Константин Аврилов - Я, ангел

Не вытираясь, овечка залезла в футболку и, шлепая мокрыми ступнями, выгреблась из спальни. Ангел следовал по пятам.

Стол торжественного завтрака утопал в голубых букетах, сверкал веджвудский сервиз, блеск начищенного серебра отражался в идеальном стекле бокалов. Все, кто имел счастье служить этой семье, собрались в большом холле с лепным потолком и огромным камином, над которым плыла мраморная нимфа. Гувернантки сжимали скромные букетики, повар приготовил куст посолиднее, охранки и водитель, смущаясь, жали стебли роз. Хозяйка дома и старая тетушка, сносившая нелегкую миссию, ждали с коробками подарков. Давил гнет неловкости.

Армия обслуги встретила появление девчонки, как подобает маршалу. Люди сбились в шеренгу, выставили букеты, натянули улыбки и старались не смотреть на мокрую футболку, под которой проступали фигульки грудей. С босых щиколоток капало на старинный ковер.

Британский котяра, изнеженный любимец, возлежал на спинке кресла. Желтые зрачки сузились, а ушки встали дыбом, когда появился ангел. Животное зашипело на незваного гостя, но ему был показан грозный кулак. Кот обиженно мяукнул и дал деру.

Окинув население взглядом, Тиль уяснил причину: ангел здесь был редкостью, повезло только одной овечке. Над ней болтался незримый колокольчик. Но поводыря что-то не видать.

Тина сурово обозрела праздничное сборище:

– Вам чего?

Вперед подтолкнули пожилую тетку в антикварной кофте:

– Дорогая наша Тиночка! – Голос подвел, старушка задохнулась. – В этот славный, э-м-м... чудесный и замечательный день мы от всей души хотим поздравить тебя с именинами, с днем твоего ангела и пожелать тебе...

Как же он проглядел! Сегодня у овечки такой праздник. Самый главный праздник, куда важнее дня рождения, потому что это праздник самого ангела. Родиться – ни труда, ни везения не надо. Выпрыгнул, как пришел срок, и готово. А вот получить ангела – большая удача. Не каждому так везет. Тилю стало приятно и даже немного щекотно, что столько людей собралось в его честь, будут говорить приятные слова и дарить подарки. Жаль, не ему, а тому, кто это меньше всего заслуживает. Но ангелу все равно радость.

Отчитав запасенные поздравления, тетушка засеменила к имениннице, откровенно робея, ткнулась в мокрую скулу и протянула подарок:

– Поздравляю, деточка, от всей души...

Сунув короб под мышку, Тина рыкнула:

– Зря стараетесь. Нет у меня именин.

– Но как же, Тиночка... – опешила тетка.

– Нет у меня никакого ангела. А если бы был... – она мазанула по лицам нехорошим взглядом, – … вы бы сдохли в мучениях.

Послышались смешки, дескать, шутит ребенок, чего не бывает. К оплеухам домашние привыкли. А вот Тиль обиделся не на шутку. Можно сказать, не жалея сил, собрался служить овечке, а она ответила черной неблагодарностью. У нее нет ангела, надо же! Да знала бы, какого замечательного ангела ей направили. Самого лучшего из лучших из лучших. Даже мотоцикл есть! Паршивая овечка, одним словом. Была бы под рукой молния или что-нибудь тяжелое, Тиль с удовольствием метнул бы в мокрую голову. Бдительное перо записало свежих штрафных, вот ведь гадость.

Торжество продолжалось. Виктория Владимировна, улыбаясь через силу, отдала коробочку с бантиком:

– Будь счастлива, пусть ангел защищает тебя.

Они казались ровесницами, так хорошо выглядела мать и скверно дочь.

Не подставившись для ритуального поцелуя, Тина разорвала обертку. Сверкнуло колье. Захлопнув крышку и отправив подарок к первому, именинница буркнула:

– Спасибо, Вика.

Тиль готов был закипеть от негодования, если бы было чем. Да что она себе позволяет! Это не овечка, а монстр какой-то. Мало того что родных оскорбила, так еще штрафных ангелу добавила. Надо срочно что-то делать. Вот только что именно?

Между тем ребенок приблизился к шеренге слуг:

– А вы чего приперлись?

Рядом с ней тени мужчин обретали ясность. Тиль увидел, как побагровел здоровый охранник, как сжались в его кулаке стебельки. Прислуга наперебой кинулась поздравлять и совать букеты. Собирая веник, Тина всем видом показывала, как ей противно, но, заглянув на молодого охранника, хоронившегося в конце шеренги, вдруг спросила:

– Оружие есть?

Парень замялся и, лишь получив одобрение старшего, подтвердил.

Ему властно протянули ладонь:

– Дай.

– Он заряжен...

– Вот и здорово. Постреляем ради праздничка. Давай...

– Извините, Фавстина Ивановна, не положено, – охранник совсем растерялся.

– Ты не понял? Я приказала: дай мне свою пушку!

– Но...

– Быстро дал! – она зашлась визгом.

Охранник не шелохнулся, по лицу тетки расползалось выражение кислого ужаса, мать побледнела, а прислуга отпрянула. Парень, нокаутированный истеричными воплями, уже полез в наплечную кобуру, когда прогремела команда:

– Не сметь!

– Не мешай, Вика...

– Людей нанимаю я, по контракту они обязаны выполнять мои распоряжения. Я запрещаю вам, Андрей, отдавать личное оружие. Идите, вы свободны.

Зыркнув на мать, Тина накинулась на несчастного служащего:

– Хорошо же... Ты уволен! Понял? Уволен! Пошел вон! – Швырнув на пол подаренные растения с коробочками, уселась за стол и постаралась налить сока. Кувшин дрожал и цокал о край бокала.

Накрыли на троих. Но мать и тетка остались в сторонке. Обслуга с видимым удовольствием покидала веселье. Старший вытолкал молодого охранника с глаз долой.

Сделав глоток, Тина закашлялась. Организм не принимал, дым копился у горла.

Подскочив к овечке и не раздумывая о правилах, Тиль отвесил хорошую затрещину. И волосок не шевельнулся. Ангел бессилен.

Сидя за пустой тарелкой, она пыталась выпить. Хоть как-то.

Виктория Владимировна пошепталась с теткой, утешая, и попросила оставить их. Старушка покинула поле боя, украдкой вытирая слезящийся глаз.

Мать села напротив дочери.

– Зачем так... с ними?

– А тебе не все равно? Они же мусор. Что их жалеть. Разве не так, Вика?

– Не называй меня Викой... Пожалуйста.

– Хорошо, Вика.

– Можно тебя попросить?

– Попробуй, Вика.

– Держи себя в руках сегодня вечером.

– Зачем?

– Потому что так хотел бы папа. Считай, что это прошу не я, а он. Люди, которые приглашены на праздник, работают на нас, но мы зависим от них не меньше. Пойми это.

– Я постараюсь... Вика. – Тина еле удержала подступившую тошноту.

Ангел перестал заглядывать на перышко, и так ясно: выпишут достаточно. Спасибо, овечка, устроила праздник.

Дверь гостиной пропустила тень с букетом, в размере парковой клумбы. Приблизившись к Тине, гость прояснился: благообразный господин, лет пятидесяти, в костюме скромной роскоши, часы чуть дороже небольшой дачи. Виктория Владимировна, не скрывая радости, поднялась навстречу, мужчина церемонно приложился к ее ручке и протянул букет Тине: