Лиза Смит - Дневники вампира: Ярость

Лицо Катрины опять изменилось, и Елена увидела, что это лицо обиженного ребенка пятисот лет от роду. Должно быть, так Катрина выглядела тогда. В ярко-голубых глазах стояли слезы.

— Я хотела любить вас обоих, — смущенно продолжала она, — а вы отказались. Я была в отчаянии. Я думала, что, если я умру, вы опять помиритесь. И еще я знала, что мне надо уйти, прежде чем папа заподозрит, кто я на самом деле. Мы договорились с Гудрен. Я сделала другой талисман, а ей отдала свое кольцо. Она взяла мое белое платье — мое самое лучшее платье, — и золу из камина. Мы сожгли немного жира, чтобы зола пахла как надо, и она положила золу на солнце, чтобы вы нашли его и мою записку. Я не была уверена, что вы купитесь на это, но вы поверили. Но потом, — лицо Катрины исказило горе, — вы все сделали не так. Вы должны были горевать, плакать, утешать друг друга. Я сделала это для вас. А вы вместо этого побежали за мечами. Зачем вы это сделали? — это был уже крик души. — Почему вы не приняли мой дар? Вы растоптали его. Я же написала вам, что хочу, чтобы вы помирились. А вы не послушали и побежали за мечами. И поубивали друг друга. Зачем?

Слезы ползли по щекам Катрины, Стефан тоже плакал.

— Мы были такие глупые, — сказал он, погружаясь в те же воспоминания, что и она, — мы винили друг друга в твоей смерти, мы были такие глупые… Катрина, послушай меня. Это моя вина. Я напал первым. Потом я раскаялся — ты даже не представляешь, насколько я раскаялся. Ты не представляешь, сколько раз я думал об этом, мечтал изменить что-то. Я бы все отдал, чтобы вернуть все назад — все. Я убил своего брата…

Его голос сорвался, слезы брызнули из глаз. Елена беспомощно повернулась к Дамону, но он даже не заметил ее. Его взгляд был пригвожден к брату, напускное любопытство ушло без следа.

— Катрина, послушай меня, молю, — лихорадочно заговорил Стефан, — мы причинили друг другу много боли. Отпусти нас. Или отпусти их, а я останусь и сделаю все, что хочешь.

Ярко-голубые глаза Катрины наполнились невыразимой грустью. Елена не решалась даже вдохнуть, боясь помешать. Лицо девушки посветлело и погрустнело, она подошла к Стефану.

А потом внутри нее опять все заледенело, замерзли даже слезы на щеках.

— Раньше надо было думать. Может, я бы и послушала. Сначала я очень вас жалела, когда вы поубивали друг друга. Я сбежала домой, даже не прихватив Гудрен. Но у меня не было ничего, даже нового платья, мне было голодно и холодно. Я бы умерла с голоду, если бы меня не нашел Клаус.

Клаус. Елена вспомнила, о ком речь. Клаус был тем человеком, который обратил Катрину, тем, кого жители деревни считали злом.

— Клаус сказал мне правду, — продолжала Катрина. — Он показал мне настоящую жизнь. Надо быть сильной и брать все, что хочешь. Надо думать только о себе. Я теперь сильнее всех. Я. Знаете, как я такой стала? — Не дожидаясь ответа, она продолжала: — Жизни. Очень много жизней. Люди и вампиры, они теперь все внутри меня. Через сто или двести лет после этого я убила Клауса. Он был удивлен. Он не ожидал, что я столькому научусь. Я была так счастлива, отбирая жизни, вбирая их в себя. А потом я вспомнила вас двоих и то, как вы обошлись с моим даром. Я поняла, что должна вас наказать. В конце концов, я придумала, как это сделать. Я привела вас сюда, обоих. Я внушила тебе эту мысль, Стефан, как ты внушаешь мысли людям. Я вела тебя до этого места. Тут была Елена. Я думаю, она как-то со мной связана — она же на меня так похожа. Я знала, что ты увидишь ее и почувствуешь себя виноватым. Но ты не должен был в нее влюбляться! — В голосе Катрины обида опять уступила место ярости. — Ты не должен был в нее влюбляться! Ты не должен был забывать меня! Ты не должен был дарить ей мое кольцо!

— Катрина…

Она продолжала.

— Ты меня так разозлил. Ты пожалеешь об этом, ох как пожалеешь. Я теперь знаю, кого ненавижу больше всего — тебя, Стефан. Я любила тебя больше.

Казалось, она взяла себя в руки, вытерла последние слезы со щек и напустила на себя заносчивый вид.

— Дамона я так не ненавижу.

Она сощурилась, а потом ей в голову пришла какая-то мысль.

— Дамон, слушай, — заговорщицки обратилась она к нему, — ты не такой глупец, как Стефан. Ты знаешь, как все на самом деле. Я слышала, как ты об этом говорил. Я видела твои поступки, — она наклонилась к нему. — Мне одиноко с тех пор, как умер Клаус. Ты можешь составить мне компанию. Только скажи мне, что любишь меня больше всех. Я их убью, и мы уйдем. Ты можешь даже убить девку, если хочешь. Я тебе разрешаю. Ну как?

Елене опять стало нехорошо. Дамон глядел Катрине в глаза. Казалось, он искал что-то на ее лице. Он опять заинтересованно ухмылялся.

Только не это, подумала Елена.

Дамон медленно растянул губы в улыбке.

Елена смотрела на Дамона в безмолвном ужасе. Она слишком хорошо знала эту улыбку. А с другой стороны, горько подумала она, что это меняет? Они со Стефаном все равно умрут. Хотя бы Дамон спасется. Было глупо ждать, что он пойдет против своей природы.

Она любовалась красивой, капризной улыбкой и жалела о том, кем мог бы быть Дамон.

Катрина улыбнулась ему в ответ.

— Мы будем так счастливы вместе. Когда они умрут, мы уйдем. Я не хотела причинить тебе вред, честно. Я просто разозлилась, — она погладила его по щеке своей тонкой рукой. — Ну, прости.

— Катрина, — позвал он, все еще улыбаясь.

— Да, — она наклонилась ближе.

— Катрина…

— Да, Дамон?

— Иди к черту.

Елену передернуло от того, что случилось потом. Она почувствовала поток Силы, злой, необузданной силы. Катрина разительно изменилась. Миловидное личико превратилось во что-то нечеловеческое, но и не животное. Красное пламя вспыхнуло в ее глазах, и она бросилась на Дамона, вонзая зубы в его горло.

Из пальцев показались когти, она раздирала ими грудь Дамона, и так кровоточащую. Елена что-то кричала, краем сознания понимая, что руки уже болят от попыток вырваться из веревок. Она слышала, что Стефан тоже что-то кричал, но потом ее оглушил мысленный вопль Катрины.

Теперь вы пожалеете! Я заставлю вас пожалеть! Я вас убью! Я вас убью! Убью!!!

Слова кинжалами врезались в сознание. Их сила отбросила ее на железные прутья. От них не было спасения. Казалось, они отдавались эхом отовсюду, резонировали в черепе.

— Убью, убью, убью!!!

Елена потеряла сознание.

Мередит, скрючившись позади Джудит в подсобке, попыталась поменять положение и одновременно понять, что означают звуки за дверью. Собаки пробрались в подвал. Она не знала, как, но судя по изодранным мордам, они прорвались сквозь окна первого этажа. Теперь они были за дверью кладовки, но Мередит не знала, чем они заняты. Там было слишком тихо.

Маргарет, примостившаяся на коленях Роберта, всхлипнула.