Нора Робертс - Родовое проклятие

— Что-нибудь болит? Солнышко…

— Нет, нет — физической боли нет. Брэнна, я такую глупость сделала! Я была расстроена, в жутком настроении и не могла мыслить здраво. Коннор… он сказал, что любит меня. Такой любовью, которая ведет к браку, к детям, домику в горах — и все это меня дико возмутило. Такие вещи не для меня — это всем известно.

— Никому это не известно, но вижу, что сама ты в этом убеждена. Тебе нельзя волноваться, Мира. — Брэнна погладила ее по ноге. — Отдыхай, чтоб скорее поправиться.

— Легко сказать — не волнуйся… Коннор… он ушел. Он так на меня обижен! Он на меня никогда так не злился. Никогда!

— С чего это он на тебя разозлился?

— Брэнна, я сняла бусы. — Мира потерла себя по шее, где должно было висеть заговоренное ожерелье. — Клянусь, я ничего не соображала. Поддалась настроению — я такая злая была! Сняла ожерелье и сунула его в карман, когда пошла ворошить навоз.

Рука Брэнны замерла.

— С голубым халцедоном, нефритом и яшмой? — осторожно спросила Брэнна.

— Да, оно самое. Я просто сунула его в карман… вместе с оберегами. И пошла ругаться со всеми подряд, пока Бойлу это не надоело и он не услал меня на компост. А поскольку это грязная работа, да еще на улице лило как из ведра, то я переоделась в брезентовую куртку. Я не подумала — даже не вспомнила, что я без ожерелья, понимаешь? Я бы ни за что без него не вышла! Клянусь, даже в том состоянии, в каком я была, я бы намеренно так никогда не сделала.

— Ты сняла то, что он подарил тебе в знак любви, дал тебе для защиты. Чтобы оградить от беды тебя — ту, кого он любит. Ты всадила нож ему в сердце, Мира.

— Ой, Брэнна, ну пожалуйста… — Мира всхлипнула, а Брэнна встала, подошла к окну и стала смотреть в темноту. — Пожалуйста, не отворачивайся от меня!

Брэнна повернулась, и теперь ее глаза горели праведным гневом.

— Как ты можешь говорить такие жестокие и бессердечные вещи?

Мира вновь стала бледной как полотно.

— Нет. Нет! Я…

— Бессердечные, жестокие и эгоистичные. Ты всегда, сколько себя помню, была мне подругой, сестрой — разве что не кровной. И ты могла подумать, что я от тебя отвернусь?

— Нет! Не знаю. Я совсем запуталась, все в голове перемешалось.

— Поплачь, тебе будет полезно, — сухо проговорила Брэнна и кивнула. — Ты редко плачешь, но сейчас слезы тебе на пользу. Это своего рода очищение. В этом доме пять человек — нет, не совсем так, поскольку Айона с Бойлом, сразу как ты очнулась, поехали собрать твои вещи.

— Собрать мои…

— Тихо! Я не закончила. Эти пятеро тебя любят, и никто из нас не заслужил подозрений в том, что может тебя разлюбить, раз ты натворила дел.

— Прости. Прости меня! Мне ужасно жаль.

— Это я знаю. Но, Мира, пойми, я стою между вами двумя — между тобой и Коннором — и люблю вас обоих. Понимаешь, он же винил себя, что недостаточно тебя защитил!

— Я знаю. — При каждом слове ее голос запинался и дрожал. — Он мне сказал. Я вспомнила. Я ему сказала. И он от меня ушел.

— Да не от тебя он ушел! Он ушел из комнаты, Мира, дурочка ты. Он же Коннор О’Дуайер, самый порядочный и честный мужчина на свете! Это не твой папаша, будь он неладен. Не подонок какой-нибудь.

— Я не имею в виду… — На Миру волной нахлынул весь ужас происшедшего, с такой силой и отчетливостью, что у нее перехватило дыхание.

