Лори Хэндленд - Голубая луна

Я уселась на единственный не заваленный книгами стул и стала ждать, при этом рассматривая профессора. Я ничего не могла с собой поделать.

Кадотт был одет не так, как знакомые мне ученые. Но опять-таки, я ходила в профессиональное училище в Мэдисоне. В то время как город имел репутацию рассадника анархии (по крайней мере, в Висконсине), профессора, преподававшие мне полицейские дисциплины, были весьма консервативны. Никто из них не посмел бы надеть выцветшую хлопковую рубашку и еще более линялые джинсы. Не говоря уже о сережке.

Конечно, одного взгляда на джинсы Кадотта оказалось достаточно, чтобы я начала гадать, было ли на нем нижнее белье. То, что мужчина не особо заморачивался по поводу белья под шортами, не означало, что он не надевал его на работу. Я задумалась, как бы чувствовала себя, если бы сидела на его лекции, зная, что под джинсами у него ничего нет. Но, поерзав на стуле, заставила себя прекратить думать о прошлой ночи.

Прошло, наверное, минут пятнадцать, прежде чем он взглянул на меня, поморгав при этом так, словно забыл, что я здесь. Кадотт попытался потереть глаза, но уткнулся костяшками пальцев в очки и снял их.

И почему поведение этого витающего в облаках профессора казалось мне таким привлекательным?

— Ну и? — требовательно спросила я.

— Откуда это у вас?

— Я думала, что здесь я задаю вопросы.

— Я не могу ответить на ваши, пока вы не ответите на пару моих, — сказал Кадотт.

— Ладно. Я нашла это на разделительной полосе сто девяносто девятого шоссе.

Профессор нахмурился:

— Не понимаю...

— Вы тут не один такой. Авария прошлой ночью...

— Со сбитым волком? — Он бросил на меня взгляд, такой же резкий, как и его голос.

— Вот именно.

В одно мгновение его любопытство сменилось рассеянностью. Поняв, что мужчина глубоко задумался, я оставила его в покое до тех пор, пока мое терпение не истощилось. То есть ненадолго. А я и не говорила, что терпеливая.

— Профессор Кадотт?

Мой голос вернул его назад из… где он там был.

— М-м-м?

— Вы можете сказать, что это такое? Кто мог потерять эту вещь? Есть идеи, почему она валялась посреди шоссе?

— Да. Возможно. И ни одной.

Ну что ж, вот что случалось, когда я задавала слишком много разных вопросов. Я начала сначала:

— Что это?

— Тотем или додаим на языке оджибве.

— Ну, это-то я знаю. Но этот отличается от всех других, что я видела в городе.

— Вы имеете в виду фигурки, которые продают две за доллар в магазине футболок?

Я кивнула, и профессор скорчил гримасу:

— Пустая трата вредного пластика. То, что вы нашли, является тотемом волчьего клана оджибве. И тот, кто его потерял, наверное, сходит с ума, пытаясь вернуть тотем.

— Почему?

— Защита семьи, духовная сила, магия.

— Сверхъестественная чушь, — пробормотала я. Я ненавидела мистику.

Профессор быстро и выжидающе глянул на меня:

— Звучит так, будто вы не верите.

— В волшебные камни и духи волков? Вы это точно подметили.

— Думаю, вы верите только в то, что можете увидеть, услышать и потрогать.

— А разве есть что-то еще?

— То, что, как мы знаем, является недоказуемой правдой.

— Наверное, чушь собачья?

— Вера, детектив.

Я фыркнула — моя мать хлопнулась бы в обморок, услышав меня, потому что воспитанной девушке так делать не пристало. А Уильям Кадотт едва улыбнулся.

По какой-то причине, я его умиляла. Как домашний любимец, или ребенок, или слабоумный.

— Вера для дураков, которые не знают, что у них творится в голове, — отрезала я.

В детстве я проводила бесчисленные часы в молитвах, прося, чтобы папа вернулся домой. Но он так и не появился. Столько же времени я молилась о том, чтобы стать такой же, как все. Поэтому молиться я перестала давным-давно.

— Я лучше буду наивным дураком, чем ни во что не верящим человеком, — тихо ответил Кадотт.

Я все-таки верила в определенные вещи — факты, — но не считала нужным сообщать ему об этом. Живя в том краю, где принимали за правду всякие сказки, я быстро смекнула, что спорить с кем-то, кто верит в невероятное, равносильно битью головой о стену. Возможно, однажды и выйдет сдвинуть один кирпичик в этой стене, но, скорее всего, к тому времени ты уже умрешь. Поэтому я сменила тему.

— Как думаете, кому он мог принадлежать?

Профессор отвернулся, а я нахмурилась. Вплоть до этого момента он постоянно смотрел мне в глаза, обращаясь ко мне. Почему же все так внезапно изменилось? Наверное, он не мог врать мне в лицо.

— Профессор? Вы сказали, что, возможно, знаете ответ.

— Я знаком с несколькими людьми из волчьего клана, который живет в этой местности.

— Как так?

— Потому что я один из них.

— Это типа братства?

— Нет.

Кадотт повернулся ко мне лицом, и я заметила, что прежнее выражение умиления испарилось. Неужели я его чем-то обидела? Я не была уверена, каким образом, но опять-таки, я редко понимала, почему выводила кого-то из себя. Королева бестактности? Я?

— По традиции оджибве, каждый человек принадлежит племени, и это передается по отцовской линии. Согласно легенде, мы являемся потомками животного, по имени которого назван наш клан. Поэтому даже если бы вы происходили из племени Лак дю Фламбо, а я — из Гранд Портиджа, как и есть на самом деле, но мы оба были бы из волчьего клана, то нас бы связывала кровь и нам было бы нельзя пожениться.

— Черт, и еще раз черт! — сухо сказала я.

Губы Кадотта дернулись. Возможно, я все-таки не обидела его.

— Другими словами, ваш народ верил, что члены волчьего клана произошли от волка...

— …А в медвежьем клане — от медведя, в журавлином — от журавля. Именно так.

— Интересно, — ответила я.

«И странно».

— Это легенда. Немногие из нас следят сегодня за преданиями о тотеме клана.

— В отличие от вас.

Профессор пожал плечами:

— Это моя работа, даже если я не согласен, что все должно и дальше делаться по старинке.

— А вы знаете, кому мог бы принадлежать тотем?

— Возможно.

Он взял небольшую черную фигурку и покатал камешек между пальцами. Одна мысль о том, что он делает своими пальцами то же самое со мной, заставила меня на секунду забыть, почему я здесь.

— Это не обычный тотем волчьего клана, — продолжил профессор, и я резко вернулась с небес на землю. — Я бы хотел изучить его внимательнее. Никогда не встречал ничего подобного.

— Чем же он отличается от других?

— Волк… какой-то странный, и на нем отметины, которые меня беспокоят. Что-то здесь не так.

Беспокоят? Странный? Не так?

— На что вы намекаете?

— Вы когда-нибудь слышали о маниту?

— О чем? — Мне было трудно уследить за Кадоттом: он слишком часто перепрыгивал с темы на тему. — Вы имеете в виду дух?

— В какой-то степени. «Маниту» значит «тайна», «подобие божье», «сущность». Дух, который заключает в себе все. В легенде говорится, что мир создан Кичи-Маниту, великой тайной.