Тарья, которая, видимо, абсолютно была уверена, что муж ее защитит от кого угодно — и от короля тоже. А еще она его откровенно жалела. И даже когда уехала обратно в их со Свенсеном дом, с пониманием выносила долгое отсутствие мужа, которого излеченный монарх втянул в свой ритм, как и других подчиненных.