— Успокойся! Дыши спокойно! — Брэнна кинулась к подруге, схватила за руки, напрягла волю и подавила поднимающуюся в ней панику. — Ты будешь спокойна, будешь дышать ровно. В глаза. Смотри мне в глаза! Вот, хорошо. Ты спокойна, ты дышишь полной грудью…

— Я вспомнила.

— Сперва успокойся. Сюда никакому злу не проникнуть. Никакой черной магии! Мы ворожили на свечах, разложили всюду травы и камни. Здесь святилище. Здесь покой.

— Я вспомнила, — опять повторила Мира, на сей раз спокойнее. — Там был он .

— Ты сейчас немного успокоишься, и, хотя мне не терпится узнать, как все было, ты расскажешь тогда, когда все будут в сборе. Тебе не придется пересказывать одно и то же несколько раз.

И Коннор, подумала Брэнна, тоже заслуживает того, чтобы все выслушать.

— Что он мне сделал? Ты мне можешь объяснить? Насколько все было серьезно?

— Сначала выпей бульон.

Охваченная нетерпением и оттого чувствуя себя крепче и уверенней, Мира подняла кружку и залпом выпила все ее содержимое. Чем вызвала у Брэнны смех.

— Ну вот, молодец.

— Скажи мне… ой!

Это было похоже на удар током. Или молниеносный оргазм. Или разряд молнии. В нее разом хлынула энергия, так что она даже отпрянула.

— Это что такое?

— Предполагалось, что ты выпьешь его медленно, но это твое дело.

— У меня ощущение, словно я могу бегом добежать до Дублина. Спасибо!

— Не за что. Просто вот с этим давай повременим. — Из предосторожности Брэнна отодвинула чай подальше.

— Я бы сейчас слона съела, и еще бы место осталось. — Мира потянулась рукой к Брэнне. — Прости, я виновата. Правда.

— Я знаю. Правда.

— Ты можешь мне сказать, что он со мной сделал? Отравил, как тогда Коннора?

— Нет, тут другое. Ты оказалась открыта, без защиты, а он это учуял. Он применил свою магию теней, и думаю, на какое-то время это послужило для нас заслоном. Мы не сразу почувствовали. Но, говоря словами Коннора, он не может долго держать этот ящик в плотно закрытом состоянии. И мы все кинулись тебе на помощь. Это он тоже учуял, поэтому стал действовать быстро и со всей беспощадностью. Он тебя заколдовал, пустил в дело чары, которые можно было бы назвать «спящей красавицей», только это было не так прекрасно, как в сказке. Это, можно так сказать, смерть.

— Я… Он меня убил?

— Нет, не так явно. Он перекрыл тебе дыхание и остановил сердцебиение. Это своего рода паралич, который несведущий человек легко примет за смерть. Если ничего не предпринять, он может продолжаться дни и недели. Даже годы. А потом ты бы проснулась.

— Вроде зомби, что ли?

— Ты бы очнулась, Мира, но лишилась рассудка. Ты бы выгрызла или вырыла себе путь наверх из могилы. Или умерла в неистовстве. Или же… он явился бы за тобой, когда ему этого захотелось бы, и обратил тебя в покорное ему существо.

— Это все равно что умереть, — убитым голосом уронила Мира. — Все мое существо осталось бы в прошлом. А если бы при мне были сделанные Коннором амулеты и обереги, ничего бы у него не вышло!

— Да. Он бы мог тебе навредить, мог попытаться переманить на свою сторону, но не смог бы тебя заколдовать, останься ты под защитой. — Брэнна помолчала. — Это Коннор вернул тебя к жизни. Он первым до тебя домчался. Вытащил тебя — вернул дыхание, наладил сердцебиение. Потом уже мы все прибежали — он как раз выводил тебя из твоего сна. А ты, Мира, уже глубоко в него погрузилась, хоть и прошло всего несколько минут. Ты только рыдала и тряслась. Коннору пришлось снова погрузить тебя в сон, теперь уже целебный, чтобы ты лежала спокойно, пока мы над тобой колдуем.