Лора Вайс - Весна

- Не суди, покуда своими глазами не увидела. Лесные жители зла не таят, а лишь покоя и уважения желают.

- У каждого своя правда, - отмахнулась от него дева. – Ты чуть моего отца не погубил, никогда не будет к тебе уважения от меня, лиходей проклятый.

- Он медведицу завалил, потомство ее погубил. Жалко, что не до смерти поломал родителя твоего.

Не выдержала тогда Весна, вскочила и хотела камнем запустить в него, но тот вмиг позади нее оказался, взял за шею лебединую и зашептал на ухо, что аж мурашки по телу юному побежали:

- Ты только дай мне повод, я ж придушу тебя враз.

- Так придуши, - ответила девица. – Лучше душу Велесу отдать, чем тебе прислуживать. Помрешь ты нелюдь в одиночестве, али вечность мучиться будешь, покуда загубишь невинную. Я не боюсь тебя.

Он же все это время так и стоял подле нее, руки с шеи не убирал, но и не сжимал, скорее дыханье слушал, хотел страх учуять, но девица правду сказала, не боялась она его.

- Иди спать, завтра буду учить тебя настоящей охоте.

Отступился зверь и сел на свое место, а Весна собралась ложиться, уже и шкуру раскатала подле костра, но тут чудище запустило в нее веткой:

- Ты чего это задумала, королобая? Окоченеть хочешь? Лезь вон, в хижину.

- Так ты ж сам сказал, что почивать мне на елани, коль без рыбы явлюсь, - но тот ничего не ответил, токмо смерил деву взглядом свирепым. – Ладно, благодарствую за доброту, - съязвила охотница и направилась к древу, а когда за веревку схватилась, то добавила вполголоса. – Вымесок, ну ничего, устрою я тебе жизнь развеселую, взвоешь еще…

Когда скрылась краса в хижине, зверь покосился на дверь и молвил:

- Это еще мы поглядим, кто от кого взвоет…

Часть 8

Наутро проснулась Весна, зябко вокруг. Укуталась она в шкуры, поприветствовала совушку и снова задремала. Тишина, токмо изба поскрипывает, да дуб посапывает. Окутали красу видения, будто пуховым одеялом, снился ей батюшка с матушкой, деревня родная снилась, охота… Так бы и лежала, да только послышались шорохи, после коих изба закачалась, Весна аж подпрыгнула. А это, оказывается, хозяин пожаловал. Чудище отворило дверь, напускало холоду:

- Подымайся, - как-то тихо молвил зверь. – Пора.

- Студено снаружи, - пролепетала девица и под шкуру залезла. – Пускай разогреется. У меня шерсти нету, окоченею, хворь какую подхвачу. Чего со мной потом делать будешь?

- В озеро сброшу, - фыркнул тот. – Подымайся, говорю. Да потише давай, старец почивает, - и он слегка притопнул по полу.

И пришлось встать, токмо рубаха-то на теле была исподняя, негоже светиться перед зверем в неглиже.

- Чего вылупился? – нахмурила брови Весна. – Отвернись, окаянный.

- Было бы на что глядеть, - усмехнулось чудище.

Но послушался и отвернулся, не стал смущать пленницу. А дева быстренько штаны натянула, рубаху, лапти, да меховую телогрейку нацепила. Волосы в косы заплела и уж скоро была готовая.

Спустились двое вниз, каждый по копью взял, и отправились на озеро. А там благодать: ранние птахи щебечут, кукушка далече кукует, небо ясное, голубое, камыш у воды шумит. Весна аж затаилась на мгновение, зажмурилась, сия музыка отрадой была для юной души. Зверь тоже затих, остановился, но ежели дева природе-матушке радовалась, то чудище на свою прислужницу во все глаза глядело. Не понимал он ее. Вроде из деревни пришла, вроде закон нарушила и на чужую жизнь покусилась ради своей выгоды, а сейчас стоит и внемлет звукам священным. Что за диво такое? И откуда только свалилась она на его голову?

Когда открыла глаза девица, то встретилась взглядом со зверем, тот же осекся, рыкнул с презрением:

- Окаменела что ли? Топай к берегу, рыба сама в котел не запрыгнет.

- А ты что ж? – подбоченилась краса. - Человечиной не кормишься? На кой тебе эти селедки дохлые, пошел бы в лес, охотника какого сожрал, али кабана на худой конец.

- Это кем кормиться? Вами? Да пусть меня сейчас же Перун молнией по темени шибанет. Чтобы я вашей порченой плотью питался, - и он плюнул с пренебрежением себе под ноги. – Лучше уж с голоду сгинуть, чем…

- Ну и то хорошо, - вдруг призадумалась краса. – Не то, что бабай проклятый. Вот он никем не гнушается.

- Кто? – даже просиял зверь, сменив гнев на милость.

- Бабай, - гордо повторила та. – Он под кроватью обитает, ослушников может за ногу схватить и уволочь, а там уж… и говорить не хочется.

И сейчас же мучитель разразился диким хохотом, чуть по земле не покатился.

- Вот же дремучая, - наконец-то выдавил из себя. – Как дите малое. Неужто в бабая веришь?

- Верю, своими глазами видела лапищи мохнатые.

- Эх, надо будет лешему рассказать, вот уж повеселится. Это ж надо, бабай … - продолжал смеяться зверь.

- Да что ты понимаешь, ирод? Хотя, вы с ним одного поля ягоды, оба темным Богам служите.

- Полно-полно… ты меня не отвлекай… Иди сюда, буду учить тебя.

И Весна встала подле нового учителя. Тот вошел в воду по колено и замер, ждал, когда рыба осмелеет. Скоро и, правда, замелькали у ног желтобрюхие. Примерился тогда зверь, да как запустит копье, вошло оно в мягкий ил чуть ли не до половины.

- Ну что? – с интересом молвила дева, уж очень ей понравилось. – Поймал чего, али токмо хвастать умеешь?

- Сама гляди.

Достал он копье, а посередке того две рыбины трепыхаются, да немаленькие. С полторы длани каждая.

- Вот диво так диво, - заулыбалась краса.

- Теперь твоя очередь. Давай.

Тогда и Весна вошла в воду, тут же съежилась, покуда обувку-то сняла. Остановилась в шаге от нелюдя, также затаилась в ожидании, когда же свыклась рыба, то подняла дева копье да запустила, но мимо.

- Эх ты, горемыка, - как-то по-доброму молвил зверь. – Вот как надобно.

Он встал позади нее, вложил копье в еенную руку и, не отпуская, примерился вместе с Весной. Стояли оба в ожидании, а как рыба показалась, то приглядели одну. Через мгновение дернулся зверь и сейчас же копье в воду вошло. На этот раз поймалась хвостатая.

- Это тебе не стрелы пускать, - ответило чудище и отошло в сторону.

- Не думай, что из лука стрелять проще. Меня батенька с детства обучал.

Так и охотились они, то выходили из воды, чтобы согреться, то обратно возвращались. Наловили рыбы предостаточно, после сложили в мешок, да побрели довольные обратно.

Зверь костер развел, а Весна достала котел, подвесила над огнем, а покамест вода закипала, принялась чистить рыбу. И пока дела спорились, пела дева песню старинную, ту еще бабка ее матери напевала. Голос лился трелью соловьиной, слова за душу брали, что аж чудище село недалеко от пленницы и сидело до тех пор, пока та не замолчала. Заставила песня его о чем-то потаенном задуматься, глаза тогда печалью наполнились, Весна же заметила сие преображение:

- Чего кручинишься, злыдень?