Лора Вайс - Весна

- Рассказывай, что на медвежьей земле приключилось?

Весна тогда глянула на отца с опаской, руки сжала.

- Не трясись, поздно бояться-то, – спокойно, но строго произнес Благомир. – Я своими глазами видел чудище, телом его когти ощутил. Там места околдованные, посему не таись боле, говори как на духу.

- Повстречала я ворога твоего, - потупив взгляд, заговорила дева. – Да убить не смогла, а он меня в пленницы забрал.

Услышав слова дочери, охотник аж глаза закрыл.

- Но скоро поняла я, - продолжила Весна, - зверь он токмо с виду, а внутри человек. Одиночество и печальная судьба сделали его диким. Прониклась я к нему.

- Прониклась? – удивился отец.

- Полюбила, - еще тише ответила краса.

- А вернулась на кой? Раз любовь у тебя случилась с чудищем лесным, так и оставалась бы с ним, - неожиданно смягчился Благомир. – Я поболе твоего по лесам походил, многое видел, многое слышал. Чащей духи правят, они мудрее любого из нас. И уж коль тебя избрал сам хранитель лесной, так стала бы ему верной спутницей.

Весна никак не ожидала услышать от отца подобных речей. Эх, если бы раньше она поведала ему всю правду.

- Случился у нас разлад. По дурости.

- Значит, прав Отай. Ты честь свою хранителю отдала?

На сей вопрос девица лишь кивнула.

- Весна, Весна…

- Прости, отец… Непутевая из меня вышла дочь, – и Весна закрыла лицо руками, а после разрыдалась.

- Ну, полно тебе, - сейчас же подошел к ней Благомир, присел рядом. – Не твоя в том вина, голубушка. Ежели б не дернул меня бес сунуться на медвежью землю, ничего бы не было.

- Все уж давно предрешено. Мне Богами была уготована судьба повстречать Лана.

- Лана, говоришь? – усмехнулся в усы отец. – Хорош Лан, чуть батьку твоего не задрал.

- Он добрый…

- Ты вот что, лучше за себя подумай. Отай предательства так просто не оставит, доложится отцу, как пить дать. А Судимир разнесет молву на всю деревню. Народ у нас боязливый, духов лесных люди с колыбели приучены бояться. Погонят они тебя прочь, а что еще хуже, наказать захотят. Посему надобно тебе бежать. Нас с матерью Старейшина слушать не станет, мы ему не указ, да еще и сына евонного, выходит, изобидели.

- Я бы и рада, да только Судимир с меня слово взял, что буду хорошей женой Отаю, а ежели опозорю семью его, погонит он не только меня, но и вас.

- Ах, вон оно как… Хитер старый пень, - призадумался Благомир.

- Выходит, я не Отая предала, а вас с матушкой. И прощенья мне нет и не будет, - снова зарыдала дева.

- А ну как! – дернул ее за рукав отец. – Разревелась аки белуга. Я тебя как воспитывал? Ты дочь охотника! Собери-ка волю в кулак, заодно и сопли подбери. Мы с матерью жизнь прожили, тебя вырастили, нам теперича бояться нечего. Да и акромя меня добрых охотников в деревне-то и нет, Светех уже совсем худой.

Скоро к ним Искра пожаловала, прокралась мышью, лучинку на стол поставила и зашептала, а скорее, зашипела:

- Долго мне еще Отая унимать, так и рвется тебе космы-то повыдергивать, да выпороть – недовольно уставилась мать на Весну. – Чего натворила? Рассказуй!

- Оставь ее, - поднялся Благомир. – Не любит она Отая, сердце по другому болеет.

- По ком еще? – совсем растерялась Искра.

- Опосля расскажу, сейчас надобно девку нашу спасать.

- И чего ж ты мне предлагаешь? Пойти кочергой его огреть, да в погреб спрятать?

- Уговори молчать до утра, пущай домой возвращается. Не мне тебя бабским хитростям учить.

- Ух, ироды, - пригрозила она кулаком обоим и пошла обратно к Отаю.

Часть 21

Искра тихонько подошла к Отаю, а тот так и сидел со стеклянным взглядом, вокруг себя никого не замечал. Она села подле него:

- Ну-ка, поведай мне, чего между вами приключилось?

- Неча тут рассказывать, - обессилено произнес Отай. – Предала, стерва. Весь мой род в грязи вымазала.

- Ты словами-то громкими не кидайся. Для началу разобраться надобно, что к чему. Вот ответь, ты своими глазами видел, как Весна с другим была?

- Нет, - вдруг ожил парень и посмотрел на Искру горящими глазами.

- Выходит, наплели. Кто?

- Да, был тут один. Охотник, пришлый.

- Так, может, обознался он. Получается, ты пустым словам доверился?

- Какая уже разница, она мне в лицо сказала, что не любит, что предала.

- А то ты Весну не знаешь? Она ж гордячка, каких еще поискать, ты ее обидел, вот и получил в обратную. Не думал о том?

- Уж больно все одно к одному, - насупился Отай. – От себя с самого первого дня гонит, глядит с отвращеньем. А я все вижу, только дураком был, верил ей.

- Ты и сейчас дурак дураком, - махнула на него рукой теща. – Услыхал чьи-то сплетни, да пошел горланить на всю деревню. Вот ежели бы собственными очами узрел измену, али тот охотник на Весну бы пальцем указал, тогда да, а так… А может ты разлюбил дочку нашу? – притворно нахмурилась Искра. - Да решил из избы выгнать? Посему и оклеветал?

На сии слова Отай аж подпрыгнул:

- Чтоб на месте мне провалиться, коль оно так. Я люблю ее, токмо и себя уважаю.

- Раз любишь, тогда умишко-то напряги.

- Видать и правда, я лишнего хватил, но всякому терпению бывает конец. Довела, чертовка.

- Тут согласна с тобой, посему помогу. Оставь ее сегодня у нас, а мы уж ей втолкуем, что к чему, напомним о кротости да вежливости.

- Нет, со мной домой воротится, – встал в позу Отай и замотал головой.

- Вот чудак-человек, а завтра опять бегать друг за другом будете, нас волновать. Ты хоть об отце подумай, на кой ему с такими сединами глядеть на ваши распри.

- А вдруг сбежит? – прищурился он и с недоверием посмотрел на Искру.

- Не сбежит. Ты не забывай, она своими ногами в отчий дом воротилась, да за тебя замуж пошла.

- Ладно, - наконец-то согласился Отай. – Завтра с петухами вернусь, вы уж научите ее уму-разуму.

- Вот это дело, мудро рассуждаешь, - погладила Искра его по спине и незаметно к двери повела.

Как выпроводила зятя за порог, воротилась в горницу, но Весна к тому времени уснула. Измучилась краса. Благомир уложил дочку в кровать, пуховым одеялом накрыл, а после поманил Искру, и они ушли к себе в светелку. Охотник поведал жене всю историю, она пока слушала, то и дело слезы роняла, да охала.

- Не будет ей счастья с Отаем, - закончил рассказ Благомир. – Надобно отпустить ее, пущай сыщет счастье с духом лесным.

- Да как же? Пропадет ведь, сколько уж таких было. Уходили и не возвращались.

- Она не пропадет, в ней кровь течет непростая. Сызмальства ей милее чаща была, чем дом родной.

- А с нами-то что будет? Судимир со свету сживет.

- Вспомни-ка, горлинка моя, через что нам с тобою довелось пройти. Неужто не справимся с этим дурнем старым?

- Ты ж знаешь, я за тобой хоть куда пойду, - прижалась к нему Искра, носом в могучую шею уткнулась.

- Видишь, любовь у нас с тобой большая, сколько уж прожили, а все как юнцы, так разве не заслуживает и Весна такого чувства великого?