Робин Хобб - Кровь драконов

Рапскаль казался задумчивым.

– Амаринда, – произнес он наконец и печально улыб-нулся.

Джерд пристроилась рядом с ним, подобрав ноги под себя, и вздохнула:

– Ты многое повидал, да, Теллатор?

Он повернулся к ней.

– Я пережил немало, – ответил он. – А многое я узнал от тех предков из камня, которых себе избрал. Если решил стать воином, то выбираешь рассказы о воинах, записанные в камне, чтобы использовать их опыт. И потому я Теллатор, но при этом я храню в себе прошлое людей, которых Теллатор когда-то сделал частью себя.

Джерд медленно кивала. Она устремила на него взгляд, от которого Рэйну стало неспокойно. Сильве неожиданно спросила:

– А Амаринда? Она тоже подбирала себе предков из – камней?

Рапскаль покосился на Сильве. Он словно проверял ее реакцию. Что-то мелькнуло на его лице, а затем он смущенно произнес:

– Она выбрала себе нечто другое. Не вся мудрость, как вы теперь знаете, хранится в камне. Амаринда стала мастером Серебра, и училась она у мастеров. Однако кое-что она позаимствовала из камней. Телесные умения так проще при-обретать. Ведь акробатику, жонглирование или навык скульптора легче освоить, если чувствуешь свое тело, выполняя – заученные движения. Конечно, гибкость и мускулатуру надо нарабатывать тренировками. Однако их легко приобрести, если помнишь прежний опыт. У человека появляется уверенность, что он может этого добиться. Фехтовать, на-пример.

– А другие телесные умения? – спросила Джерд с многозначительной улыбкой.

Он ухмыльнулся:

– Есть такие вещи, которые мужчине узнавать не надоедает. И женщине тоже.

Джерд вздрогнула. Бросив взгляд на Сильве, она спросила у Распскаля:

– А любая женщина способна стать Амариндой? Если бы я подошла к камням с ее памятью, я бы могла нырнуть в ее дни, проведенные с Теллатором? И в ее ночи?

Он оценивающе на нее посмотрел.

– Могла бы, – признал он.

Он хотел добавить что-то еще, но вдруг резко замолчал и погрузился в размышления. У него между бровей пролегла морщинка – и на мгновение он показался Рэйну трагически юным. Словно он вот-вот рухнет ничком и заплачет, как – дитя.

Сильве заявила:

– Ты бы узнала про Амаринду абсолютно все, но ты не стала бы Тимарой.

Джерд развернулась к Сильве, уперев руки в бока. Она была на целую голову выше Сильве, и Рэйн на секунду оцепенел. Он почти не сомневался, что она собирается ударить разозлившую ее хранительницу. Тихо и ядовито она бросила:

– Я бы не хотела превратиться в Тимару! Да и зачем? Тимара вообще толком не понимает, чего ей надо. Ей просто нравится мучить других. – Она сжала губы, а потом выпалила, обращаясь к Рапскалю: – Она мечтает удержать при себе и тебя, и Татса, и ей нет дела до ваших чувств!

Рапскаль судорожно втянул в себя воздух и чуть хрипло ответил:

– Одно Тимара знает точно – это чего она не хочет. Или кого.

Джерд подалась к нему. Нортель, который провел с ней предыдущую ночь, недовольно сузил глаза. А Джерд негромко произнесла:

– Рапскаль, она не единственная женщина на свете. Выбери другую.

Сильве напряглась, явно пытаясь придумать удачное оскорбление для Джерд.

Зрачки Рапскаля на мгновение расширились. Он словно с чем-то боролся. Внезапно все закончилось – и у него на губах появилась мрачная улыбка.

– Так я и сделаю, – процедил он, посмотрел на Джерд и отвернулся.

Ему не понадобилось добавлять презрительно: «Как и Тимара, я знаю, кого не хочу». Юноша встал и потянулся, и широкие плечи натянули ткань магического одеяния. Теперь уже командир милостиво разговаривал со своими подчиненными, собравшимися у костра.

– Нам надо выспаться. Завтра мы долетим до Калсиды. До города, где есть масса женщин, многие из которых, несомненно, будут рады падению герцога. И будут готовы отблагодарить победителей.

– Ох, Рапскаль! – тихо воскликнула расстроенная – Сильве.

Рэйну показалось, что ее услышал только он. Ему вспомнился его отец, потонувший в воспоминаниях в Трехоге, – мужчина, который уже никогда не стал собой и напрочь забыл собственную жену и детей.

Однако Кейз громко воскликнул, заглушая остальных:

– Город, полный женщин! – Он ухмыльнулся Бокстеру и добавил: – Теллатор, а что ты можешь нам рассказать про благодарных женщин?

– Сельден! Пора просыпаться! Тебе нужно попить и – поесть.

Он открыл глаза. В комнату лился полуденный свет. Розы в кадках, расставленных на балконе, уже развернули листья, а забирающийся в комнату ветерок был ласковым и теплым. Словно в ответ на приход весны, Кассим сбросила свое светлое покрывало с головы. Сельден даже не догадывался, что у нее такие длинные волосы. Она их распустила, и теперь они водопадом спадали ей на спину. Ее простое одеяние было бледно-розовым, а кушак – белым. На ее ножках красовались легкие туфельки. Она склонилась к его постели и похлопывала по руке, чтобы разбудить. На низком прикроватном столике стоял заставленный тарелками поднос.

– Ты похожа на воплощение весны, – пробормотал он сонно, и ее щеки ярко вспыхнули.

– Тебе надо проснуться и поесть, – повторила она.

Он приподнялся на локтях – и комната закружилась. Он уронил голову обратно на подушку.

– Сегодня?

– К сожалению, да. Надо, чтобы ты поел и снова поспал перед тем, как за тобой придут.

Он вздохнул. Теперь уже обе его руки были до локтей – обмотаны аккуратными белыми бинтами. Однако он прекрасно знал, как они выглядят. Их покрывали иссиня-черные – пятна.

– Один из лекарей предложил сделать мне разрез на шее. Другие принялись возражать, дескать, они не сумеют потом остановить кровь.

Она резко встала и, отойдя к балкону, стала смотреть в – окно.

– Тебе надо поесть, – повторила она безнадежно в третий раз.

Вдали зазвучали трубы.

– Кассим! Боюсь, что я к тебе не вернусь. Или если и вернусь, то не приду в себя.

– Я боюсь того же, – отозвалась она сдавленным голосом. – Но я уже приготовилась. – Она указала на свою одежду и на распахнутое окно. – Я составила свой простенький план. Когда тебя заберут, я буду ждать на балконе. Если они придут к моим дверям злые, я выпрыгну раньше, чем меня успеют схватить. Если тебя принесут обратно, но я буду считать, что ты не сможешь очнуться…

– Забери меня с собой, – негромко попросил он. – Не могу представить себе ничего страшнее, чем очнуться здесь и обнаружить, что тебя нет.

Она кивнула.

– Как пожелаешь, – едва слышно проговорила она. – Выпрямившись, она добавила: – А сейчас поешь, пожалуйста.

– Я не хочу чувствовать рот этого развратного старика на своем горле.

Она направилась обратно к нему. Слова Сельдена заставили ее зажмуриться и в ужасе отпрянуть от юноши. Судорожно вздохнув, она посоветовала: