Дарья Еремина - Суккуб

Потеря мечты, державшей меня школьные и студенческие годы? Гибель Гриши? Да, это тоже выело часть души, оставив невосполнимую пустоту. Но есть что-то еще, что я чувствую, но не понимаю. Марк говорит, что это реакция на кризис. Растерянность или злость охватывает все плотнее, удавом сжимая кольца. Но зачем в таком состоянии населения выводить на голубые экраны этот ужас? Зачем разлагать нас еще больше? Пугать, расстраивать, заставлять чувствовать злость и беспомощность? Зачем?

Раньше я не думала об этом. Теперь же не думать в принципе было, по крайней мере, стыдно. И развернувшись к происходящему всем корпусом, раскрыв глаза и вдохнув запах разложения человечества, я не могла справиться с собой.

Я согласилась прогуляться по парку, продышаться, проветрить мысли. Мы брели медленно. Молча. Мимо проезжали велосипедисты: одиночки или вдвоем. На встречу неторопливо брели мамочки с детишками или такие же как и мы с Марком, пары. Даже когда кто-то проходил мимо, вокруг было тихо и спокойно. Будто ни что не могло потревожить этот маленький кусочек природы. Будто она, с все понимающим пренебрежением, показывала: вы исчезнете, а я останусь... Наблюдала и грустно вздыхала с высоты неба и крон. И становилось спокойнее. Когда тебя окружает что-то незыблемое, настоящее и отчаянно живое – всегда становится спокойнее. Парк... пруд... небо... даже земля под ногами, если она не закована в асфальт.

- Может, ты беременна? – обернулся Марк с улыбкой.

- Нет, – я покачала головой, тоже улыбнувшись, – просто, тяжело как-то. Давит что-то.

- Отдохни. Сбеги от Миши на недельку.

Я удивленно обернулась. Ты же не сможешь сбежать вместе со мной. Даже если бы я могла, это предложение значило сбежать на недельку и от тебя.

- Нет, – я снова отрицательно качала головой. Нет.

Мы шли.

- Ты же в этой каше варишься, – тихо проговорила я в гравий под ногами, – зачем такое крутить в прйм-тайм?

- Какое такое? – не понял он.

- Эти истязания, извращения... Особенно сейчас, когда и так не сладко. Многим не сладко.

- Ох, Лидунь. Много причин, – Марк усмехнулся, ловя мою ладонь. – С одной стороны, когда все плохо, показать еще худшее зрелище – это и есть успокоить. Чужая беда всегда заставляет вздохнуть: слава богу, это случилось не со мной. С другой – это метод устыжения. Все же, кто-то может считать эти программы социальными. Ты знаешь, что это происходит и, возможно, не пройдешь мимо, став нечаянным свидетелем. Дальше - это отвлечение внимания. Эти ужастики уводят твои мысли от неудобных тем к вполне безопасным. Как-то надо отвлекать мысли многомиллионного населения от того, что происходит в стране. Ты только представь себе толпы сознательных граждан, задающихся вопросами «кто виноват» и «что делать»?

Я засмеялась.

- Много причин и способов не давать нам думать.

Подняв подбородок, я замерла в нерешительности.

- Давай уедем, Марк, – предложила тихо, не глядя.

- Милая, я не могу сейчас.

Зябко поежившись, я кинула на мужа короткий взгляд.

- Ты не понял. Давай уедем из страны. Насовсем. Я не хочу здесь жить.

Марк не смотрел на меня, вытянув губы трубочкой. Я наблюдала за ним искоса, боясь посмотреть прямо.

Прямо в глаза своему малодушию.

Прямо в лицо своей слабости и страху.

Прямо и решительно. Не могла.

- Марк, – позвала я, не выдерживая молчания.

- Мне показалось, это была просто идея, – он обернулся, наконец, и все, чего я боялась увидеть, отразилось на его лице. – Неужели, ты могла обдумать это в одиночку и предложить на полном серьезе?

Я отвернулась, хмурясь. Стало мерзко и холодно. Деревья смеялись шумно и высокомерно. Опускающиеся сумерки давили на плечи неподъемной тяжестью. Так необходимо было почувствовать поддержку, его руки на плечах, его успокаивающую улыбку. Марк шел рядом, спрятав руки в карманах джинс и опустив лицо.

До машины мы дошли молча. За пятнадцать минут дороги домой единственной прозвучавшей фразой стало: «Наверное, дома нет хлеба». Закрыв глаза, я отвернулась к окну.

2.

Сообщение пришло около четырех утра. Нащупав под подушкой коммуникатор, я приподнялась на локтях. Потревоженный сигналом, Марк на мгновение привстал, посмотрел на горящий экранчик, и перевернулся на другую сторону. Я же читала краткую информацию о моем следующем «клиенте». В конце описания личности имелась приписка: «Осторожно, он из бывших наших». В замешательстве открыла прикрепленную фотографию. На ней в анфас, чуть морщась на солнце и белозубо улыбаясь, был запечатлен пожилой мужчина. В волосах седина. Из расстегнутого на три пуговицы ворота красной рубашки видна загорелая грудь в кучерявом седом волосе.

Закрыв фотографию, я продолжила читать. На второй фразе брови поползли вверх. Поднявшись на четвереньки, я осторожно перебралась через Марка и пошла на кухню. Положив девайс на стол, включила чайник. Оперлась на столешницу у хлебницы. Проверила, на самом ли деле не было хлеба. Да, Марк оказался прав и предусмотрителен. Как всегда, впрочем. Обернувшись через плечо, покосилась на телефон. Казалось, он наблюдал за мной с тем же сомнением, что и я за ним. Я чувствовала неловкость, как если бы телефон был живым человеком. Отведя от него взгляд, обхватила себя за плечи и взглянула в окно. Раннее утро переливалось трелями птиц. Днем они так не слышны...

Чайник звякнул и выключился. Я размышляла над заданием, притаившимся в сообщении. Хотя, честнее сказать, я старалась очистить голову от мыслей о нем.

Достав чашку и банку с кофе, насыпала пару ложек. Посмотрела на телефон. Возможно, они ошиблись? Экран уже не светился. Коммуникатор лежал на том же месте, напоминая о себе ненавязчивым подмигиванием зеленого огонька. Сжав правый кулак, я тихо опустила его на столешницу. Вернулась с чашкой к телефону. Налила кипятка, всыпала три ложки сахара.

Еще молоко...

Наконец, села и уткнулась подбородком в кулак. Аромат кофе окутывал густым облаком. Диод помигивал, как ни в чем не бывало.

Моей целью был «администратор» Верховного Инкубата. Раньше о причинах мне не сообщали. Опустили их и на этот раз. Но в предшествующих семнадцати заданиях от меня требовалась мелко-детальная чистка. Такая, как заставить забыть о чем-то или о ком-то, уничтожить конкретные сведения и предметы. Сейчас задание звучало так: «До пятнадцатого июня сего года организовать несчастный случай со смертельным исходом». Подув в кофе, я притронулась к нему губами. Вытащила стилус. Выбрала «ответить».

Написала: Вы ошиблись адресатом.

Отправить.

Вернув стилус на место, подошла к окну. Ведь, есть у них для таких заданий девочки. Да и не нужно моих талантов для организации несчастного случая. Если администрация решила избавиться от главы Верховного Инкубата, то посылать на это нужно явно не меня. Я не пойду на это. Никогда.