Лора Вайс - Весна

Глава 7

Утащил зверюга деву далече - с десяток верст в самую глубь леса. Когда Весна уж еле ногами перебирала, заваливало чудище ее себе на плечо, да продолжало идти.

Всю ночь так и прошагали, а к утру вышли к дубраве, но то необычная дубрава была, а колдовская. Только ступили двое на сию землю, как деревья заскрипели, дупла тогда в уста обратились, глаза повыпучили гиганты и смотрят так с недоверием на гостью незваную. Один из дубов тяжело вздохнул и молвил:

- Кто такая? Откуда?

- Пришлая, прислужницей будет, - ответил зверь и легонько толкнул Весну в бок.

- Боги Всесильные! – попятилась дева и прижалась к другому дерево, а то как ухнет и забасит.

- Что за напасть? Куда космами тычешь, дурноголовая? – закряхтел дуб. – Весь обзор загородила.

А Весна как взвизгнет, как отпрыгнет в сторону и сейчас же на ногу чудищу приземлилась, тот аж взревел от боли:

- Да что б тебя, сиволапая! – рассерчал зверь. – Гляди, куда прешь!

- А не нать меня стращать! – подбоченилась дева и как топнет второй раз, токмо уже по второй лапе чудища.

- Ах ты, чертяка веревочная! - уж было замахнулся он, но вовремя остановился. – Ежели посмеешь еще, ноги повыдергиваю, - прошипел, растирая больное место.

Дубы токмо и переглядывались меж собой, но потом хором охнули и снова задремали, все ж возрасту были немалого, поспать любили до полудни.

- Топай, - произнес зверь. – Проку от тебя никакого, да лучше бы Велес позволил порвать на лоскуты.

Весна же перечить боле не осмелилась, и пошла молча вслед, а средь дубравы особо один зеленый старец выделялся, обхвата был широченного, крону имел раскидистую. На самой вышине дуб поддерживал на могучих ветвях-раменах домишко ветхое, а от двери оного вниз веревка свисала. Видать тут-то и обитало чудище лесное. Подошел зверь к дереву, постучал по стволу три раза и то закашляло, заскрипело:

- Чего надобно? Почивать мешаешь, - проворчало древо.

- Принимай новую постоялицу, будет она о тебе заботиться, - ответил тот.

- Добро дело. А теперь ступай, не мешай.

Девице как-то совсем худо стало, ноги под ней подкосились, в очах потемнело и было уже собралась в забвение впасть, но хранитель вмиг подхватил охотницу:

- И не думай даже творить свои девичьи хитрости, не проведешь.

Подхватил ее, да как подбросит, что очутилась краса как раз у двери избы, даже ахнуть не успела.

- Ирод проклятый! – раздалось сверху. – Не сойдет тебе с рук неволя моя, отомщу!

Толкнула дева дверь, та со скрипом распахнулась, а внутри тьма кромешная, затхлостью несет.

- Да это не жилище, это конура какая-то, - Весна осторожно вошла внутрь и тут же лбом о ветку приложилась, древо тогда вздрогнуло:

- Осторожней, ходят тут всякие.

- Прости, дедушка, - смягчилась краса, все же деревья она уважала. – Ни зги ж не видно.

- Бывает, - ответило то и захрапело.

Нащупала она ставни, распахнула их, и тут же свет оранжевым клинком ворвался в избу, вокруг все в пыли да в грязи было. На полу шкура лежала, рядом плошки, черепки валялись, кости обглоданные, к горлу аж дурнота подступила. Но вскоре заметила Весна под самым потолком гнездо, заглянула туда, а там яйца в пуху покоятся.

- Вон оно как, людей на части дерет, а за птах радеет. Ух, отродье бесовское.

Но вдруг в окошко сова влетела и юрк в то самое гнездо. Уселась полуночница, глазами моргнула несколько раз и задремала. В душе у девицы как-то даже потеплело, все ж не одной куковать в заточении.

И принялась краса за уборку, до судорог не терпела сора в избе, посему взяла несколько сухих веток и принялась полы мести, полетела тогда на землю всякая ненужная всячина, бедный дуб аж чихнул от пыли несколько раз, но ворчать не стал, видать самого беспорядок не радовал. Когда вымела полы, взялась за шкуру и пошла, вытряхивать, тут уж и соседние старцы закашлялись. К обеду вычистила дева избу, разложила всю утварь цельную по выступам, села на шкуру и пригорюнилась:

- Эх, судьба моя судьбинушка. Чего ж теперь делать-то, куда деваться?

А в ответ токмо шуршанье послышалось - сова потянулась и снова глаза прикрыла.

К вечеру сам хозяин пожаловал, взобрался зверь по веревке, зашел внутрь:

- Вот, - бросил в ноги Весне палку острую. – Будешь теперь на рыбу охотиться, ежели голодно станет. Посмотрим, какая ты лихая. Не наловишь к ужину, спать под открытым небом будешь.

- Я тебе не прислужница, хочешь полакомиться, иди вон ежа в лесу слови.

Но и сейчас зверь не растерялся, схватил невольницу за шкирку и на улицу выволок, а потом как прыгнет вниз вместе с ней.

- Шагай, - поставил зверь красу на ноги. – За той рощицей, - указал он на молодые березки поодаль. – Озерцо есть, там карась водится.

Сжала она со злостью копье деревянное и пошла к озеру, а что делать? За рощею и, правда, озеро блестело, тут и воздух свежее был, и лягушки в камышах судачили. Токмо не умела Весна рыбу копьем ловить, вот ежели бы стрелы ей да лук, то одно дело, а тут… Присела невольница на берег, положила голову на колени и расплакалась. Поняла ослушница, что в самый капкан угодила и не выбраться теперь живой, не хаживать по деревне любимой, не навещать семью охотника Светеха, не гонять женихов по двору, а служить теперь ей зверю дикому.

Час прошел, другой идет, Весна все не берегу сидит, слезы горькие роняет. Солнце уж за горизонт опускается, а улова-то нет. Пришлось все ж подняться, копье взять. Смотрит она в воду, а там рыба снует, притаилась тогда дева, насторожилась и как запустит копье, но мимо. И сколько бы ни повторяла Весна, ничего не выходило. Бедняжка все ноги промочила в студеной воде, а так и не поймала ни одной рыбки.

Скоро совсем стемнело, посему побрела охотница обратно, видать спать ей сегодня на сырой земле. Прошла рощу, ступила в дубраву, а там костерок уж горит, около него на полене ее мучитель сидит, и знай себе, хворост помешивает. Как только показалась краса, устремило чудище на нее глаза красные:

- Ну? Где добыча, охотница?

- Глодать тебе сегодня мосол, рыло свиное, - буркнула дева.

- Неумеха, только языком чесать умеешь. Тоже мне, охотница.

- Не учили меня на рыбу с копьем хаживать. Не моя в том вина.

Подтащила Весна к костру поленце, села и принялась онучи разматывать. Уж больно ноги промерзли, тут и лихорадку схватить не долго. Оголила ступни, закатала штаны до колена и выставила ноги к огню. А зверь сидит, поглядывает на нее, морщится. Заметила его недобрый взгляд Весна:

- Никак задрать хочешь? – спросила его, глядя исподлобья. – Злобу на людей затаил.

- Боги самую большую ошибку свершили, когда народили вас. Природу не уважаете, не бережете. Отличных от вас не принимаете, - но тут осекся сразу и замолчал.

- Знамо дело. Бывали случаи, приходили из лесу выродки, да беду опосля творили. Вы злым духам служите.