Робин Хобб - Кровь драконов

Возможно, Тимара и Татс были правы. Элис и сама могла крепко заснуть, лишь когда прижималась к теплой спине Лефтрина. Теперь она ощущала умиротворение только в кольце его рук. Она сожалела о своем опыте общения с камнями памяти, хотя и знала, что погружение было вызвано необходимостью. Когда-нибудь она повторит свою попытку. Сведения, которые она хотела найти, безумно важны для хранителей и драконов. Она стиснула ладонь Лефтрина и постаралась сосредоточиться на происходящем.

Элис посмотрела в сторону – и встретилась взглядом с Карсоном. Он покачал головой, разделяя ее смятение. Он присоединился к ним с опозданием, вернувшись с охоты вместе с Дэвви, который нес добычу. От Лефтрина она слышала, что в последнее время охотник стал много времени уделять своему приемному племяннику. Дэвви и Лектер часто ссорились – и Карсон откровенно заявил им обоим, что они избрали друг друга за неимением лучшего, а не на основе истинного влечения. По ее мнению, столь прямая характеристика ситуации не особенно помогала хранителям, однако Элис втайне разделяла оценку Карсона.

Карсон повысил голос, и его окрик заставил стихнуть полдюжины гневных и встревоженных споров. Испуганные вопли пленников тоже прекратились.

– Давайте их соберем и отведем в купальни. Они виноваты, но они остаются людьми – и даже драконы сказали, что среди них есть жертвы обстоятельств. Нам надо действовать так, как подобает Старшим, а не руководствуясь местью. Отведем их в купальни, позволим им вымыться и согреться – и сами устроимся поудобней, чтобы обсуждать дальнейшие вопросы.

Элис подумала, что Карсон умеет принимать решения. Харрикин поддержал его:

– Верно. Может, они и дикари, но мы-то нет.

Кейз и Бокстер нетерпеливо переступали с ноги на ногу – прямо пастушьи псы, получившие команду. Действуя согласованно, кузены встали по обе стороны сгрудившихся пленников и приказали им следовать за Старшим в изумрудно-зеленом: их отведут к месту суда. Элис выразилась бы менее резко, но пленники немедленно подчинились.

Лефтрин потянул ее за руку:

– Нам пора, любимая. Давай ты выпьешь горячего чая и поешь. Готов спорить, что ты сегодня даже не завтракала.

– У меня ни крошки во рту не было, – призналась она.

Было странно садиться с ним за стол и трапезничать в скромной обстановке, когда ее голову еще кружили воспоминания о пышных пирах в изысканно декорированных помещениях. Алое вино не будет бить фонтаном из резного цветка, падая в охлажденные хрустальные бокалы. Просто горячий чай с Лефтрином. Но именно это она и предпочитала. Не может быть, чтобы прежние Старшие жили именно так, но те, кто считал себя достойными сохранить воспоминания целиком, буквально купались в роскоши. Элис предположила, что, вероятно, она искала информацию не в том слое общества. Тогда куда именно ей надо заглянуть?

– Элис!

Вздрогнув, она повернула голову, чтобы посмотреть, кто выкрикнул ее имя.

Голос звучал хрипло. Она окинула взглядом друзей и обнаружила, что Старшие наблюдали за усталыми пленниками, которые плелись за ними. А потом Элис застыла как вкопанная: высокий мужчина сбросил с головы капюшон, и она узнала его.

– Элис! – трепетно воскликнул Гест. – Элис, дорогая моя, это и вправду ты? После стольких дней и тягот я наконец-то тебя отыскал! Я приехал, чтобы забрать тебя домой.

Она молча уставилась на него, и ее затрясло, но не мелкой дрожью, – она содрогалась всем телом. Колени у нее подогнулись, и она упала бы, если бы Лефтрин не подхватил ее. Она почувствовала, как ее мышцы напряглись, а грудная клетка расширилась от гнева.

– Гест! – сдавленным шепотом выдавила она, подтверждая то, о чем Лефтрин уже догадался.

– Если он попробует к тебе прикоснуться, я его убью! – пообещал он ей сердечно.

– Пожалуйста, нет! – ахнула она. – Никаких сцен, не при людях. Ничего такого.

В основном хранители догадывались или даже знали, что у нее в Удачном оставался муж. Однако лишь немногие были осведомлены о том, как он ее обманул и как больно ранил, и почти никому не было известно, какую роль в этой драме сыграл Седрик. Они с Седриком оберегали друг друга, оставив в прошлом обиды и ссоры: теперь они строили в Кельсингре новую жизнь. И вот сейчас явился Гест, чтобы покрыть их позором, и хранители, разумеется, тотчас изменят свое отношение к ней. Элис вошла в их круг как специалист по драконам, образованная женщина, которая помогла им поверить в Кельсингру. Они считали ее чудаковатой, но восхищались ее стойкостью и изобретательностью. Она смогла пережить жестокие слова Рапскаля о том, что она – не одна из них. И в конце концов, она доказала, что, даже не будучи Старшей, она им необходима.

А Гест хочет отнять у нее все, чего она добилась с таким трудом. Он заставит ее выглядеть дурочкой, оказавшейся во власти мужчины, который к ней совершенно равнодушен. Всем станет известен ее прошлый позор – и ей придется нести его дальше, в будущее.

Пугающие мысли возникли в ее мозгу, подобно разряду молнии, и в ее сознании возникла чудовищная картина. Она бездумно посмотрела на Седрика. Он был мертвенно-белым, как и она сама. Юноша сделал пару шагов и молча уставился на пленника, которого судьба вынесла на берег реки. На лице охотника застыло стоическое спокойствие, словно он попал в эпицентр шторма и ждет возвращения холодных ветров и дождя. Но показная любовь Геста предназначалась ей одной.

– Элис, сокровище мое, что с тобой стряслось? Я понимаю, что лишения изменили нас обоих, но перед тобой – я, твой законный муж, Гест Финбок! Ты в безопасности. Я приехал, чтобы забрать тебя домой.

Процессия остановилась, чтобы понаблюдать за странной сценой. Пленники обменивались недоуменными взглядами. Ошеломленные хранители расступались, чтобы сделать коридор между Элис и мужчиной, окликнувшим ее по имени. Гест зашагал по нему уверенно, отделившись от толпы пленных, а потом двинулся прямо к Элис. Хранители с любопытством перешептывались. Элис решила, что он выглядит таким же щеголем, как и раньше. Если он и перенес лишения, то это выразилось лишь в том, что он стал поджарым и, возможно, чуть более мускулистым. Кожа на его щеках обветрилась, но это делало его даже красивее. Его дорогие черные сапоги были потерты, подогнанные по фигуре брюки немного износились, как и его рубашка с кружевными манжетами и жабо, однако покрой и цвета его одежды притягивали к нему всеобщее внимание. Гест отбросил полы плаща назад. Ветер взъерошил его темные волосы. Он просиял улыбкой. Гест шагал к ней, разводя руки, будто собираясь обнять.

– Кто он такой? – потрясенно выпалил Дэвви.

Казалось, парнишка совершенно ослеплен.

Карсон отрывисто бросил ему: