Галина Чередий - Ключик

— Как будто у тебя об этом кто-то спросит! Знаешь, как поступали в прежние времена правители со своими Ключами? Растили их, как сокровища, гораздо более ценные, чем их собственные потомки. Наблюдали, к кому потянется их драгоценность. Никогда не препятствовали Ключу заполучить того, кого они выбрали, наоборот, способствовали, чтобы эти проклятые создания быстрее захватывали и подчиняли себе Якорь. Дожидались полного установления связи, а затем разлучали и позволяли Якорям умереть. И это ломало Ключей, делая из них послушные инструменты.

— Но если все так и было, то эти ваши правители были настоящими ублюдками! — едва сдержал рвущийся рык Сеймас. Монстр опять мгновенно пришел в ярость, и мужчина тут был с ним полностью солидарен.

— Они были мудрыми и практичными. Ключи — зло. И если нельзя его совсем избежать, надо хоть управлять им.

— Зло? Вот это полная чушь! Но, думаю, ты реально привираешь либо сильно заблуждаешься, безымянная. Хочешь сказать, что находились те, кто шел на связь с Ключом, зная, что их ожидает? Вот уж не поверю!

— Но вот ты же пошел, хоть и знал.

— Я не собираюсь умирать! Теперь уж точно нет! И уж тем более не позволю никому сделать из моей девочки чью-то послушную марионетку, которая будет жива только снаружи! У нас не будет никаких проклятых хозяев.

— Послушай себя, полукровка! Ты уже сейчас готов защищать свой Ключ, чего бы это ни стоило. Ты спрашивал, как прежде находились те, кто соглашался на эту самоубийственную связь? Так посмотри на себя и осознай. Ключи отравляют каждого, с кем общаются и соприкасаются, а более всего — объект своей страсти, заставляя видеть, слышать только прекрасное в себе, желать только себя. Это их подлая способность, предназначенная для выживания в мире гораздо более сильных и смертоносных существ.

Каждое слово, сказанное незнакомкой о Джимми и ей подобных, выводило Сейма из себя. Но годы сдерживания своих эмоций и тренировки терпения помогли ему справиться с гневом, и неожиданно он расслышал нечто иное. Женщина говорила убежденно и горячо, но как-то заученно, механически. Это напоминало то, как обычно страстно и почти бездумно вещают религиозные фанатики, вторя внушенным догмам или речам своих мессий.

— Что бы ты там ни сказала, безымянная, к нам с Джимми это никак не относится. Я не отравлен, не одурманен и не потерял свой гребаный разум. Я люблю и желаю мою девочку безумно. Но не потому, что это она мне внушила. А потому, что она единственная, кто этого достоин. Единственная во всем! — говоря это, Сейм внимательно наблюдал за языком тела женщины, желая подтвердить или опровергнуть свою догадку.

Она сделала отрицающее движение рукой, но не достаточно уверенное, как будто место для сомнений все же оставалось. И тем не менее продолжила убеждать его.

— Одумайся, полукровка, пока у тебя еще есть время, и я отведу тебя туда, где тебе помогут освободиться. Иначе ты умрешь!

— Угрожаешь мне?

— Предрекаю будущее, ибо точно знаю, как все будет. Твой Ключ обречен и умрет очень скоро. И если ее смерть будет быстрой и милосердной, то твоя, спустя время, мучительной и долгой. Зачем тебе такая судьба? Сейчас, когда ее нет рядом, когда она не дурманит твой разум и чувства, посмотри в себя и скажи, хочешь ли такой судьбы? — теперь его почти умоляли, и это смущало и тревожило.

— Какое тебе дело до меня и моей судьбы? Я даже не из твоего мира!

— Мы… наше призвание защищать все и всех от разлагающего влияния Ключей. Могу сказать тебе только это. Поэтому прошу — подумай, пока еще есть время!

— А я скажу тебе прямо сейчас и без всяких раздумий! Умрет лишь тот, кто посмеет угрожать моей Джимми, а не я и не она! И если, как ты говоришь, я отравлен, то больше всего на свете хочу таким и оставаться сколько дышу! И буду стремиться к этому и бороться за это, пока могу, и даже когда уже вообще сил не останется. И все, что мне хотелось бы от тебя — это информация, как вернуться обратно домой. Если же не хочешь мне в этом помогать, то нет смысла нам идти дальше.

Большие прозрачные глаза вдруг увлажнились, и незнакомка часто заморгала, будто сдерживая слезы. Сейму вдруг стало иррационально стыдно, будто он обидел или сильно разочаровал ранимое, слабое существо. Лейтенант пожалел о своей категоричности, тем более это могло выйти боком, учитывая, что он все еще не знал, как отсюда выбраться.

— Ты просто слепец, если хочешь защищать такое существо, как Ключ, ценою жизни, — голос собеседницы сорвался и задрожал. — Они ужасные создания, без души, принципов и жалости.

— Если ты сказала мне правду о судьбе Ключей, то любой, с кем обойдутся так, станет ужасным существом.

— Они заслуживают этого всего, искушая окружающих запретным! — упрямо возразила женщина, но при этом отвела глаза.

— Ты сама говорила, что их использовали лишь как инструменты. Вот и подумай, плох сам инструмент или грешны руки, его держащие, и разум, управляющий ими, — Сейм старался говорить мягко.

— Я знаю, что они зло, — мотнула она головой и в этот момент еще больше напомнила Сейму обиженного подростка.

— А ты сама знала хоть одного Ключа лично?

— Нет. Но я тщательно изучала все записи общины и знаю жизнеописание каждого Ключа до мелочей.

Ну вот, есть еще и какая-то загадочная община.

— Может и так. Но мою Джимми ты не знаешь! Так что не должна говорить о ней дурно, потому что более доброго, мягкого и способного к сочувствию и сопереживанию существа я за свою жизнь не встречал.

Женщина явно хотела что-то возразить, но только резко выдохнула и промолчала, отворачиваясь. В этот момент из-за горизонта стали пробиваться уже знакомые Сейму фиолетовые лучи, смешиваясь с ослепительно белыми уходящего светила.

— Готовься. Слушайся меня и ничему не удивляйся… лейтенант Сеймас.

Эмма решительно шагнула вперед, реагируя на вызов Беллами, но тут же Пич намертво вцепилась в кожаную портупею у нее на поясе, а близнецы уже почти заученным движением стали впереди с обеих сторон, практически полностью перекрывая ей видимость своими широкими плечами. Девушка оказалась буквально заключена в клетку из тел друзей, когда еще и Кирос с Эйденом стали к ним вплотную.

— Куда собралась? — яростно зашипела Пич. — Отставить вестись на слова этой суки!

— Отпустите! Я же не чокнутая. Только посмотрю. Что-то тут не так! — попросила Эмма, не в состоянии игнорировать растущий ком удушливой тревоги в центре груди.

— Мне тоже ее рожа кажется не в тему довольной, Пич, — тихо поддержал Эмму Кирос. — Есть прекрасное предложение, которое железно работало раньше. Сначала сделать в ней несколько дырок, а потом уж пусть маленькая птичка смотрит, чего ей там надо сколько угодно.