Анни Кос - Сотня свадеб и другие (не)приятности [litres]

– Эй, как тебя там. Отпусти. Это от портнихи. Ей до тебя дела нет. Отойди в уголочек, а еще лучше – под кровать спрячься. Заберу платья – и поговорим нормально, хорошо?

Осьминожка кинула на меня душераздирающий взгляд, но щупальца разжала и утекла дымчатой тенью, куда было сказано.

– Леди Хелен?

Иду уже. Не тарабань. Я приоткрыла дверь.

– Простите, была в ванной. – Я сняла полотенце с головы и поправила наспех завязанный халат.

– Все вам – с наилучшими пожеланиями! – Девушка впорхнула в спальню и поставила на пол целую башенку из коробок, больших и маленьких. – Примерьте. Если что, спускайтесь к нам, поправим. Но у метрессы глаз-алмаз, так что, думаю, будет идеально.

– Передайте Жакетте мою горячую благодарность! А Гвидо я сама завтра скажу.

– Ага. – Девушка заинтересованным взглядом окинула царящий в комнате разгром. – А, простите за любопытство, у вас все в порядке? Зябко, и ковер, кажется, промок насквозь. Может, прислать кого-то убрать?

Под кроватью едва слышно зашипело.

– Нет-нет, спасибо. Разлила графин с водой… случайно. Просохнет. А уберут пусть завтра. Очень устала, хочу лечь спать пораньше, – соврала я.

– Ну, как скажете. Доброй ночи!

– Спасибо, и вам – тоже.

Едва двери за посыльной закрылись, я повернулась к кровати:

– А теперь вылазь давай. И объясни по-человечески, что тут вообще происходит?

Монстрик послушно вылез из укрытия и уселся на ковер, облюбовав самое сырое место.

– Ты теперь можешь со мной общаться мысленно? – уточнила я, устраиваясь в чудом уцелевшем от снега кресле. – Как это у вас получается в этом мире?

– Не знаю. Знаю – коснуться. Потом говорить. Некоторые слышат.

– Но не все?

Кивок.

– Ладно. И как давно ты тут прячешься?

– Солнце всходило столько раз. – Три сереньких щупальца вытянулись ко мне. Отлично, а то я всерьез начала подозревать себя в безумии и галлюцинациях.

– Меня зовут Лена. А тебя? И почему ты прячешься?

Осьминожка замялась, явно не зная, как ответить.

– Нет имени. Нет звать, – наконец выдала она. – Зачем? Нас никто не зовет. Мы – злые. Надо искать пищу. Мы охотимся, на нас тоже.

– А ты, случайно, на носовые платки и шляпы не охотилась по другим комнатам?

– Да. Искал. Вкусное, питательное. Чтобы жить. Я не хочу делать так, как те, другие.

– Кто «другие»?

Но монстрик промолчал. Насупился, щупальца втянул, сгорбился.

– Ладно, – пришлось признать, что я ровным счетом ничего не понимаю. – И что нам обоим теперь делать?

– Можно остаться? – Существо смотрело на меня жалобно и пронзительно. – Я не причиню тебе зла. Уже не причинило. Только не говори никому.

– Ну… – Настала моя очередь смутиться. – Не пойми превратно, но это даже не совсем моя комната. Я тут живу и работаю, причем временно. Наемный сотрудник по контракту. Вряд ли мне можно заводить домашних животных, да к тому же каких-то непонятных и ворующих чужие вещи.

– Я не животное!

– А кто?

– Не знаю. – Осьминожка, вернее, осьминожек, задумался.

– Слушай, так дела не делаются. Я не могу взять тебя под опеку, кормить-поить неизвестно чем. Может, ты поищешь другого покровителя? Который знает об этом мире побольше.

– Убьют. Таких, как я, никто не любит.

– Почему?

– Нам надо есть. Много есть. Питательно, сильно. Но я хочу иначе. Не отдавай меня. Не говори.

– Да не отдаю я тебя никому, и никто тебя не убьет, – возмутилась я. – Воровать, конечно, плохо. Особенно если на кухне, вдвойне опасно – у мастера Вардена. Безобразия с холодильными установками вчера – твоих лап дело? Я так и подумала. Хорошо, что тебе сковородкой не досталось или скалкой. Но вообще-то постоять в углу за то, что ты навел тут бардак и наморозил комнату, точно не повредило бы.

– Я могу в углу, – радостно закивало это зубастое нечто. – Я могу даже жить там, если хочешь. Я не трону. Честно.

– Заладил! – Мое терпение начало таять. – Сказала же: нет. Мне своих хлопот хватает. Питомцы – это перебор. Давай я сейчас открою дверь, и ты просто уйдешь? Поищешь другое место, натаскаешь туда носовых платков и печенья, может, подружишься с кем-то. Обещаю, что никому не расскажу.

– Пожалуйста!

– Нет.

Я встала и подошла к двери. Выглянула в щелку, убедилась, что никого нет, осмелела, проверила коридор. Пусто, тихо. Девочки еще не вернулись, Мирабель у себя, в королевских покоях. Шеф-повар и Ги, как и положено столичным звездам, живут в собственных домах в городе, Вильхельм, наверное, уже спит и видит третий сон. А больше в это время в служебном крыле народа и не встретишь.

– Там нет никого. Нечего бояться. – Я вернулась в комнату и показала жестом: – Иди, пожалуйста. Я очень спать хочу.

Существо грустно кивнуло. Встало на ножки, поплелось к выходу. Но на пороге замерло и подняло на меня огромные печальные глаза.

– Хорошо. Прости.

И поплелось в коридор.

Вот же дрянь! Я смотрела вслед неизвестному монстру и чувствовала себя ужасно неловко. Словно котенка на улицу выкинула. Одна часть меня монотонно повторяла: «Нечего укрывать воров, тем более – зубастых и с непонятными пищевыми предпочтениями». А вторая сомневалась, что-то тихонько скреблась где-то под сердцем, напоминая: «Тебя-то не съели, и вообще, похоже, что это детеныш неразумный, мудрено ли влипнуть в неприятности, когда ты беспомощный и совсем один?»

В конце концов, жили мы вдвоем в одной комнате как-то эти три дня и еще проживем. Если договоримся о правилах поведения и границах дозволенного, конечно. А потом схлынет сумбур начала отбора, разузнаю об этом существе побольше и найду, куда безопасно пристроить.

Осьминожек уже порядком удалился, когда я окликнула:

– Эй! Бог с тобой, возвращайся.

Серое нечто замерло, оглянулось недоверчиво.

– Давай-давай. – Я приглашающе махнула рукой. – Бегом, пока нас не увидели.

Дважды просить не пришлось. Монстрик одарил меня устрашающей, но вполне счастливой улыбкой и шмыгнул в комнату. Я склонилась, внимательно глядя в желтые глазищи:

– Мои вещи не трогать без разрешения. Чужое – не воровать. Еду я тебе сама носить буду. Окно надолго не открывать. Не кусаться, не шуметь по ночам. Ковер не портить. Нам его еще сушить непонятно как. Хочешь водные процедуры – идешь в ванную. И не устраивать у входа магических ловушек. Это понятно?

Торопливые кивки.

– А ты мальчик или девочка? Надо бы тебе имя придумать.

Монстрик промолчал.

– Значит, будешь Пауль. – Недоумение на мордочке было неподражаемым. – В честь одного очень важного в моем мире осьминога. Всеми уважаемого и любимого. А если потом выясним, что ты девочка, станешь Паулиной. Согласен?

Вместо ответа меня вновь облепили жаркие щупальцевые объятия.