Любовь Свадьбина - Попаданка в академии драконов 3

Лестница переходит в коридор, ещё плотнее закрученный в ленты цветных заклятий: белые, красные, голубые, зелёные и серебряные с золотом.

А в круглом зале, в который выводит этот коридор, всё сияет так, что слепит глаза. Я зажмуриваюсь. Оборачиваюсь на шорох за спиной: вход закрывает поднимающаяся из пола плита.

Так… значит, пора призывать.

На каменном полу выбита магическая печать, в её желобках перетекает магия: то вода, то жидкий огонь, то бесплотный воздух, то побеги растений.

В центре печати треугольником расположены круги: два малых и большой.

Положить бруски в малые, самой встать в большой — так просто. И так страшно. Но вот всё сделано. Расправив плечи, зажмурившись, чтобы не рябило в глазах, я замираю на мгновение и… всё куда-то уходит. Такое ощущение, что тишина зала, окутывающая меня магия — всё подталкивает погрузиться в себя, увидеть своё Я, помогает вытянуть из души первую ноту, первый таинственный звук, а за ними одно за другим остальные: полные тревоги и нежности, страха и злости, желания отстоять то, что считаю правильным, желания помочь и сражаться за то, что люблю…

На последней фразе заклинания я обращаюсь к источнику, и он отзывается, отзывается ещё раз и ещё. Магия вспыхивает так ярко, что жжёт глаза сквозь веки.

Кто-то кричит. Голову наполняют голоса — непонятные, гневные, тревожные. Магия выплёскивается из меня, снова захлёстывает меня и выплёскивается вновь. Кожей чувствую: рядом что-то происходит. И в мыслях вспышка: «Три, было три активации…»

«Ты призвала меня», — шипит чей-то голос.

«Зачем ты вызвала меня?» — холодно спрашивает кто-то другой.

«Тесно», — канючит третий.

«Тебе всегда всё не так», — ледяным тоном возражает второй.

Я открываю глаза.

Справа лежит палаш с ажурным корзинчатым эфесом из золота. Слева… слева — два пистолета с золотой инкрустацией. Похожи на старинные дуэльные. Один побольше, другой поменьше, и в основания стволов вплавлены крупные цилиндры кристаллов.

Магические символы на стенах и потолке бледнеют, лишь печать на полу по-прежнему яростно сияет.

— Ну… здравствуйте, мои дорогие, — улыбаюсь я, а самой не верится: вот повезло так повезло.

Оружие молчит. Пистолеты и меч на ощупь почти горячие. Дула достаточно узкие, чтобы держать их в одной руке. От волнения пистолет выскальзывает и с тихим щелчком упирается рукоятью в пол. Я застываю, но ничего страшного не происходит. На этот раз я сжимаю пистолеты увереннее. Палаш неожиданно лёгкий. Ажурная сеть эфеса в чешуйках хорошо защищает кисть.

Дверь снова открыта.

Не желая задерживать остальных, быстро поднимаюсь по лестнице. «Получилось-получилось-получилось! — стучит в висках. — И как здорово!»

Двери распахиваются, пропуская внутрь солнечный свет. Выйдя на крыльцо, я вскидываю пистолеты и палаш.

И да, я знаю, почему все так изумлённо на меня смотрят: три предмета. Это неописуемо круто. Я опять не могу удержаться от довольной улыбки.

— Прекрасно, — шепчет Дарион.

Кивнув ему, спускаюсь с крыльца и, продолжая улыбаться, направляюсь к Арендару. Его глаза сверкают. Он, придерживая одной рукой меч с меня ростом, другую протягивает ко мне. Едва оказываюсь рядом, Арендар обхватывает за плечи:

— Поздравляю. Ты великолепна.

— Спасибо.

— Отличный результат, — подтверждает Элоранарр. — Просто изумительный.

Халэнн ограничивается лёгким кивком.

Пушинка, поднявшись на задние лапы, сгребает меня в мохнатые объятия. Я дышу ей в пупок. Какая же она огромная!

