Татьяна Богатырева - Гамбит

Киран тут же ответил, показал на карте…

Мэйтландов рыцарь напрягся, сжал челюсти: не по нраву, что принц спрашивает какого-то простолюдина. Но промолчал – его мнение принцу неинтересно.

А Сакс встал за плечом Брандона. Молча.

Из разговора над картой он понял, что в смерти Артура обвиняют Брандона. Не то мудрые, не то первый королевский советник, луайонский нобле. А король или слишком болен, или не хочет отрекаться от второго сына и объявлять его мятежником, но мудрые все равно его заставят. И потому будет война, потому надо спешить: луайонской армии потребуется около трех недель, чтобы добраться до Тейры, Брандон должен занять столицу и добиться от отца отречения в свою пользу раньше.

Брандон хмурился, кусал губы, но соглашался, что красиво, как для баллады, не получится. Рыбники не упустят возможности убрать с дороги Бероуков и «законно» присоединить Тейрон к империи. Так что все равно будет война, и ждать, чтобы завязнуть в боях до коронации, он не имеет права. Народ должен его поддержать, что бы ни говорили мудрые и что бы ни сказал король. Значит, завтра они выходят в Шаннон, главный город танства Мэйт-ланд, и оттуда – как можно быстрее в столицу.

– Как думаешь, Сакс? – неожиданно вспомнил он о побратиме.

– Люди поддержат вас, сир, – растерянно ответил Сакс.

Лорд Мэйтланд покосился на него, хмыкнул и внезапно улыбнулся, словно что-то для себя решил.

Потом, когда Сакс с Кираном устраивались на ночлег снаружи, у дверей, Киран шепнул:

– Молодец. Мэйтланд поверил, что ты безопасен. Пусть верит и дальше.

Почему это хорошо, Сакс не совсем понял, и, зачем Брандон спрашивает его мнения, тоже.

– Ну что, убедился? – спросил Брандон по дороге в Шаннон, когда лорд Мэйтланд ненадолго отлучился: держать принца под личным присмотром денно и нощно он, к счастью, не мог. – Ты единственный, кому я могу доверять полностью. Еще, пусть пока с оговорками, можно доверять Белинде с Кираном. Мэйтланд его ругает, мол, упрям, непокорен, места своего не знает, хоть и умен не в меру. Но чем больше ругает, тем больше я убеждаюсь, что этот ваш Охотник очень интересная личность. Случаем, не фейри? Нет? А похож… пожалуй, сделаю его таном Флейтри и женю на Белинде.

Сакс подумал, что надо бы удивиться и порадоваться за Кирана. Но не смог: было слишком пусто и холодно. А Брандон снова сделал вид, что не замечает равнодушия побратима, и тихо рассмеялся.

– Я ж не слепой. Белинда хочет быть королевской фавориткой, так пусть. Она красива, умна, целиком и полностью зависит от меня. Значит, будет верна. Отдать ее за кого-то из лордов – это дать лорду в руки непозволительно большое влияние. – Подмигнул Саксу и снова рассмеялся. – Не кривись. Считай это первым уроком дипломатии. Ты ж не думаешь, что будущему владетельному тану позволительно не разбираться в государственных делах? Ты писать, кстати, не умеешь? Тоже учись, и быстрее. Вот закончим войну, дам тебе лучших учителей.

Возражать Сакс не стал – кто он такой, чтобы возражать сюзерену? Тем более все равно ж война, и ему прикрывать Брандона. И даже если Сакс не поймает назначенную сюзерену стрелу или клинок, лорд Мэйтланд не допустит, чтобы около короля был не благородный лорд, а какой-то крестьянин, и плевать Мэйтланду на его родство с последним лордом Оквудом. Так что танство и дипломатия – не для него.

Насчет дипломатии он ошибся.

И понял свою ошибку на следующий же день. Когда на склоне холма, за которым уже должен был показаться Шаннон, нос к носу столкнулся с Марком. Тот выехал встречать принца во главе стражи – той самой стражи, с которой гнался за ним к Девьему озеру. Едва пропустив едущих в сотне локтей впереди Брандона солдат, Марк спешился посреди дороги, снял шлем и опустился на одно колено, прямо в осеннюю грязь.

– Сир, – сказал, не поднимая глаз, когда Брандон остановился рядом, и замолк.

Впервые с той ночи близ Кроу, когда Брандон его напоил и заставил выговориться, Сакс вспомнил, что жив. Под ключицей у него снова болела стрела, убившая его вместе с Лиле, мешала дышать и думать. Рука сама сжала меч: прикончить гадину, немедленно! Но сдержался, лишь отвернулся: не ему решать судьбу бывшего капитана гвардии. И Лиле его смерть не вернет. А Брандон помолчал, глянул на Сакса и бросил Марку:

– Встань. Я не стану тебя судить, ты честно служил Артуру. Но на службу не возьму. Смотрю, лорд Мэйтланд тебя принял?

– Если вашему высочеству будет угодно… – отозвался догнавший принца Мэйтланд.

– Нашему высочеству все равно.

– Капитан Марк принес весть о том, что ваше высочество покинули дворец и направляются в Кроу, – задумчиво сказал Мэйтланд и кинул косой взгляд на Сакса: снова ждал, что лось вспылит и попрет на рожон? – Думаю, да. Нам пригодятся опытные командиры.

Не попер, промолчал. Раз уж взялся служить Брандону, следует вести себя как подобает рыцарю, а не лосю.

– Мой принц, – снова подал голос Марк, поднявшийся с колен, но так и не надевший шлема. – Прошу, позвольте этим людям вернуться к вам на службу. – Он показал на остановившийся позади него отряд. – Они лишь исполняли мои приказы и ни в чем не виноваты перед вашим высочеством. Поверьте, та погоня… мы никогда бы не причинили вам вреда, сир.

Только прикончили бы ваших спутников, а вас вернули рыбникам, мысленно закончил за него Сакс. Правильно закончил, судя по тому, как нахмурился Брандон. Буркнув «ладно», принц тронул коня. Сакс – за ним, не глядя больше на Марка. Ему и так было на что посмотреть: с холма открывался отличный вид на долину Старой Реки, расчерченную неровными бурыми квадратами полей, на окруженный желтыми садами город и мрачно-серый замок, словно придавивший городские дома к земле. Шаннон был едва ли не больше столицы, а может, Саксу это лишь казалось.

– Замок Эллисдайр меньше Мэйтланд-холла, но ненамного, зато земли больше, – тихо сказал Брандон. – Обрати внимание, в каком порядке лорд Мэйтланд содержит дороги. Не то что около столицы.

Сакс кивнул и судорожно сглотнул: только сейчас он вдруг понял, что Брандон всерьез намерен сделать его, крестьянина, таном. То есть – города, замки, земли… оборони Матерь, как со всем этим управляться? И какой в этом всем смысл без Лиле…

Проклятие. Не время тонуть в горе. Он нужен своему сюзерену. Лиле умерла за свободу Тейрона, а он боится жить ради той же свободы? Нет уж. Он не трус, а Лиле умерла не зря.

Тем временем Брандон повернулся к Мэйтланду и принялся расспрашивать об урожае, торговых делах и политических новостях. Дядюшка выпячивал грудь, хвастался и всячески показывал, что благополучие будущего короля всецело зависит от него – верного, преданного, мудрого и доброго дядюшки, радеющего лишь о благе королевства. Брандон верил. Хорошо верил. Смотрел дядюшке в рот, спрашивал совета и кидал выразительные взгляды на Белинду.