Лиза Смит - Ярость

— Да, конечно. Не играй со мной в игры, Дамон. Кладбище помнишь? Разрушенная церковь? Девочка, которую ты оставил блуждать там в одной ночной сорочке.

— Сожалею, нет. И я обычно помню девочек, которых оставляю блуждать в одной сорочке.

— Тогда я допускаю, что это сделал Стефан, — язвительно сказала Елена.

Гнев вспыхнул на поверхности глаз Дамона, быстро сменившись возмущенной улыбкой.

— Может он сделал. Может ты сделала. Мне без разницы, кроме того, что я начинаю уставать от обвинений. А сейчас…

— Подожди, — сказал Стефан, с удивительной мягкостью. — Не уходи пока. Мы должны говорить.

— Я боюсь, что у меня есть срочное дело.

Последовал взмах крыльев, и Стефан с Еленой остались одни.

Елена прикусила губу.

— Проклятье. Я не хотела рассердить его. После того, как он вел себя почти цивилизованно весь вечер.

— Не обращай внимание, — сказал Стефан. — Ему нравится быть сердитым. Что ты говорила о Мэтте?

Елена увидела усталость на лице Стефана и обняла его.

— Мы не будем сейчас об этом разговаривать, но я думаю, может завтра нам стоит навестить его. Сказать ему…

Елена беспомощно подняла другую руку. Она не знала, что она хочет сказать Мэтту; она только знала, что она должна была что-то сделать.

— Я думаю, — медленно произнес Стефан, — что лучше тебе увидеться с ним. Я пытался разговаривать с ним, но он не хотел слушать меня. Я могу понять это, но, возможно, ты добьешься большего успеха. И я думаю, — он делал паузу и затем решительно продолжил, — я думаю, что тебе это лучше сделать одной. Ты можешь пойти сейчас.

Елена резко посмотрела на него.

— Ты уверен?

— Да.

— Но с тобой все будет в порядке? Я должна остаться с тобой…

— Я буду в порядке, Елена, — мягко сказал Стефан, — Иди.

Елена засомневалась, но потом кивнула.

— Я ненадолго, — пообещала она ему.

Невидимая, Елена скользила вдоль стены каркасного дома с облупившейся краской и изогнутым ящиком для писем с надписью «Хоникатт». Окно Мэтта было не заперто.

«Беспечный парень, — с упреком подумала она. — Разве ты не знаешь, что кто-то может пробраться сюда?»

Она подошла к окну так близко, насколько это представлялось возможным и легко открыла его. Невидимый барьер, который ощущался, словно мягкая стена сгустившегося воздуха, блокировал ее путь.

— Мэтт, — прошептала она.

В комнате было темно, но она могла видеть неясные очертания на кровати. Цифровые часы с бледными зелеными числами показывали, что уже было 12:15.

— Мэтт, — снова прошептала она.

Фигура зашевелилась.

— Мм?

— Мэтт, я не хочу напугать тебя. — Она сделала голос спокойным, пытаясь мягко разбудить его и не напугать. — Это — я, Елена, и я хочу поговорить. Только ты должен сначала пригласить меня войти. Ты можешь попросить меня войти?

— Мм. Давай, заходи.

Елена была поражена отсутствием удивления в его голосе. Только после того, как она попала внутрь по подоконнику, поняла, что он все еще спал.

— Мэтт. Мэтт, — шептала она, боясь подойти слишком близко.

В комнате было душно и слишком жарко — усиленно работал обогреватель. Она увидела босую ногу и светловолосую голову, торчащие из-под кучи одеял на кровати.

— Мэтт? — она неуверенно наклонилась и тронула его.

Он среагировал на это. С сильным ворчанием, Мэтт сел прямо, резко критикуя все вокруг. Когда его глаза встретились с ее, они были широко открыты и пристально смотрели.

Елена попыталась выглядеть маленькой и безобидной. Она отодвинулась назад, к стене.

