Марина Ефиминюк - Бесстрашная

Через час, как велел Кастан, я дожидалась обещанного пособника на пешеходной мостовой рядом с дорогущей лавкой готового платья. В витрине на возвышении, застеленном изумрудным бархатом, стояли манекены, одетые в шикарные наряды из богатых тканей. Невольно я засмотрелась на россыпь самоцветов, пришитых к корсажу.

Тут в отражении я заметила какое-то неясное движение рядом и моментально замахнулась сумкой на тот случай, если на меня кто-то попытается напасть.

— Потише, маленькая нима! — расхохотался Лукас, впрочем, легко увернувшись от удара.

— Смерти хочешь?! — выпалила я, хотя хотела сказать совершенно другое.

— Я все время забываю, какая ты бываешь воинственная по утрам.

— Почему ты вчера не пришел ко мне? — проворчала я, поправляя шаль.

— Не решился. Просто постоял рядом с твоей кроватью, пока ты спала, а потом…

— Так ты не разбудил меня?! — искренне возмутилась я и непременно бы продолжила брюзжать, но мы подошли к наемному экипажу, настоящей рухляди, за время службы наверняка изучившей выщербины на мостовых Гнездича вдоль и поперек. На козлах сидел кучер, смотревший в одну точку.

— Он заморочен, — пояснил Лукас, помогая мне забраться в салон.

Не успели мы разместиться на сиденье, как экипаж тронулся, с толчком, резко, и мы вжались в спинку.

— Лошади плохо слушаются замороченных людей, — пояснил мой напарник.

— Потерплю. Куда мы едем?

— В центральный стражий предел, — огорошил меня Лукас. — Пока ты будешь отвлекать дознавателей, я проникну в хранилище и заберу бумаги, связанные с делом семьи Каминских.

Не знаю почему, но мы все делали вид, будто Каминские не имели ко мне никакого отношения. В наших разговорах мои настоящие родители неизменно оставались посторонними мне людьми.

Некоторое время мы ехали в молчании, а потом я не утерпела:

— Это ты разбил Кастану лицо?

— Надо отдать ему должное, он даже не попытался защищаться, — признал вину мужчина. — Видимо, чувствовал себя виноватым.

— Как давно он узнал, кто ты?

— Достаточно давно.

Хотя на вопросы напарник отвечал неохотно, но коль из закрытой кареты он не мог сбежать, я собиралась воспользоваться оказией и вытрясти из него правду, даже если для этого его придется припереть к стенке.

— В какой момент?

Скрепя сердце Лукас признался:

— В этот день ты едва не спрыгнула из окна башни.

— Ты прав, давненько, — пробормотала я и продолжила допрос: — Те люди на крыше, кто они? Чего они хотели?

— Это были головорезы, нанятые Патриком Стоммой. Они пытались меня припугнуть, чтобы я не лез в дело Каминских. Я сломал их главарю ноги.

Лукас говорил так серьезно, что у меня вырвался испуганный смешок.

— Ты шутишь?

— Нет. Теперь он физически не сможет к тебе приблизиться.

— Почему ты превратился в Яна?

— Держи-ка. — Решительно обрывая допрос, Лукас протянул мне коробочку для украшений.

— Что это? — Сделав вид, что позволяю ему соскочить с крючка, я забрала ее и открыла крышку. На бархатной подушке лежали крупные серьги с прозрачными, как чистейшая слеза, бриллиантами. От изумления у меня поползли на лоб брови.

— Нравится? — спросил Лукас.

— Они потрясающие! — с восторгом воскликнула я.

— Это магические кристаллы.

Простите, что?! Радость мгновенно поутихла.

— Если ты их наденешь, то мы сможем друг друга слышать и переговариваться.

— Ладно, — буркнула я, сама не понимая, почему чувствовала обиду, как разочарованный ребенок.

Прежде чем выйти из кареты, я нацепила магические сережки, и вдруг показалось, будто уши накрыло теплыми наушниками.

— Как слышно? — произнес Лукас, приблизив к губам плоский камень, вплетенный в кожаный браслет на запястье.

— Неплохо, — сухо отозвалась я, хотя голос мужчины раздваивался.

— Попробуй что-нибудь четко сказать, — последовало очередное указание. Не долго думая, я громко спросила:

— Так почему ты притворялся Яном?

Лукас вздрогнул, словно я заорала ему прямо в ухо, и поморщился:

— Не надо так кричать. Кристаллы очень чувствительные.

— Дело в том, что я ужасно скучаю по Яну! — по-прежнему используя магическую связь, заявила я, и при этих словах у Лукаса вытянулось лицо. — У Яна удивительно покладистый характер. Он стал бы идеальным мужем.

У меня в ушах прозвучал подозрительный чужой смешок, а у Лукаса вытянулось лицо.

— Вообще-то, Ян — это я.

— Так почему ты решил стать им?

Возникла долгая пауза.

— Потому что мне до мелких бесов захотелось, чтобы ты меня увидела, — глядя глаза в глаза, спокойно признался Лукас. — Иногда ты смотрела прямо мне в лицо, а оказывалось, что видела человека за моим плечом.

— И долго я тебя не замечала?

— Достаточно долго, чтобы у нашего непрошибаемого героя снесло крышу, — вдруг прозвучал голос Онри, словно маг сидел на крыше и говорил с нами через щелочку в обивке.

— Он тоже здесь? — зашептала я, ткнув кончиком пальца в один из магических камушков, и Лукас с трудом подавил улыбку. — То есть он слышал все, что я тут говорила?

Мужчина согласно кивнул, а я мысленно пообещала, что впредь, прежде чем открою рот, буду дотошно проверять, не спрятан ли в комнате какой-нибудь кристалл, изготовленный помешанным на слежке магом.

Мы вышли из кареты, немедленно отъехавшей от пешеходной мостовой, и решительно направились в сторону безотрадного здания стражьего предела.

— Послушай, если вдруг ты почувствуешь опасность, то сразу уходи, — наставлял меня Лукас.

— Какая меня может подстерегать опасность в здании, полном дознавателей? — фыркнула я.

— Справедливо, — согласился Лукас, и мне в ухо издевательски хмыкнул Онри, наблюдавший за нашим приключением с другого конца города.

В центральном пределе в отличие от мелких отделений, разбросанных по всему городу, был просторный холл, поделенный на две части невысокой решеткой, напоминавшей забор с калиткой. На другой стороне от кованой границы стояли постовые.

— Здравствуйте, — стараясь перетянуть внимание на себя, громко поздоровалась я, но стражи смотрели с вежливым безразличием. — Уважаемые сунимы, я пришла по важному делу! Мне нужен дознаватель! Самый лучший! Я хочу рассказать о ночном посыльном! — торжественно объявила я.

На лицах дозорных моментально появилось испуганное выражение, означавшее, что они были согласны пропустить меня даже к мэру, если бы это избавило их от необходимости выслушивать прилипчивую институтку, явно сбежавшую с занятий по домоводству и нагрянувшую в предел исключительно ради того, чтобы попортить нервическую систему служителям порядка.

— Проходите, нима. — Передо мной, как по взмаху волшебной палочки, открылась калитка.