— Моё, — заявляет Арендар и тянет за талию к себе.

Пушинка резко отпускает и поворачивается к крыльцу, навостряет уши с золотыми кисточками. Кто-то уже зашёл следом за мной, но кто?

На дверях вспыхивает алый символ, Дарион заскакивает внутрь, следом за ним с удивительным проворством забегает Дегон.

Эльфы подаются вперёд, переглядываются. И сердце стынет: Валарион…

Дегон выносит его за плечи, Дарион — за ноги. Чёрные руки Валариона безвольно покачиваются. Я не понимаю, почему он в перчатках. А потом доходит: это не перчатки. Его кожа почернела. Как у Герда.

Всех троих закрывают от нас тревожно гомонящие эльфы.

Стискивая оружие, шепчу:

— И с ним то же самое.

Пушинка лихорадочно оглядывается, переминается с лапы на лапу.

— Он тоже почернел, — продолжаю я, — как Гер…

Арендар резко придавливает меня вместе с оружием к груди и тянет прочь.

— Мы обсудим это потом, — бормочет в висок. — Сначала его должна осмотреть миссис Клэренс, потом будем делать выводы.

— Но я же ви…

— Лера, — Арендар, обхватив меня крепче и приподняв, направляется в сторону своего академического особняка. Я боюсь шелохнуться, чтобы не порезать его палашом. — Пожалуйста, обсудим это не здесь. — Он, закинув громадный меч на плечо, оборачивается к Элоранарру и Халэнн. — Проверьте, что с Валарионом.

Те сразу меняют направление. Арендар продолжает тащить меня прочь, а Пушинка, воровато оглядываясь, семенит рядом.

— Можешь поставить меня на землю? — ворчу я. — И объяснить, в чём дело?

— После наложения на тебя щита правителей расскажу. — Арендар и не думает отпускать.

— Послушай, — удобнее перехватываю пистолеты. — Если ты не позволишь узнать, что с Валарионом, я сильно обижусь. Очень. И не ссылайся на мою безопасность: плохо Валариону, а мне вряд ли что-то угрожает в больничном корпусе.

— Лер-ра.

— А-рен-дар.

Запрокинув голову, Арендар горестно рычит.

— Охо-хоюшки, — вздыхает Пушинка.

В больничный корпус Арендар соглашается пустить меня при одном условии: если не буду говорить о том, что вижу. Просьба более чем странная.

— Почему? — недоумеваю я.

— После свадьбы расскажу, — обещает Арендар. — А если станешь выпытывать подробности сейчас, то никогда не расскажу.

Свадьба пугающе близко, так скоро, что думать об этом страшно, а я слишком хочу прямо сейчас узнать, что с Валарионом, поэтому не спорю.

Но сначала мы относим оружие в тайную спальню.

В больничном корпусе стоит гул разговоров, вырываются резкие: «Возмутительно!» «Небезопасно!» «Должны ответить», эхом звенят на лестнице на второй этаж.

Гвардейцы взбегают вперёд, и наступает благостная тишина.

Эльфы, гордо вздёрнув подбородки, выстраиваются вдоль стен. Все скорее злые, чем обеспокоенные. И только у человеческой женщины, видимо, мамы Валариона, глаза покраснели, а на щеках блестят дорожки слёз.

Едва мы оказываемся в палате, становится ясно, почему миссис Клэренс не вышла в коридор и не угомонила эльфов: внутри её нет.

Лежащий на койке Валарион облеплен пауками-анализаторами. Рядом, тоже облепленная анализаторами, лежит крупная девушка. Её лицо, как у Валариона, покрыто чёрными полосами, я едва узнаю в ней медведицу-оборотня, что встретилась мне при первом выходе из общежития. Линарэн следит за ними сквозь мерцающие стёкла гогглов. На соседней кровати опутан лентами лечебного кокона Герд. Паук-анализатор распластан у него на животе.