Нора Робертс - Пляска богов

— Очень часто для своего первого убийства вампиры выбирают родственников.

— Да, именно в родном доме тебя впустят внутрь. Думаешь, кто-нибудь тут остался бы в живых, не захоти я этого?

— Нет. — Пришла пора для откровенности. — Думаю, ты играл бы с ними несколько дней или даже неделю. Получил бы удовольствие. И ждал, пока они поверят тебе и потеряют бдительность. А потом бы убил.

— Ты понимаешь логику вампиров, — признал Киан. — Это часть твоего дара. Так почему же я не убил их?

Она продолжала смотреть ему в глаза, вдруг осознав, что словно смотрит как будто на свое отражение в зеркале. Тот же цвет, тот же разрез.

— Мы те, кто мы есть. Думаю, что ты не такой. По крайней мере, теперь уже не такой.

— В свое время я убивал — и достаточно. Но ни разу не дотронулся до членов семьи, если не считать попытки убить брата. Не знаю почему, но их жизни мне были не нужны. Ты тоже член семьи, нравится это нам с тобой или нет. Ты — потомок моей сестры. У тебя ее глаза. Когда-то я любил ее — очень сильно.

В душе у Блэр что-то шевельнулось — не жалость, о ней он и не просил. Что-то вроде понимания. Повинуясь внезапному порыву, она вытащила из-за пояса дротик и протянула Киану, острием к себе. На его лице промелькнула тень смущения.

— Теперь я должна называть тебя дядюшкой Кианом?

Он заставил себя улыбнуться, но улыбка получилась горькой.

— Пожалуй, не стоит.

Постояв минуту, они разошлись. Киан спустился вниз, на кухню. Там Гленна ставила чашки с чаем на поднос. Киан отметил, что она выглядит какой-то опустошенной. И круги под глазами.

— А ты не думала о том, чтобы делегировать кому-нибудь роль матери семейства?

Девушка вздрогнула, услышав его голос, и чашка громко стукнулась о поднос.

— Нервы. — Гленна аккуратно поставила чашку на блюдце. — Что ты сказал?

— Я удивляюсь, почему ты все время на кухне? Хотя бы иногда стряпней мог бы заниматься кто-нибудь другой.

— Они и так занимаются. Только Ларкин увиливает, а остальные дежурят по очереди. И потом, нужно же мне что-то делать.

— Насколько я знаю, сегодня твои занятия не имели отношения к домашнему хозяйству.

— Хойт с тобой уже говорил?

— Он просто обожает будить меня посреди дня. Поэтому я хочу кофе, — добавил Киан и подошел к кофеварке. Он заметил, что Гленна, нахмурившись, смотрит на дротик, который он положил на стол, и пожал плечами. — Нечто вроде искупительной жертвы. От Блэр.

— О, это здорово, правда?

Киан шагнул к ней и взял за подбородок.

— Прилегла бы ты, рыжая, а то свалишься.

— Для этого и нужен чай. Он восстанавливает силы. Батарейки совсем разрядились. — Она выдавила из себя улыбку, но затем снова стала серьезной. — Лилит вызвала бурю, Киан. С ней был кто-то очень сильный, способный изменять погоду и скрывать солнце. Так что нам нужно подзарядиться. Мы с Хойтом должны работать. Еще нужно подучить Мойру, раскрыть ее способности, помочь ей усовершенствовать свой дар.

Она отвернулась и принялась раскладывать пирожные по красивым маленьким тарелкам — лишь бы занять руки.

— Сегодня мы разделились: трое находились на вершине утеса, а Блэр и Ларкин — внизу. Им грозила смертельная опасность, а мы ничем не могли помочь, не могли остановить врага. Мы не видели, что происходит с ними, полностью сосредоточившись на перемещении людей. А когда это произошло, когда энергия высвободилась и сбила нас с ног, сил уже не осталось.

«А теперь она мучается, — подумал Киан. — Люди всегда переживают — из-за того, что сделали или не смогли сделать».

— Теперь вы лучше знаете границы своих возможностей.

— Нам непозволительно иметь границы.

— Ерунда, Гленна. — Он схватил пирожное. — Разумеется, ваши возможности ограничены. Вы раздвинули эти границы, возможно, чуть шире, чем прежде. Но не забывайте: это относится и к Лилит. У нее есть слабости, и ее не назовешь неуязвимой или всемогущей. Что вы сегодня и доказали, уведя пятерых пленников прямо у нее из-под носа.

Киан поставил кружку с кофе и откусил пирожное.

— Я понимаю, что должна думать о пятерых спасенных. Блэр говорила, чтобы я восприняла это как победу.

— Она права.

— Я знаю. Знаю. Но, боже, как я хотела бы не видеть тех, кто остался. Забыть их лица, их крики. Мы не можем спасти всех — об этом я предупреждала Хойта еще в Нью-Йорке. Но тогда об этом легко было говорить. — Она покачала головой. — Ты прав: мне нужно отдохнуть. Только отнесу поднос наверх и прослежу, чтобы остальные выпили хотя бы немного. Кстати, помоги мне, если хочешь.

— Попробую.

— Отнеси чашку в библиотеку. Там Мойра.

— Она подумает, что я подсыпал в чай яд.

— Перестань.

— Ладно, ладно. Только не обвиняй меня, если она выльет все в раковину. — Киан подхватил поднос и удалился из кухни, негромко ворча. — Я же вампир, черт возьми. Порождение ночи, пьющее кровь. А приходится играть роль дворецкого у какой-то королевы Гилла. Это унизительно.

Но ему хотелось посидеть в библиотеке с книгой в руках.

Киан открыл дверь и вошел; он был раздражен, и едкое замечание уже было готово сорваться у него с языка.

И пропало бы втуне — Мойра спала, свернувшись калачиком на одном из диванов.

Интересно, что ему теперь делать? Оставить девушку в покое или разбудить и влить в нее этот чертов чай?

Киан в нерешительности замер на пороге, разглядывая ее.

Хорошенькая, пришел он к выводу. А может стать настоящей красавицей, если немного постарается. По крайней мере, когда Мойра спит, эти огромные серые глаза не стремятся поглотить все лицо, а также того, на кого направлен их взгляд.

В былые времена ему доставляло удовольствие развращать подобных девушек. Срывать с них невинность, слой за слоем, пока от нее ничего не останется.

Теперь Киан предпочитал простоту отношений с более опытными женщинами, испытывавшими не больше чувств, чем он, — просто несколько страстных часов в темноте. Такие, как Мойра, требуют огромных усилий. Киан уже не помнил, когда в последний раз так увлекался, что тратил на них время.

В конце концов, Киан решил оставить поднос на столе. Если девушка проснется, то выпьет чай. Если не проснется, то ее силы восстановит сон.

В любом случае поручение он выполнил.

Киан подошел к столу и осторожно опустил поднос. Фарфор негромко — почти неслышно — зазвенел, но Мойра все равно пошевелилась. С ее губ слетел тихий стон, по телу пробежала дрожь. Киан попятился, не отрывая взгляда от лица девушки, и нечаянно подставил плечо под тонкий луч света.

Поморщившись от острой боли, он выругался вполголоса и поспешно отступил в тень. Потом повернулся, чтобы уйти, сердясь на себя и на Мойру, эту спящую королеву.

Вдруг Мойра дернулась во сне и негромко вскрикнула, словно от страха. Она сжалась в комок и задрожала. И заговорила, по-прежнему не просыпаясь.