Валерия Чернованова - Требуется помощница, или Светлая против Темного - 2

Вопрос с подвохом?

— Она отлично справляется со своими обязанностями.

— И как долго продлится практика?

— До конца лета, — отвечает Светлая.

— Потом снова учеба? — с грустью уточняет Амелия.

Видно, что она скучает по дочери, и, если бы ее воля, Кара в Грассору больше бы не вернулась.

— Еще один год, — кивает моя фея.

Кажется, я слишком часто называю ее в мыслях своей и, кажется, мне это начинает нравиться. Даже слишком, чтобы я мог так легко и просто от нее отказаться.

Если бы не гребаный Виктор, мы с Дерзкой уже давно бы выбрались из состояния холодной войны и уверенно шли к «долго и счастливо».

— Как хорошо, что Виктор теперь в Кадрисе, — словно откликаясь на мои мысли, вспоминает о белобрысом черве Амелия. — Так вы сможете больше времени проводить вместе и, когда придет время жениться, уверена, будете не разлей вода.

В ответ Светлая лишь кисло кивает а я представляю, как закладываю фундамент нового отеля. На том самом месте, где лично похороню бравого агента.

— Вы знали, что Кара и сонор да Коста помолвлены? — обращается ко мне Эдвард и при этом смотрит так, будто видит меня насквозь.

А может, я просто разучился скрывать свои чувства и у меня на лице написано, что я, как на наркотик, подсел на его дочь.

Что ответить? Сказать, что это ненадолго? В смысле их помолвка. Вряд ли Темный оценит такой ответ.

— Кара не любит рассказывать о личной жизни, но с Виктором я уже имел счастье и удовольствие познакомиться.

До сих пор прихожу в ярость при воспоминании об этом счастье и удовольствии.

Скрыть иронию в голосе не получается. Де Ларра, не будь дурак, чуть слышно усмехается, а вот его половине явно понравился мой ответ. Одарив меня ласковым взглядом, Амелия мечтательно вздыхает:

— Они такая красивая пара. Не терпится уже сыграть свадьбу.

Судя по выражению лица Дерзкой, ее сейчас вполне может стошнить на мамины туфли. Что ж, сама виновата. Нехрен было соглашаться выходить не за меня замуж.

— Уверен, они будут счастливы, — говорю я, рискуя тещиными туфлями.

Их мне реально жалко, чего не могу сказать о Каре. Сама согласилась, вот пусть теперь и страдает.

— Может, хватит о нем? — нервно перебирая столовые приборы, просит Светлая.

— Я же говорил: не любит делиться личной жизнью. И так и не рассказала, как они познакомились.

Наверное, если бы мы были одни, она бы попыталась меня убить. И наверное, мне не стоит дразнить хищницу и ставить под удар сделку с Нарди. Но как же сложно лишить себя удовольствия наказать девчонку за самую большую ошибку в ее жизни.

Помолвку с Виктором.

— Их познакомил Ренард, — с готовностью выкладывает Амелия. — Три года назад…

— Два с половиной, — сквозь зубы цедит Дерзкая.

А мне хочется в голос проматериться. Получается, она с этим мудилой два с половиной года?!

И почему я до сих пор не убил его…

— И сразу друг другу понравились. Это была любовь с первого взгляда.

Интересно, Амелия де Ларра слепая или тупая? Любовью там и не пахнет. И еще интереснее, что уже между ними было? За два с половиной, мать его, года. Тем вечером в бассейне она совсем не походила на стеснительную девственницу и, если да Коста лишил ее невинности…

— Что, говорить о Викторе уже не так интересно? — подавшись ко мне, язвительно шепчет Светлая.

— Что между вами было? — Мне хочется схватить ее за руку, встряхнуть посильнее. Чтобы призналась, рассказала правду, пусть даже та вонзится в меня грязным осколком стекла.

— Не твое дело.

Смерти моей хочет.

Пока Эдвард с женой пробуют вино, а сомелье им что-то вкрадчиво нашептывает я пытаюсь выжать из Дерзкой правду.

— Признавайся.

— Повторяю: тебя это не касается.

— Кара, хочешь повторения вчерашнего?

— И кого на этот раз собрался швырять об стену? — усмехается наказание.

— Да вот хотя бы того хлюпика-официанта, — киваю я на мимо пробегающего низшего с подносом под мышкой.

Сверкнув глазами, Светлая отвечает:

— У нас с ним было все то, что у тебя вчера с твоими подружками!

— То есть ничего.

— Как это ничего? — недоверчиво хмурится она.

— У меня с ними ничего не было. А ты не уходи от ответа, — тихо рычу я и все-таки, не сдержавшись, хватаю ее за запястье.

Но Дерзкая вместо того, чтобы вырвать руку, как это привыкла делать, вдруг вскидывает глаза, и ее лицо резко бледнеет. Я оборачиваюсь, умоляя всех богов и Йоргов, чтобы это был не да Коста.

К счастью, это не Светлый. К несчастью, к нашему столику, приторно улыбаясь, приближается Ханар Морена.

Он не один, вместе со своей семейкой. Его отец, посол Делеса, консерватор до мозга костей, редко бывает дома, почти все время проводит в Грассоре. Ханар мотается по странам, как и его мамаша-низшая. Пренеприятнейшая баба. С мужем она забитая мышка, не смеющая сказать ему даже слово. Зато со слугами ведет себя так, будто они не люди. Помню однажды на приеме в посольстве мне довелось стать свидетелем одной отвратительной сцены. Сонора Морена отхлестала по щекам официантку за то, что та случайно пролила ей на платье бокал шнайса.

Психопатка.

Все трое ненавидят моего брата и надеются, что перемены не коснутся Грассоры, ведь за Грассорой может настать черед и Делеса. Хотя старший Морена мог бы быть лояльнее к Светлым. Если вспомнить, скольких фей он уже оттрахал и скольких еще собирается.

Аппетиты что у отца, что у сына одинаковые.

— О, какие Темные! Решили вырваться на выходные из Грассоры?

— А ты храбрый. — Я подаюсь вперед, не сводя с Ханара взгляда. — Не думал, что решишься приблизиться.

По правилам приличия надо бы подняться, но, боюсь, если я поднимусь, Ханар ляжет.

— Тебя все никак не отпустит? — Он криво усмехается, машинально оглядываясь.

На папочку.

Не Темный, а тряпка.

— Ханар, о чем это вы? — растерянно улыбается сонора Морена, худосочная жертва подтяжек и бесконечной диеты.

— Ваш сын использовал мою подругу и чуть не убил ее, — будничным тоном отвечает Кара.

Коварная. Всю семейку укатала одной короткой фразой.

— Глупости! — с пухлых губ соноры-вешалки срывается нервный смешок.

— Вы говорите о ком угодно, но только не о моем сыне, — с непоколебимой уверенностью в голосе заявляет посол. — Ханар никогда не переступал закон.

— Похвальный оптимизм.

Или скорее идиотизм.

— Ты тоже так считаешь, Ханар? — продолжаю я, жалея, что он не плавал вчера вместе с нами.

Вот кому бы я с удовольствием врезал. Бил бы, пока кулаки не посинели.

— Я хотел всего лишь поздороваться. Жаль, эта девка тебя окончательно испортила.

А вот это он зря.

Со своего места поднимается отец Кары. Он выше Ханара почти на голову, крупнее и шире в плечах. Под его взглядом Морена весь аж сжимается, становясь еще более мелким и жалким.