— Я не хотела напугать тебя. Я знаю, что это потрясение. Но ты поговоришь со мной?

Он просто продолжал смотреть на нее. Его белокурые волосы были слипшимися от пота и взъерошенными, словно перья мокрой курицы. Она видела, как бьется пульс на его обнаженной шее. Она боялась, что он собирается встать и умчаться из комнаты.

Затем его плечи расслабились, тяжело опустившись, и он медленно закрыл глаза. Он дышал глубоко, но неровно.

— Елена.

— Да, — прошептала она.

— Ты мертва.

— Нет. Я здесь.

— Мертвые люди не возвращаются. Мой папа не вернулся.

— Я не умерла на самом деле. Я просто изменилась.

Глаза Мэтта все еще отказывались открываться, и Елена почувствовала, что холодная волна безнадежности затопляет ее.

— Но ты хотел бы, чтобы я умерла, не так ли? Я ухожу, — прошептала она.

Лицо Мэтта надтреснуло, и он начал плакать.

— Нет. О, нет. О, не надо, пожалуйста, Мэтт. — Она начала укачивать его, борясь с собой, чтобы не заплакать. — Мэтт, прости меня; я вообще не должна была приходить сюда.

— Не уходи, — рыдал он. — Не уходи.

— Я не уйду. — Елена проиграла борьбу, и слезы упали на влажные волосы Мэтта. — Я никогда не хотела причинить тебе боль, — сказала она. — Никогда, Мэтт. Все это время, все те поступки, что я совершала — я никогда не хотела сделать тебе больно. В самом деле…

Потом она прекратила говорить и просто держала его.

Через некоторое время его дыхание успокоилось, и он откинулся назад, вытирая свое лицо смятой простыней. Его глаза избегали ее. Его взгляд выражал не только замешательство, но и сомнение, как будто он готовился к чему-то, чего он боялся.

— Хорошо, итак, ты — здесь. Ты — жива, — сказал он грубо. — Так, что ты хочешь?

Елена была ошеломлена.

— Ну же, должно быть что-то. Что это?

Навернулись новые слезы, но Елена проглотила их.

— Я полагаю, что заслуживаю это. Я знаю, что я делаю. И на этот раз, Мэтт, я совершенно ничего не хочу. Я пришла, чтобы принести извинения, сказать, что я сожалею, что использовала тебя — не только однажды ночью, а всегда. Я беспокоюсь за тебя, и я беспокоюсь, что тебе больно. Я думала, может, я могла бы что-то исправить. — После тягостной тишины, она добавила, — Я думаю мне сейчас лучше уйти.

— Нет, подожди. Подожди секунду. — Мэтт снова протер свое лицо простыней. — Слушай. Это было глупо, и я идиот.

— Это была правда и ты — джентльмен. И ты сказал мне, чтобы я давным-давно отстала.

— Нет, я — глупый идиот. Я должен биться головой об стену от радости, что ты не мертва. Я уложусь в минуту. Слушай. — Он схватил ее запястье, и Елена посмотрела на это слегка удивленно. — Мне безразлично, являешься ли ты существом из черной лагуны, Годзиллой и Франкенштейном, или всем вместе. Я лишь…

— Мэтт, — запаниковав, Елена накрыла свободной рукой его рот.

— Я знаю. Ты помолвлена с парнем в черном плаще. Не волнуйся; я помню о нем. Он мне даже нравится, хотя Бог знает почему. — Мэтт вздохнул и, кажется, успокоился. — Послушай, я не знаю, сказал ли тебе Стефан. Он сказал мне много всякой чепухи — о том, что он зло и не сожалеет, о том, что он сделал с Тайлером. Ты знаешь, о чем я говорю?

Елена закрыла глаза.

— Он почти не ел с той ночи. Я думаю, он поохотился один раз. Сегодня вечером он почти дал убить себя, потому что он такой слабый.