Лизи Харрисон - Монстр лазейку найдет!

– Так Клод не едет?

– Нет, не едет. Никто из них не едет.

Клодин расстегнула чехол с платьем и послала воздушный поцелуй сиренево-серому шедевру, что был внутри. Глубокий треугольный вырез, радужный отлив, черный пояс с металлическим блеском…

– По-моему, не хуже, чем платье-халат от Дианы фон Фюрстенберг, а?

Ах, если бы у нее было время непринужденно его надеть! Но – увы: она втиснулась в него, как обезумевшая от спешки модель на неделе высокой моды, и торопливо натянула ботильоны из змеиной кожи. Да здравствует луна: все сидело как влитое!

Клодин торопливо освежила макияж, еще разок прошлась по ногам бритвой, надушилась парфюмированной дымкой для тела с ароматом черной смородины, встала на крышку унитаза и посмотрелась на себя в зеркало. Из зеркала ей улыбнулась шестнадцатилетняя девушка в элегантном платье под настроение, с пышными каштановыми кудрями, сияющими глазами и с обещанными изумрудными сережками Клео.

– Поехали! – сказала она, спрыгнув на пол.

– Я даже не знаю… – сказала Ляля.

Клодин застыла.

– Что-о?

– По-моему, одним ехать опасно…

– Опасно или неинтересно? – рискнула уточнить Клодин.

Глаза Ляли потемнели.

– Ты на что намекаешь? – осведомилась она, показав свои вампирские зубы.

– На то! Ты готова была ехать, пока думала, что Клод тоже едет! – сказала Клодин, подбирая одежду с пола и запихивая ее в сумку. В основном затем, чтобы чем-нибудь занять свои трясущиеся руки.

– Потому что я думала, что он нас защитит, если что-нибудь случится! – сказала Ляля чуть громче, чем следовало.

– Да ничего не случится! Вот, гляди!

Клодин включила мобильник и протянула его Ляле. Там была куча эсэмэсок от Клео и Мелоди, которые спрашивали, где же они, и звали приезжать поскорее.

– Видишь? Все отлично!

Ляля отвела взгляд от экрана, раздираемая противоречивыми чувствами.

– Если дядя Влад узнает, что я сбежала из отеля, он меня убьет… А если узнает мой папа, он убьет меня еще раз!

– Да откуда они узнают-то? Дядя твой в Портленде, папа – на яхте. А потом, ты все равно уже мертвая!

– Кло, это опасно! Пожалуйста, не надо! Может, все-таки возьмем Клода?..

Клодин не выдержала этого спора вполголоса. Она уже и так опаздывала на собственный День Варенья! А если она не поедет прямо сейчас, она вообще его пропустит…

– Ладно, Ляль, забудь. Я одна поеду.

Она бросила сумки под раковину. И, ни слова не говоря, выскользнула на улицу и помчалась на стоянку за домом. Стоявший там грузовичок, верой и правдой отслуживший много лет, выглядел готовым на все. В том числе и на пятнадцатиминутную поездку с неопытной, но решительной шестнадцатилетней девушкой за рулем.

Клодин отперла водительскую дверцу и внезапно осознала, как непривычно находиться один на один с грузовиком. Ну кого она обманывает, думая, будто справится с этой штукой в одиночку! Может, Ляля права? Может, попросить Клода? Может, он… Нет! Независимость – не то блюдо, которое подают с двумя ложками! Его надо есть в одиночку.

Переведя дух, вдохнув храбрости, кислорода и получив от Клео очередное «Ты где?», Клодин открыла дверцу. По крайней мере, подушки безопасности здесь новые…

– И куда же ты собралась?

Водительское сиденье было занято.

«Мама!»

– Красивое платье, – заметила Гарриет, положив обе руки на руль.

Динь!

Клодин не стала читать эсэмэску.

– Я все объясню! – сказала она. Хотя что тут объяснять? Как объяснить женщине, которая всю жизнь обхаживает шестерых мужчин, что ей хочется независимости?

– Про вечеринку я в курсе, – сказала Гарриет, глядя сквозь лобовое стекло на темную стоянку, как будто вела машину.

Сердце Клодин «Титаником» пошло ко дну.

– Откуда?

Гарриет подергала себя за ухо.

Динь!

Еще эсэмэска…

«Неужели это все происходит на самом деле? Неужели этого платья, которое я шила несколько месяцев, не оценит никто, кроме моей мамы?»

– Прости… – прошептала она холодному ветру.

– Зачем, Дини?

Клодин принялась тщательно обдумывать свой ответ. Вот бы сказать что-нибудь такое, чтобы разжалобить маму! «Я чувствовала себя заброшенной… Я жажду внимания… Я умру, если не поеду на эту вечеринку…»

Гарриет взяла дочь за подбородок и заглянула ей в глаза.

– Если хочешь, чтобы с тобой обращались как со взрослой, веди себя как взрослая! Может, сядешь в машину и расскажешь все, как есть?

Мать была права. А потом, она же все равно все слышала. Что уж теперь скрывать!

Клодин доплелась до пассажирской дверцы и залезла в машину. Рядом с ее выходными ботильонами валялись старые раздавленные стаканчики из-под кофе. На зеркале заднего вида болтался новый освежитель воздуха с сосновым запахом. Воздух между ними был жесткий и ледяной. Но сейчас, пожалуй, было не самое подходящее время просить Гарриет включить отопление.

– Ну?

– Все, как есть? – начала Клодин. – Если честно, то мне хотелось праздника. Чтобы друзья, и платье, и подарки… в общем, все, как надо. Чтобы этот вечер был мой, и только мой. Не тройняшек. Не Клода. Не Войлы. Не Кирпича и не Ниньо. Только мой. И потом, когда все говорили, что это слишком опасно, я…

Губы у нее задрожали. Клодин отвела глаза: в шестнадцать лет реветь неприлично!

– Меня просто так достало, что все кругом знают, как мне будет лучше!

Она вытерла щеки.

– Как будто вы все думаете, что я совсем бестолковая, а это неправда! Я умею обращаться со всеми инструментами в папиной мастерской! Я бегаю быстрее любого из парней в нашем классе! Я учусь на «отлично», я сама себя обшиваю, и я ни разу в жизни не бывала ни в кабинете директора, ни в полицейской машине – а это больше, чем могут сказать о себе мои братья! Я никогда в жизни не устраивала погром в кафе из-за того, что мне не хватило колбасок – это больше, чем может сказать о себе моя сестра. А еще я веду видеоблог, и его смотрят семь человек, и одна из них сказала, что я очень естественно держусь перед камерой и мои находки очень оригинальны.

Слезы текли все сильнее, размывая дымчатые тени. Хотя какая разница? Все равно она никуда не уедет дальше этой стоянки… Наверно, ближайшие лет десять.

– Наверно, я хотела доказать, что уже достаточно взрослая, чтобы самой принимать решения.

– Садиться за руль без прав – это не решение, Дини. Это преступление.

– Ну, я собиралась вызвать такси! – соврала Клодин.

– И что бы ты сказала водителю? Чтобы он отвез тебя на вечеринку, которая может оказаться ловушкой?

Гарриет стянула резинку с хвоста и тряхнула своими рыжевато-каштановыми волосами. С обеда они успели отрасти минимум на дюйм.

– Это не решения, это ошибки.

– А что такого страшного в ошибках? – рявкнула Клодин. Она отвернулась к окну и пробормотала: – Впрочем, откуда мне знать? Мне же не дают их совершать!